Он остановился, выпрямился и от души глотнул слабого эля. Посмотрев на реку, он увидел, что деревья на противоположной стороне сверкают свежей зеленью на бледном утреннем солнце. Этот лес раньше считался опасным местом из-за Железной Башки, но теперь путники вступали под его своды с куда меньшим страхом.
На ближнем берегу поля его семьи только-только поменяли цвет с зеленого на желтый, когда созрел овес. В отдалении виднелись согнутые фигуры Эрмана и Квенбург, занимавшихся прополкой посевов. Вместе с родителями трудились дети — пятилетняя Уинни уже была достаточно большой, чтобы помогать, а трехлетний Беорн просто возился в земле. Второй брат Эдгара, Эдбальд, стоял по пояс в воде в рыбном пруду и вытаскивал ловушки, изучая их содержимое.
В деревне появились новые дома, а многие старые постройки были расширены. От пивоварни доносился резкий запах бродящего ячменя: после смерти Лив варкой занялась Блод, и быстро выяснилось, что у нее имеется чутье или дар. Толстуха Беббе, сидя на скамье перед таверной, то и дело подносила к губам бутыль со свежесваренным элем.
Церковь обзавелась каменной пристройкой для реликвий, а монастырь получил каменное здание, где размещались школа, библиотека и скрипторий. На полпути к холму, напротив дома Эдгара, постепенно расчищали место для новой, более крупной церкви, которая когда-нибудь будет построена, если мечты Олдреда сбудутся.
Вера и честолюбие Олдреда были поистине заразительны, теперь большая часть деревни смотрела в будущее с нетерпеливой надеждой, но Эдгар являл собою исключение. Все, чего они с Олдредом достигли за последние шесть лет, казалось ему сущими пустяками. Он не мог думать ни о чем, кроме Рагны, томящейся в заточении неизвестно где, и сознавал, что бессилен ей помочь.
Эдгар собрался было возобновить работу, когда от монастыря спустился Олдред. Восстанавливать мост было проще, чем строить на пустом месте, но все-таки этот труд требовал времени, а приор, похоже, изнывал от нетерпения.
— Когда ты закончишь? — спросил он Эдгара.
Мастер огляделся. Своим топором, доставшимся от убитого викинга, он срубил обугленные останки старого моста и позволил бесполезному хламу уплыть вниз по течению, а полусгоревшие бревна сложил на берегу реки — пригодятся осенью и зимой на дрова. Затем подновил опоры на обоих берегах и быстро изготовил десяток-другой лодок с плоским дном, чтобы скрепить вместе и пришвартовать к опорам, тем самым создав плавучую основу. Теперь же он изготавливал прогон, который ляжет на лодки и по которому пройдет дорожный настил.
— Так когда? — не отставал Олдред.
— Не знаю. Сам видишь, я не бездельничаю, — раздраженно сказал Эдгар.
— Я не упрекал тебя в безделии, я спросил, когда ты закончишь мост. Приорству нужны деньги!
Эдгару было наплевать на приорство — и ему совершенно не понравился тон Олдреда. В последнее время он неожиданно осознал, что некоторые старые друзья ведут себя совсем не по-дружески. Казалось, всем что-то от него нужно, и это изрядно бесило.
— Не знаю! — повторил он. — Как получится, так и закончу.
— Могу выделить монахов на подмогу.
— И что они будут делать? Тут простым подай-принеси не обойдешься.
— А если позвать других строителей?
— Думаю, я единственный мастер в Англии, готовый работать в обмен на уроки чтения.
Олдред вздохнул:
— Да, нам повезло с тобой, и мне крайне неприятно наседать, но мы отчаянно нуждаемся в этом мосте.
— Надеюсь, что к осени закончу.
— А пораньше никак? Если я найду деньги на опытного строителя тебе в помощь?
— Удачи тебе в поисках. Слишком многие местные строители подались на заработки в Нормандию. Наши соседи по ту сторону Ла-Манша давно опередили нас в строительстве замков, а теперь, судя по всему, молодой герцог Ричард занялся церквями.
— Это я знаю.
Эдгар не утерпел и задал встречный вопрос:
— Вчера я заметил у монастыря странствующего монаха. Он же у вас ночевал, верно? Он ничего не рассказывал о короле Этельреде? — После многих месяцев бесплодных поисков мастер пришел к выводу, что лишь король воплощает собой единственную надежду найти и освободить Рагну.
— Рассказал, да, — подтвердил Олдред. — По его словам, Свейн Вилобородый покинул Уилтон, разграбив город. Этельред подоспел слишком поздно. Викинги отплыли в Эксетер, так что наш король со всем войском двинулся туда.
— Полагаю, они пошли вдоль берега, раз Этельред ухитрился миновать Ширинг.
— Верно.
— А король вообще побывал в окрестностях Ширинга?
— Насколько нам известно, нет. Он не подтвердил титула Уигельма, однако по поводу Рагны тоже хранит молчание.
— Вот же гадство! Она взаперти уже почти десять месяцев!
— Мне жаль, Эдгар. Жаль ее и жаль тебя.
Эдгар не хотел ничьей жалости.
Он бросил взгляд в сторону таверны и увидел Дренга. Тот стоял рядом с Беббе, но смотрел на Эдгара и Олдреда.
— На что уставился? — крикнул мастер.
— На вас двоих, — ответил Дренг. — Что вы замышляете прямо сейчас?
— Мы строим мост, если ты не заметил.
— Ага, ага. — Дренг хмыкнул: — Будь осторожен, строитель. Обидно выйдет, если этот мост тоже сгорит.
Он усмехнулся и скрылся в таверне.
— Надеюсь, эта сволочь попадет в ад.
— Даже не сомневайся, — заверил Олдред. — Но пока это не случилось, мы можем кое-что устроить сами.
Олдред уехал в Ширинг и вернулся через неделю с шерифом Деном и шестью воинами.
Эдгар услышал топот копыт и оторвался от работы. Блод тоже вышла из пивоварни посмотреть. Очень скоро большая часть жителей деревни собралась на берегу реки. Несмотря на лето, денек выдался прохладным: задувал студеный ветерок, а серое небо грозило пролиться дождем.
Воины хранили угрюмое молчание. Двое из них вырыли узкую яму в земле рядом с таверной и воткнули в дно кол. Деревенские засыпали их вопросами, но все вопросы оставались без ответа, и это обстоятельство еще сильнее разжигало любопытство.
Впрочем, все догадывались, что кого-то вот-вот накажут.
Братья Эдгара заметили суматоху в деревне и пришли на берег с Квенбург и детьми.
Когда кол надежно врыли, воины схватили Дренга.
— Отпустите меня! — вопил он, отчаянно вырываясь.
С него содрали одежду, отчего зеваки засмеялись.
— Мой двоюродный брат — епископ Ширингский! — крикнул он. — Вы все пожалеете, что со мною связались!
Этель, оставшаяся в живых жена Дренга, принялась колотить воинов и требовать, чтобы ее мужа отпустили. Воины терпеливо сносили ее удары, одновременно привязывая Дренга к колу.
Блод бесстрастно взирала на происходящее.
Приор Олдред обратился к толпе:
— Король Этельред приказал построить мост, а Дренг пригрозил его сжечь.
— Никому я не грозил! — воскликнул Дренг.
Толстуха Беббе помахала пальцем:
— Не ври, еще как грозил! Я сидела у таверны и все слышала.
Вперед выступил шериф Ден:
— Я говорю от имени короля. Его слово — закон. — Это все знали. — Я хочу, чтобы каждый из вас сходил домой, взял ведро или горшок и принес сюда.
Жители деревни и монахи с готовностью повиновались. Они очень хотели увидеть, что должно случиться дальше. Среди тех немногих, кто никуда не убежал, были Квенбург, дочь Дренга, и два ее мужа, Эрман и Эдбальд.
Когда все снова собрались, Ден объявил:
— Дренг грозил нам пожаром. Мы потушим его пламя. Давайте, зачерпните воды из реки и облейте Дренга.
Эдгар сообразил, что это наказание придумал Олдред. Унизить, но без особого насилия. Мало кто другой способен изобрести что-нибудь настолько мягкое. А для человека вроде Дренга, привыкшего похваляться своим родством со знатью, унизительно вдвойне.
Надо признать, это весомое предупреждение. Дренг спалил старый мост, который принадлежал Олдреду, всего-навсего настоятелю крохотного монастыря, а сам Дренг пользовался поддержкой епископа Ширингского. Но сегодня шериф объявил, что с новым мостом все иначе, что мостом владеет король, и даже Уинстену придется постараться, чтобы спасти человека, который вздумает поджечь это сооружение.
Жители деревни стали поливать Дренга речной водой. Его не особо любили, и людям явно нравилось то, что они делали. Некоторые выплескивали воду прямо ему в лицо, отчего он яростно бранился. Другие смеялись и выливали воду ему на голову. Несколько человек сбегали на реку снова. Дренг дрожал от холода.
Эдгар стоял чуть в стороне и смотрел, скрестив руки на груди. Дренг никогда этого не забудет.
В конце концов Олдред крикнул:
— Хватит!
Деревенские остановились.
— Дренг должен просидеть в яме до рассвета. Любой, кто до этого вздумает его освободить, сам окажется у кола!
Значит, Дренгу предстоит мерзнуть до утра, зато он останется в живых.
Ден повел воинов в монастырь — очевидно, на ночлег. Глядя им вслед, Эдгар мысленно хмыкнул: парни не подозревают, что ужинать придется чечевицей.
Жители деревни медленно разошлись, понимая, что веселье закончилось.
Эдгар направился было к мосту, когда его окликнул Дренг:
— Ну, чего не скалишься?
Эдгар пожал плечами.
— Гордый, да? Ладно, до меня дошел слушок о твоей ненаглядной норманнке, Рагна которая.
Эдгар замер. Он и хотел бы уйти, но не мог.
— Поговаривают, она в тягости.
Эдгар ошарашенно уставился на Дренга.
— Над этим тоже смеяться не будешь?
Эдгар задумался. Конечно, Дренг мог все выдумать. Или слух вполне может оказаться неправдой, как большинство слухов. Но Рагна ведь действительно могла понести.
А если она понесла, то отцом может быть он, Эдгар.
Они любили друг друга всего единожды, но даже одного раза может быть достаточно. Хотя та страстная ночь случилась в августе, поэтому ребенок, если от него, должен был родиться в мае, а сейчас уже июнь.
Роды могли запоздать. Или ребенок родился, а слух прошел только сейчас.
В тот вечер Эдгар спросил Дена, доходили такие сплетни до шерифа или нет. Выяснилось, что доходили.