Она оглянулась. Кэт сидела на полу, потирая голову под копной черных волос.
— Сильно тебе досталось?
— Вроде бы ничего не сломала. А тебе, госпожа?
— Голова болит.
Тут заговорил Гримвальд:
— Чем я могу помочь?
Рагна не удержалась от язвительной усмешки:
— О, просто продолжай нас охранять, как обычно.
Телохранитель вышел наружу, топая ногами.
Дети все еще плакали. Женщины стали их утешать.
— Не могу поверить, что он забрал Алена, — проговорила Кэт.
— Он хочет, чтобы Мегантрит вырастила из мальчика неотесанного мужлана, совсем как его отец.
— Это не должно сойти ему с рук.
Рагна кивнула. Нет, спускать подобное обращение она не собиралась.
— Я с ним разберусь. Попробую воззвать к разуму, если там есть к чему взывать.
Сама она сомневалась в успехе этой затеи, но сдаваться без боя было нельзя.
Она вышла на двор и направилась к дому Уигельма. Ален громко плакал, поэтому Рагна вошла без стука.
Уигельм и Мегантрит вдвоем держали Алена и пытались его успокоить. Едва увидев Рагну, малыш закричал:
— Мама!
Поддавшись порыву, Рагна метнулась было к нему, но Уигельм ее остановил.
— Не тронь! — прорычал он.
Рагна покосилась на Мегантрит. Невысокого роста, пухленькая, та была бы хороша собой, если бы не вечно скривленные губы — верный признак алчности. Но все же она женщина: неужели она откажется отпустить ребенка к матери?
Рагна протянула руки к Алену.
Мегантрит повернулась к ней спиной.
Рагна ужаснулась такому поступку, и ее сердце наполнилось отвращением.
С усилием она отвела взгляд от Алена и заговорила с Уигельмом, изо всех сил стараясь произносить слова спокойно и рассудительно:
— Мы должны все обсудить.
— Нечего тут обсуждать. Я приказываю, ты подчиняешься.
— Так ты будешь держать Алена пленником в своем доме? Хорош воин, который даже на двор не выходит.
— Не неси чушь! Конечно, он будет выходить наружу.
— Значит, он будет встречаться со своими братьями, играть с ними, присоединится, когда те пойдут домой, и каждый день тебе придется заново его у меня отнимать. А в твои отлучки, которые случаются довольно часто, кто станет забирать маленького мальчика из семьи и терпеть его пинки и вопли?
Уигельм выглядел растерянным. Очевидно, он обо всем этом не задумывался. Но потом его лицо прояснилось.
— Я буду брать его с собой.
— И кто присмотрит за ним в дороге?
— Мегантрит.
Рагна взглянула на наложницу. Та явно опешила от такого поворота дел, но поспешно прикрыла рот ладонью, чтобы не ляпнуть лишнего.
— Завтра я уезжаю в Кум, — продолжал Уигельм. — Ален поедет со мной. Пора привыкать к жизни элдормена.
— Ты намерен взять двухлетнего ребенка в четырехдневное путешествие?
— Ну да. Что тут такого?
— А что будет, когда ты вернешься?
— Там поглядим. Но с тобой он точно жить больше не будет.
Рагна все-таки не сдержала слез:
— Пожалуйста, Уигельм, умоляю тебя, не делай этого. Забудь обо мне, но пожалей своего сына.
— Я уже его пожалел! Я доверился кучке женщин, которые растят неженку! Если бы не я, он, когда вырос, проклял бы своего отца. Все, он остается здесь.
— Прошу тебя…
— Хватит, я сказал! Убирайся.
— Уигельм, очнись!..
— Мне выкинуть тебя за дверь?
Рагна содрогнулась от одной только мысли об очередном избиении. Она опустила голову, всхлипнула, медленно повернулась и пошла к двери. Снова посмотрела на Алена, который вопил не замолкая и протягивал к ней руки. Сделав над собой усилие, она отвернулась и вышла.
Потеря младшего сына оставила дыру в сердце Рагны. Она постоянно думала об Алене. Заботится ли Мегантрит о том, чтобы он ходил в чистом и досыта ел? Здоров ли он или подцепил какую-нибудь детскую хворь? Может, просыпается по ночам и плачет от тоски по маме? Пришлось заставить себя выбросить сына из головы хотя бы ненадолго, иначе она рисковала сойти с ума. Нет, она вовсе не отказалась от него, никогда не откажется, но когда король с королевой прибыли в Винчестер, Рагна решила действовать по-другому — и отправилась ко двору.
К тому времени она не видела Алена уже месяц. Отлучка в Кум стала предвестием весенней поездки по владениям, и всюду элдормен таскал ребенка с собой. Судя по всему, он намеревался как можно дольше не возвращаться в Ширинг.
Уинстен до сих пор находился в Кентербери, ибо споры вокруг того, кто должен стать новым архиепископом, неумолимо затягивались, так что оба брата не почтили посещением королевский двор, и это обстоятельство порадовало Рагну.
Однако она предпочла не выносить свое дело на открытые судебные слушания. Несмотря на охватившее ее отчаяние, какие-то остатки былой разумности в ней еще сохранялись. Открытые слушания непредсказуемы. Окрестная знать вполне могла занять сторону Уигельма. Рагна сказала себе, что гораздо надежнее будет переговорить обо всем тихо.
После торжественной службы в соборе в пасхальное воскресенье епископ Альфаг задал пир для владетелей, собравшихся в Винчестере. Рагну тоже пригласили, и она осознала, что ей представилась отличная возможность. Исполненная надежд, она снова и снова повторяла слова, которые собиралась сказать королю.
Пасха считалась важнейшим праздником церковного года и была, кроме того, королевским праздником, так что люди обыкновенно наряжались в лучшую одежду и надевали самые дорогие свои украшения. Рагна поступила так же.
Дом епископа был богато обставлен резными дубовыми скамьями, стены покрывали яркие шпалеры. В очаг бросили пахучие яблоневые ветки, от которых приятно тянуло сладковатым дымком. Стол уставили чашами в серебряной оправе и бронзовой посудой.
Королевская чета тепло встретила Рагну, что ее подбодрило. Она сразу рассказала, что Уигельм забрал у нее Алена. Королева Эмма сама была матерью, родила сына и дочь в первые четыре года брака с Этельредом, а потому непременно должна была посочувствовать Рагне.
Но Этельред прервал Рагну, прежде чем она закончила первую часть подготовленной речи:
— Я все знаю. По пути сюда мы случайно встретили Уигельма с ребенком.
Это была новость для Рагны, причем скверная.
— Мы обо всем подробно поговорили, — продолжал король.
Снова накатило отчаяние. Рагна рассчитывала, что ее история потрясет короля с королевой и пробудит в них сострадание. Но, к сожалению, Уигельм успел первым. Этельред уже слышал его историю, с этим придется считаться.
С другой стороны, нужно стоять на своем. Этельред правитель опытный, он должен знать, что нельзя верить всему услышанному.
— Милорд король, — решительно произнесла Рагна, — не пристало разлучать двухлетнего ребенка с матерью.
— Да, это слишком жестоко, и я высказал свое недовольство Уигельму.
— Ты права, Рагна, — вставила королева Эмма. — Твой сын того же возраста, что и наш Эдуард, если бы кто-то посмел отнять его у меня, это разбило бы мне сердце.
— Соглашусь, любовь моя, — ответил Этельред. — Но я не вправе указывать своим подданным, какие порядки надлежит иметь в семье. Обязанность короля — это покровительство, справедливость и честные деньги. Воспитание детей дело, увы, частное.
Рагна открыла было рот, чтобы возразить. Король, кроме всего перечисленного, подавал пример достойного поведения и мог порицать непослушных владетелей, если те слишком уж увлекались. Но Эмма быстро покачала головой, и Рагна поняла, что возражать не стоит. Немного подумала и осознала, что Эмма права. Когда правитель говорит так веско и строго, с ним не подобает спорить. Настойчивость лишь оттолкнет Этельреда. Смириться было тяжело, но она сумела спрятать разочарование и гнев.
Склонив голову, она сказала:
— Как будет угодно, милорд король.
Надолго ли ее разлучили с Аленом? Неужто навсегда?
Кто-то другой завладел вниманием королевской четы, и Рагна отошла в сторонку, стараясь не расплакаться. Положение казалось безнадежным. Если и король не поможет ей вернуть сына, то кто с этим справится?
Уигельм и Уинстен обладали всей властью в здешних местах, в том-то и беда. Им сходило с рук что угодно. Уинстен был умен, Уигельм полагался на силу, и вдвоем они были готовы бросить вызов королю и закону. Имейся хоть крохотная лазейка, позволившая бы их ослабить, Рагна воспользовалась бы ею без малейших сомнений. Но казалось, что ничто на свете не способно их остановить.
Подошел Олдред, и Рагна спросила:
— Твои люди уже вернулись из Нормандии?
— Пока нет, — ответил он.
— Сколько уже прошло? Несколько месяцев?
— Видно, отыскать Эдгара оказалось непросто. Строители часто перемещаются, отправляются туда, где для них есть работа.
Только сейчас она осознала, что приор выглядит каким-то встревоженным и рассеянным.
— Что случилось?
Олдред уклонился от прямого ответа:
— Я все понимаю, королям положено избегать прямого столкновения, если есть возможность. Но иногда король должен править!
Рагна разделяла чувства приора, однако хорошо понимала, что подобными словами не следует бросаться при королевском дворе. Она беспокойно огляделась. По счастью, рядом никого вроде бы не было.
— Так что произошло?
— Уинстен ухитрился рассорить монахов Кентербери, сложилась компания противников Альфага, а Этельред колеблется, не желая распрей с монахами.
— Полагаю, ты просил его вмешаться и объявить, что Уинстен не годится в архиепископы? По сути, навязать Альфага монастырской братии? Правильно?
— Ну да. Я всегда думал, что королю надлежит блюсти мораль!
— Эти монахи живут очень далеко от Ширинга и попросту не ведают того, что знаем об Уинстене все мы.
— Твоя правда, госпожа.
Внезапно Рагна припомнила одно обстоятельство, которое могло изрядно навредить Уинстену. Она почти забыла об этом слухе из-за тоски по Алену.
— А что, если…
Она запнулась. Не так давно она решила хранить все в тайне, опасаясь расправы. С другой стороны, Уигельм сотворил наихудшее, выполнил угрозу, на которую долго намекал, и забрал р