Он сделал грустное лицо:
— Я скорблю по бедолажке Агнес.
— Ее нельзя было спасти, — сказала Хильди. — Мы молились за нее, но наши молитвы остались без ответа.
— Расскажи, как она умерла, — угрюмо велел епископ. — Говори правду, не надо лживых прикрас.
— Как прикажешь, милорд епископ. Она жаловалась на усталость и твердила, что, мол, голова все время болит. Потом стала путаться в мыслях, а на лице у нее вскочила здоровенная шишка. Потом она потеряла рассудок, подцепила лихорадку и умерла.
Перечень пугал, в нем присутствовали почти все симптомы, упомянутые Уигфертом. Однако Уинстен усилием воли подавил страх:
— Кто-нибудь навещал Агнес, пока она хворала?
— Нет, милорд епископ. Люди боялись заразиться.
— С кем ты обсуждала ее болезнь?
— Ни с кем, милорд епископ.
— Ты уверена?
— Совершенно уверена.
Уинстен подозревал, что она лжет, и решил проверить.
— У нее была проказа шлюхи? — спросил он в лоб и с удовлетворением заметил промельк испуга на лице повитухи.
— Насколько я знаю, милорд епископ, такой болезни не существует, — быстро поправилась Хильди, но теперь Уинстен уже не сомневался, что она лжет. Впрочем, что толку на нее давить?
— Спасибо, что утешила меня в моем горе. Можешь идти.
«Эта Хильди себе на уме», — подумал он, когда повитуха вышла.
— Она не похожа на женщин, падких на скандальные сплетни, — сказал епископ, обращаясь к Итамару.
— Верно, милорд.
— Но с кем-то она наверняка поделилась.
— Она дружит с дамой Рагной.
Уинстен с сомнением покачал головой. Рагна с Агнес ненавидели друг друга. Рагна осудила на смерть мужа Агнес, а потом Агнес отомстила, предупредив владетелей Ширинга о намерении Рагны бежать.
— Может, они примирились на смертном одре?
Уинстен задумался:
— Не исключено. Кто нам ответит на этот вопрос?
— Думаю, та служанка-норманнка, Кэт.
— Рагна сейчас в Ширинге?
— Нет, уехала в Оутенхэм.
— Тогда я навещу Кэт.
— Она ничего тебе не скажет, милорд.
Уинстен снисходительно усмехнулся и посоветовал:
— Не спеши с выводами.
Выйдя из дома, он направился вверх по склону, ко двору элдормена. Силы внезапно вернулись, а разум очистился от того смятения, которое в последние дни сделалось постоянным спутником епископа. Чем дольше он размышлял, тем все больше уверялся в том, что имеется некая связь между Агнес, Хильди, Рагной и Уигфертом из Кентербери.
Уигельм по-прежнему где-то пропадал, и на дворе было тихо. Уинстен двинулся прямиком к дому Рагны. Три служанки присматривали за детьми вдовы.
— Добрый день, — поздоровался епископ. Он знал, что ему нужна самая красивая из троих, но не мог вспомнить ее имени.
Она испуганно воззрилась на него:
— Зачем ты пришел, милорд?
Чужеземный выговор напомнил ему, кто она такая.
— Ты Кэт, верно?
— Госпожи Рагны нет дома.
— Жаль, а я-то пришел поблагодарить ее.
Кэт немного успокоилась.
— Поблагодарить? — повторила она недоверчиво. — За что же?
— За доброту к бедняжке Агнес в ее последние мгновения.
Уинстен ждал, как поведет себя Кэт. Если примется отрицать, что ее госпожа ходила к Агнес, тогда надо будет выяснять, врет она или нет. Однако Кэт просто промолчала.
— Это очень мило с ее стороны.
После долгого молчания Кэт проронила:
— Агнес не заслуживала такой доброты.
Попалась! Уинстен спрятал улыбку. Его догадка оказалась верной. Рагна ходила к Агнес и, должно быть, заметила признаки срамной болезни, которые ей растолковала Хильди. Как всегда, во всем виновата эта норманнская стерва.
Хотелось запрыгать от радости, но он сдержался:
— Я крайне ей признателен, раз уж сам был далеко и не мог утешить мою дорогую Агнес. Передай своей госпоже мои слова, ладно?
— Конечно, милорд. — Кэт ошеломленно моргнула.
«Вот так, — мысленно воскликнул Уинстен. — Со мной все в полном порядке, смекалка никуда не делась».
Он кивнул служанке и ушел.
Уигельм вернулся через неделю, и Уинстен навестил брата на следующее утро.
На дворе элдормена Ален носился с тремя другими сыновьями Рагны, и все мальчишки открыто радовались тому, что снова оказались вместе. Потом из дома Уигельма вышла Мегантрит и позвала Алена обедать.
Мальчик заупрямился, а когда Мегантрит стала настаивать, попросту убежал. Ей пришлось гнаться за ним. Двухлетнему малышу было не удрать от взрослого, так что Мегантрит быстро изловила Алена и схватила в охапку. Малыш завопил, задрыгал ногами, попытался ударить наложницу.
— Я хочу к маме! — кричал он на весь двор.
Раздосадованная Мегантрит унесла его в дом.
Уинстен последовал за нею.
Уигельм вострил кинжал с длинным лезвием на точильном камне и раздраженно поглядывал на вопящего сына.
— Что опять стряслось? — проворчал он сердито.
Мегантрит ответил столь же сварливо:
— Не знаю, он мне не сын.
— Это все Рагна виновата. Ей-богу, зря я на ней женился. Здорово, брат. Вы, священники, поступаете мудро, оставаясь холостыми.
Уинстен присел на скамью:
— Я подумал, что пора, наверное, избавиться от Рагны.
Уигельм так и вскинулся:
— Неужто?
— Три года назад было нужно ввести ее в семью, чтобы никто не помешал тебе стать элдорменом. Но теперь ты в своем праве, и все приняли тебя, даже король.
— Ну да, я нужен Этельреду, — хмуро кивнул Уигельм. — Викинги опять нападают на южное побережье. Этим летом сражений будет больше.
Мегантрит усадила Алена за стол и дала ему намазанный маслом кусок хлеба. Мальчик успокоился.
— Следовательно, в Рагне больше нет нужды, — продолжал Уинстен. — Хуже того, она превратилась в помеху. Ален не забудет о ней, пока она рядом. А еще она подглядывает за нами. Сдается мне, это она распустила слух, что у меня проказа шлюх.
Уигельм понизил голос:
— Убьем ее?
Уинстен вздохнул: братец верен себе.
— Это чревато разбирательством. Проще ее отодвинуть.
— Развестись, что ли?
— Да. Это должно быть легко.
— Королю Этельреду не понравится.
Уинстен пожал плечами:
— И что с того? Мы сопротивляемся ему годами. Он облагает нас вирой, а мы все равно не платим.
— Я буду рад ее выпроводить.
— Так сделай это. И прикажи ей покинуть Ширинг.
— Тогда я снова женюсь.
— Не спеши, пусть король свыкнется с твоим разводом.
Мегантрит, которая подслушивала, тут же спросила:
— Значит, мы сможем пожениться?
— Посмотрим, — уклончиво ответил Уигельм.
Уинстен осадил наложницу:
— Уигельму нужны сыновья, а ты, похоже, бесплодна.
Это было жестоко, и на глаза Мегантрит навернулись слезы.
— Вовсе нет! А когда я стану женой элдормена, ты будешь относиться ко мне уважительно.
— Договорились. Как только коровы начнут откладывать яйца.
Наконец-то Рагна была свободна.
Она грустила и радовалась одновременно. У нее отняли Алена, рядом не было Эдгара, зато Уигельм с Уинстеном остались в прошлом.
Прожив под их властью почти девять лет, она лишь теперь осознала, насколько подавленной чувствовала себя все это время. На словах у местных женщин прав было больше, чем у норманнок, и важнее всего считалось право владеть собственностью, но на деле выяснилось, что никто не спешит соблюдать законы.
Рагна уведомила Уигельма, что не намерена отказываться от долины Оутен. Она хотела остаться в Англии, по крайней мере до тех пор, пока гонцы Олдреда не вернутся из Нормандии. Вот когда узнает, что с Эдгаром и каковы его помыслы, тогда и определится со своим будущим.
Она написала отцу, изложив последние события, и доверила это письмо людям, которые четырежды в год привозили ей деньги из Нормандии. Граф Хьюберт наверняка рассердится, но Рагна не смела даже предполагать, во что выльется его гнев.
Вместе с Рагной Ширинг покидали Кэт, Гильда и Винтрит. Она попросила шерифа Дена одолжить двоих воинов в сопровождение. Когда обустроится на новом месте, наймет собственных телохранителей.
Ей не разрешили попрощаться с Аленом.
Уехали рано утром, почти без суеты. Многие женщины вышли из домов проводить Рагну. Все они осуждали Уигельма за развод.
Миновав город, Рагна повернула в сторону Кингсбриджа.
40
Лето 1006 г.
Рагна поселилась в доме Эдгара.
Так предложил Олдред, которого она спросила, как владельца земли, где бы можно было обосноваться в Кингсбридже. Приор ответил, что держит дом пустым в надежде на возвращение Эдгара, а пока вполне может уступить. Ни один из них не сомневался, что Эдгар пожелает жить с Рагной — если, конечно, вернется домой.
По размерам дом ничем не отличался от большинства других, но выстроен был куда основательнее. Швы между наружными досками были щедро проложены шерстью, пропитанной смолой, как на лодках, и дождь не проникал внутрь даже в самую скверную погоду. В дальнем конце имелась вторая дверь, выводившая в загон для животных. В торцах были дыры для отвода дыма, благодаря чему дышалось гораздо легче.
Рагна ощущала во всем дух Эдгара — ему было свойственно такое сочетание дотошности и изобретательности, присущее этому дому.
Она вспомнила, что бывала здесь раньше — в тот раз, когда Эдгар показывал ей ларец для хранения подаренной книги. В углу стояла стойка с инструментами, рядом со столом помещались бочонок с вином и хранилище для сыра, а Бриндл вертелся под ногами и вилял хвостом… Теперь все исчезло. Еще вспомнилось, как Эдгар держал ее за руки, пока она рыдала.
Где он сейчас? Куда его закинула судьба?
Обустроившись, она каждое утро надеялась, что именно сегодня вернутся монахи с новостями, но никаких известий не поступало. Нормандия большая, и кто знает, где Эдгар осел? А вдруг он отправился в Париж или даже в Рим? Вдруг монахи заблудились или их ограбили и убили? В конце концов, вдруг им настолько понравилось в Нормандии, что они решили не возвращаться в Англию?