Вдобавок, даже если допустить, что они отыскали Эдгара, он ведь может отказаться от приглашения Олдреда. Не исключено, что он женился и прямо сейчас учит своего ребенка говорить на норманнском… Рагна твердила себе, что не стоит предаваться бессмысленным надеждам.
Однако она не собиралась жить как бедная и отвергнутая женщина. Она богатая и могущественная, все это должны видеть. Она наняла швею, повара и трех телохранителей, купила трех лошадей и взяла конюха ухаживать за ними. Начала строить конюшню, амбар и второй дом — по соседству, для новых слуг. Еще закупила в Куме утварь, посуду и шпалеры на стены. Будучи в городе, заказала местному корабелу лодку, на которой собиралась плавать из Кингсбриджа в Оутенхэм, и велела построить большую залу в Оутенхэме.
Немного погодя она намеревалась навестить Оутенхэм и удостовериться, что Уигельм не пытается отнять у нее те владения, но пока сосредоточилась на своей новой жизни в Кингсбридже. В отсутствие Эдгара главной достопримечательностью этого места была школа Олдреда. Осберту исполнилось семь, близнецам, соответственно, — пять, и все трое шесть дней в неделю учились по утрам заодно с тремя послушниками и стайкой окрестных мальчишек. Кэт не хотела подпускать своих дочерей к образованию — опасалась, что девочки наберутся лишних мыслей и забудут о своем скромном происхождении, — однако сыновья Рагны, возвращаясь домой, охотно делились с девчонками полученными знаниями.
Ален, конечно, не шел из головы: Рагна постоянно беспокоилась — сыт ли он, здоров ли, устает ли за день, когда его укладывают спать. Да, по прошествии времени эти вздорные мысли становились менее назойливыми, но в глубине души она продолжала тосковать. Более того, она отказывалась признавать, что их с Аленом разлучили навсегда. Что-нибудь точно случится. Этельред может передумать и велит Уигельму вернуть ребенка матери. Или сам Уигельм погибнет. Каждую ночь она воображала ту или иную благоприятную возможность — и заливалась слезами.
Рагна возобновила знакомство с Блод, рабыней Дренга. Они хорошо ладили, и это было поистине удивительно для людей, настолько далеких друг от друга по положению. Рагне нравилось серьезное отношение Блод к жизни, а еще их объединяла привязанность к Эдгару. Блод варила эль, готовила и заботилась об Этель, жене Дренга. К счастью, как она сама призналась Рагне, ей почти не приходилось торговать телом.
— Дренг говорит, что я слишком старая, — поведала она с кривой усмешкой, когда Рагна зашла в таверну за бочонком эля.
— Сколько тебе лет? — спросила Рагна.
— Думаю, двадцать два. Я всегда была слишком угрюмая, чтобы нравиться мужчинам. Он купил новую рабыню — денег-то прибавилось из-за рынка. — Они стояли возле пивоварни, и Блод указала на девушку в коротком платье, вышедшую к реке за водой. Эта девушка ходила с непокрытой головой, так что все понимали: она рабыня и шлюха. Густые темно-рыжие волосы волной ниспадали ей на плечи. — Это Мейрид. Она из Ирландии.
— Совсем молоденькая.
— Ей лет двенадцать. Меня привезли сюда в том же возрасте.
— Бедняжка.
Блод снисходительно хмыкнула.
— Если мужчины готовы платить за утехи, им нужно что-то такое, чего они не получают дома.
Рагна присмотрелась к новой рабыне Дренга и обратила внимание на выпирающий живот.
— Она что, в положении?
— Угу, многие уже заметили, только Дренг ничего не видит. Он как слепой, честное слово. Когда узнает, будет в ярости. Мужчины не захотят платить обычную цену за беременную.
За показной деловитостью Блод Рагна уловила заботу о юной Мейрид и порадовалась тому, что за новой рабыней кто-то приглядывает.
Она заплатила за эль, и Блод выкатила полную бочку из пивоварни.
Между тем из курятника вышел Дренг с несколькими яйцами в корзине. С годами он растолстел и хромал сильнее обычного. Он коротко кивнул Рагне — теперь, когда она впала в немилость, большего она, по его мнению, не заслуживала — и прошел мимо. Дышал он тяжело, хотя физическим трудом почти не занимался.
Подошла Этель. Она тоже выглядела нездоровой. Рагна знала, что ей под тридцать, но казалось, что женщина куда старше. Причина заключалась не только в десятилетней жизни под кровом Дренга — настоятельница Агата уверяла, что Этель снедает некий внутренний недуг, лишавший ее сил.
Блод встревожилась:
— Тебе что-нибудь нужно, Этель?
Женщина покачала головой, забрала у Дренга корзинку с яйцами и снова скрылась за дверью таверны.
— Если я не прослежу, никто ее не пожалеет, — объяснила Блод.
— А что насчет невестки Эдгара?
— Квенбург-то? Да плевать она хотела на мачеху. — Блод покатила бочку в гору: — Я доставлю эль тебе домой.
Рагна некоторое время наблюдала, как крепкая рабыня управляется с бочкой, а потом направилась к себе.
Возле ее дома приор Олдред присматривал за смешанной компанией монахов и наемных работников, которые расчищали площадку под строительство новой церкви. Завидев Рагну, шагавшую следом за Блод, он поспешил навстречу.
— Скоро тебе придется потесниться, — сказал он Блод. — Я хочу поставить таверну на рынке и отдать ее одному мужчине из Мьюдфорда.
— Дренг будет недоволен.
— Он всегда чем-то недоволен, — усмехнулся Олдред. — Поселение разрослось, две таверны в самый раз. А в рыночные дни и четырех маловато.
— Подобает ли монастырю владеть таверной? — благочестиво осведомилась Рагна.
— У нас не будет шлюх! — сурово отрезал Олдред.
— Экие вы молодцы, — язвительно заметила Блод.
Рагна краем глаза углядела двух монахов, что въехали на мост верхом на лошадях. Братия Кингсбриджа вообще не сидела на месте, особенно теперь, когда монастырь владел собственностью по всему югу Англии, но что-то в этих двоих заставило ее сердце забиться чаще. Одежда грязная и потрепанная, лошади выглядели утомленными. Эти двое явно проделали долгий путь.
Олдред проследил за взглядом Рагны и проговорил дрожащим от возбуждения голосом:
— Неужели это Уильям и Атульф наконец-то возвратились из Нормандии?
Если и так, Эдгара с ними не было. Рагна ощутила боль разочарования — настолько сильную, будто ее ударили плетью.
Олдред поспешил навстречу монахам, Рагна и Блод последовали за ними.
Братья спешились, и Олдред обнял их обоих:
— Вы благополучно вернулись домой! Хвала Всевышнему!
— Аминь, — ответил Уильям.
— Вы нашли Эдгара?
— Да, хотя поиски отняли много времени.
Рагна затаила дыхание.
— И что же он решил?
— Он отклонил приглашение, — сказал Уильям.
Рагна прижала ладони ко рту, чтобы не застонать вслух.
— Причину объяснил?
— Нет.
Рагна обрела голос:
— Он женат?
— Нет…
В голосе монаха прозвучала запинка.
— Что такое, брат?
— В том городе, где он живет, поговаривают, что он скоро женится на дочери мастера-каменотеса и со временем сам станет мастером.
Рагна все-таки расплакалась. Все уставились на нее, но она ничуть не стеснялась.
— Значит, он начал новую жизнь? — выдавила она между всхлипами.
— Так и есть, миледи.
— И не желает ее бросать?
— Так это выглядело. Право, мне жаль.
Рагна разрыдалась в голос, отвернулась и поспешила вверх по склону, к своему дому. Внутри упала на застеленный тростником пол и завыла от разрывавшего сердце горя.
— Я возвращаюсь к Шербур, — твердо сказала Рагна Блод неделю спустя.
Был теплый день, дети плескались на мелководье у берега реки. Рагна сидела на скамье возле таверны и жадно пила свежесваренный эль. На пастбище рядом с таверной паслась отара овец, за ними зорко присматривал крупный пес, а пастух, Теодберт Косолапый, сейчас находился внутри.
Блод, которая принесла Рагне полную кружку, задержалась поболтать.
— Ты себя опозоришь.
— Не обязательно. — Рагна твердо решила, что не будет считать себя побежденной сама и никому другому не позволит. Пусть все в Англии сложилось не так, как она когда-то мечтала, это не повод предаваться унынию. Впереди у нее длинная жизнь, и она собиралась прожить эту жизнь, дыша полной грудью.
— Когда думаешь отбыть?
— Уж точно не завтра. Мне нужно заглянуть в Оутенхэм, а вообще я намерена обзавестись двумя домами, здесь и в Оутенхэме, и каждый год или два возвращаться в Англию, чтобы лично приглядеть за своим имуществом.
— Чего ради? Не проще ли кого-то нанять, а самой сидеть сложа руки и считать деньги?
— Нет, на такое я не соглашусь. Я всегда верила, что мне предназначено стать правительницей, вершить правосудие и нести людям благополучие.
— Обычно правят мужчины.
— Обычно не значит всегда. Вдобавок мне никогда не нравилось бездельничать.
— А я никогда не пробовала.
Рагна усмехнулась:
— Уверена, тебе это будет не по душе.
Квенбург, жена Эрмана и Эдбальда, прошла мимо с корзиной свежей рыбы, некоторые серебристые рыбины еще вертели хвостами. Наверное, несет улов рыботорговцу Букке. Квенбург, насколько помнила Рагна, всегда отличалась склонностью к полноте, но к двадцати годам заметно обрюзгла, утратила очарование юности, и теперь никто не назвал бы ее привлекательной. Впрочем, братья Эдгара, похоже, были всем довольны, и их диковинный брачный союз длился уже девять лет.
Квенбург остановилась перекинуться словечком со своим отцом Дренгом, который как раз вышел из амбара с деревянной лопатой в руках. «До чего же удивительно, — сказала себе Рагна, — видеть, как люди, вроде бы злые и неприятные, проявляют к кому-то искреннюю привязанность».
Ее размышления прервал гневный вопль из таверны. Мгновение спустя вышел Теодберт, завязывая на ходу пояс.
— Она в тягости! — прорычал он. — Я не заплачу ни пенни за шлюху на сносях!
Дренг поспешил к нему, не выпуская из рук лопату:
— Чего шумишь? Что стряслось?
Теодберт повторил, обильно пересыпая речь бранью.
— Я ничего не знал! — возмутился Дренг. — Я заплатил за нее целый фунт на рынке в Бристоле, еще даже года не прошло.