— Милорд, мне очень жаль, что мои соотечественники так себя опозорили, — сказал Эдгар.
Он лгал — и знал, что лжет.
41
Сентябрь 1006 г.
Рагна перекроила собственную жизнь, постаралась насытить дни событиями, чтобы не горевать постоянно из-за разлуки с Эдгаром и Аленом. В Михайлов день она отправилась в Оутенхэм на своей новой лодке собирать подати.
На веслах сидели два крепких гребца. Рагна взяла с собой свою лошадь Астрид, чтобы перемещаться по долине Оутен верхом. Еще ее сопровождали новая служанка Осгит и молодой черноволосый воин по имени Кеолвульф — оба из Кингсбриджа. По пути эти двое явно приглянулись друг другу и болтали, посмеиваясь, всякий раз, когда им казалось, что хозяйка не смотрит в их сторону, а потому несколько пренебрегали своими прямыми обязанностями. Впрочем, Рагна проявляла снисходительность — она-то знала, каково это — любить. «Будем надеяться, — повторяла она себе, — что Осгит и Кеолвульф никогда не узнают тех страданий, которыми может обернуться любовь».
Новую большую залу в Оутенхэме пока не достроили, однако старый дом Эдгара на каменоломне пустовал, и Рагна поселилась там вместе с Осгит и Кеолвульфом. Этот дом навевал приятные воспоминания, а по соседству не было другого жилья, не считая дома каменотеса Габа.
Гребцы остались на ночлег в деревенской таверне.
Рагна провела суд, но жалоб было немного: стояла чудесная, счастливая пора, когда урожай уже собран, люди сыты, а на деревьях полным-полно краснобоких яблок, да и викинги поленились в этом году забраться дальше побережья. А когда люди довольны, у них меньше поводов для ссоры и происходит меньше преступлений. Обыкновенно именно стылой зимой мужья душили своих жен и резали ножами соперников, а по весне женщины, изнемогая от голода, воровали у соседей, чтобы прокормить своих детей.
Было приятно увидеть, что канал Эдгара поддерживают в должном состоянии, следят, чтобы берега не осыпались, однако Рагна досадовала на привычку деревенских кидать мусор в воду. Канал не был проточным, и мусор скапливался в нем, из-за чего кое-где от воды попахивало, как в нужнике.
Чтобы покончить с этим, она ввела строгие правила. А для того чтобы ее распоряжения точно исполнили, прогнала Дудду и назначила нового старосту, одного из старейшин деревни, разбитного владельца таверны Энфрида. Вообще такие люди, как он, считались наиболее подходящими: таверны зачастую были средоточием деревенской жизни, а их хозяева обладали немалым влиянием. Кроме того, добродушного Энфрида в деревне ценили за отзывчивость и веселый нрав.
Присев на скамью возле таверны и взяв в руки кружку сидра, Рагна обсудила с Энфридом свои доходы с каменоломни, существенно снизившиеся после отбытия Эдгара.
— Оно и понятно, — степенно проговорил Энфрид. — Эдгар из тех, кто просто не может делать плохо. Найди нам другого такого же, госпожа, и мы станем продавать больше камня.
— Такого, как Эдгар, не сыскать, — ответила Рагна с печальной улыбкой.
Дальше заговорили о ящуре, погубившем с десяток овец, Рагна держалась мнения, что не следовало пасти животных на сырой глинистой почве. А затем беседа оборвалась: Энфрид вдруг наклонил голову, явно прислушиваясь, и мгновение спустя Рагна тоже разобрала перестук лошадиных копыт — приближался отряд, десятка три, наверное, причем не галопом и даже не рысью, а усталой поступью. Сразу стало понятно, что едет некто знатный со свитой — и едет издалека.
Осеннее солнце, багровея, понемногу клонилось к закату, значит, гости, вне сомнений, заночуют в Оутенхэме. Вообще в деревнях к таким вот незваным гостям относились со смешанными чувствами. Путники расплачивались серебром, покупая еду и питье и оплачивая постой, но нередко они напивались в стельку, приставали к местным женщинам и затевали драки.
Рагна с Энфридом встали. Вскоре показались всадники. Отряд уверенно двигался по деревне, а впереди всех ехал Уигельм.
Рагна испугалась. Этот мужчина посадил ее под замок, потом изнасиловал, потом украл у нее ребенка. Какую новую пытку он для нее придумал?
Она стиснула зубы. Что ж, до сих пор она как-то с ним справлялась — справится и теперь.
Уигельма сопровождал племянник Гарульф, сын Уилвульфа от Инге. Ему исполнилось двадцать пять, но Рагна считала, что ума с возрастом в нем не прибавилось. Светлобородый и широкоплечий, он походил на Уилвульфа статью, присущей мужчинам в этом роду, и Рагна моргнула: подумать только, она успела побывать замужем за двоими из их рода.
— Что здесь нужно Уигельму? — негромко произнес Энфрид.
— Одному Богу известно, — с дрожью в голосе отозвалась Рагна. — Или скорее дьяволу.
Уигельм натянул поводья:
— Не ожидал тебя встретить, Рагна.
Она почувствовала некоторое облегчение. Его слова показывали, что встреча застала врасплох их обоих, следовательно, любое зло, которое он замыслит, будет сиюминутным поступком, а не плодом длительных приготовлений.
— Уж не знаю, чему ты удивлен. Вообще-то я владею долиной Оутен. А тебя что сюда привело?
— Я элдормен Ширинга, я объезжаю свои владения и намерен остановиться на ночлег в этой деревне.
— Оутенхэм приветствует тебя, элдормен Уигельм, — холодно произнесла Рагна. — Прошу в таверну, промочи горло с дороги.
Уигельм не торопился спешиваться:
— Твой отец пожаловался королю Этельреду.
Рагна усмехнулась, полностью восстановив самообладание:
— Еще бы! Ты совершил постыдное деяние.
— Этельред наложил на меня виру в сто фунтов серебром за то, что я расстался с тобой без его разрешения.
— Славно.
— Но я не стал платить. — Уигельм расхохотался и наконец спешился.
Остальные тоже послезали с лошадей. Те, кто помоложе, принялись расседлывать животных, а воины постарше устремились в таверну. Рагне очень хотелось уйти домой, однако она сознавала, что нельзя бросать Энфрида — старосте одному будет трудно поддерживать порядок с такой-то оравой, а вот ее чужаки, может быть, и послушают.
Она прошлась по деревне, стараясь не попадаться на глаза Уигельму. Велела молодым воинам отвести лошадей на ближайший выпас. Выбрала, где Уигельму и его свите предстояло ночевать, сознательно предпочитая дома пожилых — или семей с маленькими детьми, но не те, где проживали юные девушки. Постой оплачивался: хозяину дома полагалось платить пенни за ночлег четырех мужчин, и в эту цену входил завтрак, который хозяин делил с гостями.
Деревенский священник Драка, разводивший мясной скот, забил молодого бычка и продал тушу Энфриду, который развел костер за таверной и зажарил мясо на вертеле. Ожидая кормежки, гости поглощали эль: Энфрид опустошил два бочонка и открыл третий.
Чужаки хриплыми голосами распевали песни, прославлявшие насилие и похоть, а затем начали задираться. Рагна уже подумала было, что драки не избежать, но тут Энфрид подал говядину с хлебом и луком, и гости угомонились. После еды они разошлись по отведенным им домам, и Рагна наконец сочла возможным удалиться.
Она вернулась в дом на каменоломне. Осгит и Кеолвульф плотно заперли дверь. Все улеглись на полу, накрывшись накидками, — одеяла имелись, но в доме было достаточно тепло. Кеолвульф занял место у двери, как и полагалось телохранителю, но Рагна заметила, как он поглядывает на служанку, и без труда догадалась, что среди ночи эти двое наверняка окажутся ближе друг к другу.
Она долго лежала без сна, раздумывая над неожиданным прибытием Уигельма, но в конце концов провалилась в беспокойный сон.
Проснулась она с ощущением, что проспала совсем недолго. Села и огляделась, хмуря брови и гадая, что ее разбудило. В свете очага было видно, что Осгит и Кеолвульфа в доме нет: эти двое явно ускользнули в лес, желая уединения, и сейчас, должно быть, предаются утехам среди кустов в лунном свете.
Рагна возмутилась. У всякой снисходительности есть пределы. Служанка с телохранителем должны были охранять свою госпожу, а вместо этого улизнули от нее под покровом ночи. Она прогонит обоих, когда вернется в Кингсбридж.
Снаружи донеслось пьяное бормотание. Видимо, Габ снова хорошенько погулял, а его бессвязный лепет ее и разбудил. Хорошо, что дверь в дом надежно заперта… Лишь теперь Рагна сообразила, что Осгит с Кеолвульфом, когда выбирались, должны были оставить дверь открытой.
Пьяный голос приближался, и Рагна его узнала. Это был не Габ, а Уигельм.
Ее пробрал озноб. Элдормен отыскал дом бывшей жены, просто пройдя вдоль канала. Поистине чудо, что он в таком состоянии не свалился в воду и не утонул.
Она метнулась к двери, чтобы задвинуть засов, но опоздала на мгновение. Едва она коснулась тяжелой деревянной перекладины, дверь распахнулась, и в дом вошел Уигельм.
Рагна отпрянула, испуганно вскрикнув.
Уигельм был босиком и без плаща, несмотря на холодную осеннюю ночь. Ни пояса, ни меча, ни кинжала — это не могло не радовать. Он выглядел так, будто встал с постели и не потрудился как следует одеться.
От него сильно пахло элем.
Он таращился на Рагну с таким видом, словно отказывался узнавать. Его шатало, и она поняла, что он в стельку пьян. На миг ей подумалось, что он прямо сейчас свалится и захрапит, но тут озадаченное выражение исчезло с его лица, и он, запинаясь, проговорил:
— А, Рагна… Я искал тебя.
«Я больше не могу этого вынести, — подумала Рагна. — Не желаю снова страдать от этого человека. Я хочу умереть».
Она попыталась скрыть свое отчаяние:
— Пожалуйста, уходи.
— Ложись давай.
— Я буду кричать. Габ и его жена услышат. — На самом деле она не знала, так это или нет, ведь дома стояли довольно далеко друг от друга.
Ее угроза не подействовала, но по иной причине.
— И что? — Он пренебрежительно фыркнул. — Я элдормен.
— Убирайся из моего дома!
Он сильно толкнул Рагну. Она не устояла на ногах и упала на пол. До чего же он сильный, даже когда пьян. От удара о пол у нее перехватило дыхание.
— Заткнись и раздвинь ноги.