Когда матушка закончила, Лив сказала:
— Квенбург пора замуж. В противном случае она понесет от какого-нибудь случайного прохожего, а тот сбежит, оставив нас растить ублюдка.
Эдгару очень хотелось сказать, что этот ублюдок будет ее внуком, однако он сумел сдержаться.
— Не говори так о моей дочери, — прорычал Дренг.
— Она и моя дочь, между прочим.
— Ты слишком сурова с нею. У каждого свои недостатки…
Матушка перебила:
— Мы все хотим, чтобы она вышла замуж, но где она будет жить? Мне не прокормить лишнего рта, не говоря уже о двух.
— Я не собираюсь выдавать дочь замуж за человека, который не сможет ее содержать, — заявил Дренг. — Я вообще-то двоюродный брат элдормена Ширинга! Моя дочь выйдет замуж за знатного мужчину!
Лив с издевкой рассмеялась.
— Кроме того, — продолжал Дренг, — я не могу ее отпустить. Здесь слишком много работы. Мне нужен кто-то молодой и сильный, чтобы перевозить путников. Блод в тягости, а сам я не справлюсь из-за спины. Викинг сбил меня с лошади…
— Да, да, в битве при Уотчете, — вмешалась Лив. — Люди болтают, будто ты был здорово пьян и упал со шлюхи, а не с лошади.
Матушка гнула свое:
— Дренг, когда Квенбург уйдет, ты сможешь нанять Эдгара.
«Ого, — мысленно воскликнул Эдгар, — а вот такого я не ждал».
— Он молод и силен, а еще сможет изготовить тебе новую лодку взамен той деревяшки, которая вот-вот потонет.
Эдгар не знал, нравится ему эта затея или нет. Он обожал возиться с лодками, но успел возненавидеть Дренга.
— Нанять этого дерзкого щенка? — презрительно бросил Дренг. — Кому надобен пес, брешущий на своего хозяина? Эдгар мне не нужен.
Матушка не отступалась:
— Будешь платить ему полпенни в день. Дешевле тебе лодку никто не сделает.
На лице Дренга появилось расчетливое выражение, когда он сообразил, что Милдред выставляет разумные условия. Тем не менее он продолжал упрямиться:
— Нет, мне это не нравится.
— Мы должны что-то сделать, — проговорила Лив.
Дренг набычился:
— Я ей отец, как скажу, так и будет.
— Есть еще одна возможность, — сказала матушка.
«Вот оно, — подумал Эдгар. — Что за хитрость она придумала?»
— Так выкладывай, женщина! — рявкнул Дренг. Он старался показать, что несет ответственность за дочь, но никто в это не верил.
Матушка долго молчала, а потом изрекла:
— Квенбург должна стать женой Эрману и Эдбальду. Обоим.
Такого Эдгар тоже не ожидал.
Дренг опешил:
— Что, у нее будет два мужа?
Лив многозначительно усмехнулась:
— Ага, как по две жены у многих мужчин.
Дренг скривился, но прямо сейчас не мог найти слов, чтобы возразить Лив.
— Я слышала о таких браках, — спокойно сказала мама. — Это случается, когда двое или трое братьев наследуют хозяйство, слишком малое для нескольких семей.
— Но как это будет? — не понял Эрман. — Я имею в виду… ну, ночью?
— Братья возлегают с женой по очереди, — объяснила матушка.
Эдгар был уверен, что не хочет в этом участвовать, но пока молчал, не желая мешать матушке. Ей он скажет обо всем позже. Если задуматься, она должна догадываться о его истинных чувствах.
— Я знавала такую семью, — поделилась Лив. — В детстве у меня была подружка, так у нее были одна мать и двое отцов.
Интересно, можно ли этому верить. Он вгляделся в лицо женщины; похоже, та и вправду что-то такое вспоминала.
— Ее звали Маргарет.
— Именно так, — подтвердила матушка. — Когда рождается ребенок, никто не знает, какой из братьев отец, а кто дядя. Если люди подобрались разумные, никого это не заботит. Они попросту растят всех детей как своих собственных.
— А как насчет свадьбы? — справился Эдбальд.
— Вы принесете обычные клятвы в присутствии нескольких очевидцев. Я бы позвала лишь родичей из двух семей.
— Ни один священник не благословит такой брак, — возразил Эрман.
— К счастью, священник нам не понадобится, — ответила матушка.
— А если все-таки захотим, чтобы он был, брат Дренга обязательно нам поможет, — язвительно добавила Лив. — Дегберт сам живет с двумя женщинами.
— Это жена и наложница, — пояснил Дренг словно в оправдание.
— Поди разбери, кто из них кто.
— Ладно, — матушка махнула рукой. — Квенбург, тебе есть что сказать отцу?
Девушка озадаченно моргнула.
— Да вроде нет.
— А если подумать?
«Что еще?» — спросил себя Эдгар.
— Нет. — Квенбург нахмурилась.
— У тебя не было месячной крови с тех самых пор, как мы прибыли в Дренгс-Ферри, верно?
Матушка сумела удивить Эдгара в третий раз подряд. Квенбург тоже изумилась:
— Откуда ты узнала?
— Твоя фигура изменилась. Ты слегка прибавила в весе у талии, твоя грудь стала больше. Полагаю, и соски побаливают.
Квенбург испугалась и заметно побледнела.
— Да откуда ты все знаешь? Ты что, ведьма?
Лив сообразила первая:
— Ой-ой, я должна была заметить признаки.
«Твое зрение затуманилось от эля», — мысленно объяснил ей Эдгар.
— Да о чем вы все болтаете?! — воскликнула Квенбург.
— У тебя будет ребенок, — спокойно ответила матушка. — Когда перестает идти месячная кровь, значит, ты понесла.
— Да ну?
Эдгар спросил себя — как девчонка может дожить до пятнадцати лет и не знать о таком?
Дренг впал в ярость:
— Выходит, она уже в тягости?
— Да, — отозвалась матушка. — Я поняла это, когда увидела ее голой. И она не знает, кто отец — Эрман или Эдбальд.
Дренг злобно уставился на Милдред:
— По твоим словам получается, что она не лучше шлюхи!
— Успокойся, Дренг, — ввернула Лив. — Сам спишь с двумя женщинами, но тебя-то никто шлюхой не зовет.
— С тобой я давно не спал.
— Милость, за которую я ежедневно благодарю небеса.
— Кто-то должен помочь Квенбург растить ребенка, Дренг, — сказала матушка. — Выбор у нас невелик. Она может остаться с тобой, и ты поможешь воспитывать внука.
— Ребенку нужен отец. — В кои-то веки Дренг рассуждал на удивление здраво. Эдгар заметил, что он смягчается в присутствии Квенбург.
— Или Эрман и Эдбальд женятся на Квенбург, — продолжала матушка, — и они будут воспитывать ребенка вместе. Если так случится, то Эдгар переберется на житье к тебе, и ты будешь платить ему по полпенни в день помимо еды.
— Мне не нравится ни то, ни другое.
— Предложи свое.
Дренг открыл было рот, но не произнес ни слова.
— А ты что думаешь, Квенбург? — спросила Лив. — Ты-то хочешь замуж сразу за Эрмана и Эдбальда?
— Хочу, — ответила Квенбург. — Мне они оба нравятся.
— Так когда у нас свадьба? — уточнила Лив.
— Завтра, — подытожила матушка. — В полдень.
— Где? Здесь?
— Вся деревня заявится.
Дренг сварливо проворчал:
— Я не намерен бесплатно поить элем этих дармоедов.
— А я не хочу по десять раз на дню растолковывать про этот брак каждому дурню в Дренгс-Ферри, — возразила матушка.
— Давайте у нас соберемся, — подал голос Эдгар. — Остальным сообщим позже.
— Я принесу бочонок эля, — пообещала Лив.
Матушка вопросительно посмотрела на Этель, которая до сих пор помалкивала.
— Я приготовлю медовые лепешки, — сказала та.
— Здорово! — обрадовалась Квенбург. — Люблю медовые лепешки.
Эдгар недоверчиво уставился на нее. Она только что согласилась выйти замуж за двоих мужчин, а сама думает о лепешках.
— Так что, Дренг? — настаивала матушка.
— Я буду платить Эдгару по фартингу в день.
— Решено. — Милдред встала. — Тогда мы ждем вас всех завтра в полдень.
Трое ее сыновей последовали за нею прочь от таверны.
«Я больше не крестьянин», — твердил себе Эдгар.
7
Конец августа 997 г.
Рагна не понесла.
Две недели после того, как Уилвульф покинул Шербур, ее терзали опасения на сей счет. Оплодотворена и покинута — это предельное унижение, в особенности для девушки знатного рода. Дочь крестьянина, постигни ее та же участь, тоже подвергнется осмеянию и презрению, однако в конечном итоге сможет найти человека, который возьмет ее замуж и согласится воспитывать чужого ребенка, но вот поруганной благородной дамы станут сторониться все мужчины ее сословия.
По счастью, самого страшного не случилось. Месячную кровь она встретила с такой же радостью, с какой встречают долгожданный восход солнца.
Пожалуй, Рагне следовало бы возненавидеть Уилвульфа, но она вдруг поняла, что ненависти в ней нет. Пусть он ее предал, она все еще тосковала по нему. Она знала, что ведет себя глупо, ну и ладно, ведь им никогда, скорее всего, не увидеться вновь.
Отец Луи вернулся в Реймс, не заметив начала отношений между Рагной и Уилвульфом; судя по всему, он счел, что Рагна будет подходящей женой для молодого виконта Гийома, поскольку сам Гийом явился в Шербур, чтобы сделать окончательный выбор.
Он обрел в Рагне совершенство.
Таковы были его собственные слова. Гийом изучал ее, иногда касался ее подбородка, чуть поворачивая голову девушки в одну или другую сторону, вверх или вниз, чтобы свет упал иначе на лицо. «Совершенство, — шептал он. — Глаза зеленые, как море, такого оттенка я прежде никогда не видел. Нос прямой и такой красивый. Скулы на загляденье. Кожа бледная, а прекраснее всего волосы». По большей части Рагна волосы прикрывала, как подобает всем уважаемым женщинам, но умело позволяла нескольким прядям выбираться на свободу. «Яркое золото — должно быть, как на крыльях ангелов».
Ей льстили подобные сравнения, но все же она не могла отделаться от ощущения, что Гийом смотрит на нее с тем восторгом, с каким глядел бы на милую брошь, на самые ценные предметы своего собрания. А вот Уилвульфу и в голову не приходило считать ее совершенством. Однажды он честно сказал: «Клянусь всеми богами, мои руки сами так и тянутся к тебе»…
Как мужчина Гийом был крайне привлекателен. Рагна поглядывала на него на высоком парапете замка Шербур, откуда они вдвоем разглядывали корабли в бухте: ветер ерошил ему волосы, длинные и шелковистые, темно-русые с огненно-рыжими прядками. Глаза карие, черты лица безукоризненные. Словом, он был куда красивее Уилвульфа, но служанки в замке не краснели и не хихикали, когда он проходил мимо. Уилвульф обладал несомненной мужской привлекательностью, которой Гийом начисто был лишен.