— На меня не рассчитывай, с моей-то спиной.
— Или две женщины вместе. Вот почему я сделал два шеста.
Некоторые местные спустились к реке и теперь с любопытством разглядывали будущий паром. Среди них был и священник-ювелир Катберт, опытный и мастеровитый, но робкий и необщительный, совершенно запуганный настоятелем Дегбертом. Эдгар частенько заговаривал с Катбертом, но получал, как правило, односложные ответы, если только речь не заходила о ремесле.
— Ты все вытесал своим топором викинга? — спросил Катберт.
— Это все, что у меня есть, — ответил Эдгар. — Торец лезвия служит мне молотком. А само лезвие постоянно острю, чтобы оно не затупилось.
Катберт недоверчиво хмыкнул.
— Как ты будешь крепить планки между собой?
— Приколочу к деревянному каркасу.
— Железными гвоздями?
Эдгар покачал головой.
— Я воспользуюсь деревянными.
Он имел в виду деревянные колышки с расщепленными концами. Колышек вставляли в отверстие, затем забивали в него клинья, чтобы он встал враспор. Затем торчавшие над поверхностью концы остругивали заподлицо, чтобы поверхность была гладкой.
— Глядишь, чего и сладится, — одобрил Катберт. — Только не забудь стыки от воды защитить.
— Да, придется сходить в Кум и купить бочку дегтя и мешок грубой шерсти.
Дренг скривился при этих словах Эдгара.
— Опять деньги тратить? Шерсть-то зачем? Из шерсти лодок не спрядешь.
— Стыки между досками прокладывают шерстью, пропитанной дегтем, чтобы вода не проникала.
— На все-то у тебя есть ответы, ловкач, — хмуро процедил Дренг. — Шустрый ты парень.
Это звучало почти как похвала.
Когда лодка была готова, Эдгар спустил ее на воду.
Такое событие всегда воспринималось как что-то особенное. Пока отец был жив, собиралась вся семья, и зачастую присоединялись многие горожане. Но теперь Эдгар сделал все один. Он не боялся того, что лодка затонет, — просто не хотел красоваться. Будучи новичком в поселении, он старался вписаться в местную жизнь, а не выделиться из нее.
Привязав лодку веревкой к дереву, чтобы не уплыла, он отвел паром подальше от берега и стал изучать, как судно держится на воде. Удовлетворенно отметил, что все как будто в порядке, вода через стыки не просачивается. Отвязал веревку и ступил на сходни. Лодка под его весом слегка просела, как и следовало ожидать.
Бриндл нетерпеливо мялся на берегу, но Эдгар решил не брать пса в первое плавание. Надо было проверить, как лодка справляется без людей и груза на борту.
— Оставайся тут, — велел он псу, и Бриндл послушно улегся, положив морду на передние лапы.
Два длинных шеста размещались в деревянных пазах, по три с каждого борта. Эдгар взял один шест, опустил его в воду, нащупал речное дно и оттолкнулся. Оказалось даже проще, чем он ожидал, и паром плавно двинулся в путь.
Юноша прошел на нос, затем стал работать шестом с борта, направляя судно немного вверх по течению, чтобы выяснить, насколько паром управляем. Что ж, тут не требуется чрезмерная сила — скажем, Блод или Квенбург вполне в состоянии трудиться на пароме самостоятельно, а Лив и Этель легко справятся вместе, если их, конечно, заранее обучить.
Пересекая реку, Эдгар бросил взгляд на пышную листву деревьев на дальнем берегу — и рассмотрел овцу. Потом другие овцы показались из леса в сопровождении двух собак, а там и пастух появился — молодой длинноволосый мужчина с растрепанной бородой.
Вот, кажется, и первые путники.
Внезапно Эдгар встревожился. Да, он строил судно для перевозки домашнего скота, но вот беда — он многое знал о лодках и почти ничего не знал о животных. Как поведут себя эти овцы? Может, они перепугаются, откажутся заходить на борт или затеют давку? Поди пойми…
Ладно, это возможность узнать.
Доплыв, он сошел на берег и привязал паром к дереву.
От пастуха воняло так, будто он не мылся годами. Мужчина долго и пристально смотрел на Эдгара, а затем сказал:
— Ты здесь новенький. — Он выглядел довольным своей проницательностью.
— Да. Я Эдгар.
— Ага. И у тебя новая лодка.
— Красивая, правда?
— Ну да, со старой не сравнить. — После каждой своей фразы пастух замолкал, словно восторгаясь собственным успехом. Наверное, ему обычно не с кем поговорить, вот он и отвык общаться.
— Это точно, — сказал Эдгар.
— Я Саэмар, все кличут Сэмом.
— Рад встрече, Сэм.
— Гоню эти весенние шкуры на рынок.
— Я уже догадался. — Эдгар успел узнать, что «весенними» называют однолетних баранов и овец. — За переправу возьму по фартингу с головы, будь то человек или животное.
— Ясно.
— Двадцать овец, две собаки и ты сам. Получается пять пенсов[25] и три фартинга.
— Ясно. — Саэмар сунул руку в кожаный кошель на поясе. — Я дам тебе шесть серебряных пенни, с тебя фартинг сдачи.
Эдгар совершенно не готовился к денежным расчетам. Некуда складывать деньги, сдачи нет, как и ножниц, чтобы разрезать монеты пополам и на четыре части.
— Заплатишь Дренгу, — ответил он. — Вроде как сможем переправить все стадо за одну поездку.
— На старой лодке приходилось перевозить по две овцы за раз. Все утро, помню, провозились. И ведь непременно найдутся одна-две тупых — или в воду свалятся, или начнут туда-сюда сновать со страху. Ты сам-то плавать умеешь?
— Да, умею.
— Ага. А я не научился.
— Как по мне, ни одна твоя овца не выпадет из этой лодки.
— Овцы — они такие: коли есть способ себе навредить, они его точно отыщут.
Сэм взял первую овцу и перетащил ее на паром. Собаки забежали следом и принялись взволнованно все обнюхивать. Пастух пронзительно свистнул. Собаки мгновенно спрыгнули на берег, кинулись к овцам и стали теснить животных к берегу.
Эдгар затаил дыхание.
Вожак стада помедлил, будто устрашившись тонкой полоски воды между сушей и палубой. Он крутил кудлатой башкой из стороны в сторону, выискивая возможность побега, но пастушьи собаки наседали. Посадка затягивалась, и тут одна собака громко, но убедительно рыкнула.
Овца подпрыгнула. Очутилась на палубе и радостно зацокала копытами по дереву.
Остальные овцы последовали за ней. Эдгар удовлетворенно улыбнулся.
Собаки тоже перебрались на паром и встали по бокам отары, как часовые. Сэм взошел на борт последним. Эдгар отвязал веревку, шагнул на палубу и взял в руки шест.
На середине реки Сэм глубокомысленно произнес:
— Твоя лодка лучше старой. — В его устах всякая банальность звучала как жемчужина мудрости.
— Рад, что тебе понравилось. — Эдгар улыбнулся. — Ты у меня первый пассажир.
— Раньше перевозила девка, Квенбург вроде.
— Она вышла замуж.
— Ага, бывает.
Паром достиг северного берега, и Эдгар выпрыгнул на сушу. Пока он привязывал веревку, овцы начали покидать судно, причем двигались куда проворнее, чем при посадке.
— Траву увидели, — объяснил Сэм. Как бы в подтверждение его слов овцы встали на травянистом склоне.
Эдгар и Сэм пошли в таверну, оставив собак присматривать за овцами. Этель готовила полуденную еду под наблюдением Лив и Дренга. Мгновение спустя появилась Блод с охапкой дров.
Эдгар сказал Дренгу:
— Сэм хочет заплатить за переправу. С него пять пенсов и три фартинга, но у меня не было монет на сдачу.
— Давай сойдемся на шести пенсах, — предложил Дренг пастуху, — и можешь взять рабыню.
Сэм жадно уставился на Блод.
— Я бы не стала, — осадила мужчин Лив. Блод была почти на сносях, и мужчины отказывались ее брать вот уже три или четыре недели подряд.
Сэм отмахнулся.
— Ерунда это все, — сказал он.
— Не о тебе беспокоюсь, — язвительно заметила Лив, но Сэм явно не понял, о чем она толкует. — На таком сроке ребенок может пострадать.
— Да и пропади он пропадом, — проворчал Дренг. — Кому нужен ублюдок от рабыни?
Резким движением руки он велел Блод лечь на пол.
Эдгар было задумался, как Сэм возляжет на округлившееся чрево рабыни, но Блод все ему объяснила: она встала на четвереньки и задрала подол грязного платья. Сэм споро пристроился на коленях позади нее и потянул вверх рубаху.
Эдгар вышел наружу.
Он спустился к воде и взялся старательно изучать веревку, которой был привязан паром, хотя сам прекрасно знал, что узел затянул надежно. Его терзали отвращение и стыд. Он никогда не понимал мужчин, плативших за посещение дома Мэгс в Куме. Как-то неправильно это было. Братец Эрман говорил: «Когда тебе хочется, сходил и получил», но Эдгар не испытывал таких позывов. Когда они уединялись с Сунни, то удовольствие получали оба, и это было чудесно, а все прочее не имело смысла.
А поступок Сэма и вовсе был чем-то из ряда вон выходящим.
Эдгар сидел на берегу реки и смотрел на спокойную серую воду, надеясь, что появятся новые путники, нуждающиеся в переправе, и отвлекут его от происходящего в таверне. Бриндл сидел рядом, терпеливо ожидая, что хозяин будет делать дальше, а затем задремал.
Вскоре пастух вышел из таверны и погнал свое стадо вверх по склону, между домами, в сторону дороги на запад. Эдгар не стал ему махать на прощание.
К реке спустилась Блод.
— Сожалею, — проговорил Эдгар. — Не думал, что до этого дойдет.
Блод молча зашла на мелководье и стала тереть себя между ног.
Эдгар отвернулся.
— Жестоко они с тобой…
Он подозревал, что Блод понимает англосаксонский. Конечно, она притворялась, что не понимает, а когда ругалась, то переходила на певучий валлийский; Дренг отдавал ей распоряжения взмахами рук и суровым рыком. Но порой Эдгару казалось, что она следит за разговорами в таверне, пусть украдкой.
Теперь она подтвердила его подозрения.
— Ерунда, — выговорила она. Говорила она четко и звонко, но с каким-то особым произношением.
— Какая уж тут ерунда. — Эдгар вздохнул.
Она закончила мыться и вышла на берег. Он встретился с ней взглядом. Как обычно, Блод смотрела искоса и враждебно.