Вот и матушкино хозяйство. Эрман с Эдбальдом вспахали поле, в лунном свете виднелись влажные свежепроложенные борозды. Дом темный, даже мрачный, еще бы, в нем же нет окон.
Быстрее всего вода текла чуть правее главного русла. Бриндл настороженно торчал на носу парома, принюхивался и водил ушами, откликаясь на каждый звук. Река углубилась в густой лес, среди которого попадались иногда то деревеньки, то обособленные хутора. Ухнула сова, и Бриндл свирепо зарычал.
Около часа спустя Эдгар начал присматриваться к левому берегу в поисках подходящего места для причаливания. Требовалось такое место, где лодка надежно запуталась бы в прибрежной растительности; всякий сообразит, что хилая и худая девушка не уследила за паромом и не смогла его освободить. Вполне убедительное доказательство ее побега. Но нужно постараться: малейший изъян в этой истории мгновенно поставит Эдгара под подозрение. Никаких сомнений быть не должно.
Наконец он выбрал галечный выступ, над которым низко нависали ветви деревьев, а вдоль берега стеной стояли кусты. Юноша подвел паром ближе, спрыгнул в воду, с пыхтением выволок тяжелую лодку из воды на треть и впихнул нос парома в заросли.
Отступил, изучая дело своих рук. Вроде бы и вправду все выглядело так, словно неопытный человек потерял управление и позволил лодке застрять на отмели.
Что ж, доказательства приготовлены, теперь нужно идти обратно.
Сначала переберемся через реку. Он скинул рубаху и башмаки, связал все в узел, затем вошел в воду, держа одежду в одной руке над головой, чтобы не промочить, и поплыл. На другом берегу быстро оделся, дрожа от холода, а Бриндл шумно отряхнулся.
Бок о бок Эдгар и его пес шли домой.
Конечно, и в лесу встречались люди. Но в такую пору даже Железная Башка наверняка дрыхнет. А если кому-то все же не спится и этот кто-то окажется поблизости, Бриндл предупредит. Однако Эдгар вытащил топор из-за пояса, готовясь к худшему.
Интересно, сработает ли его уловка? Убедит ли он Дренга и остальных жителей деревни в том, в чем ему хотелось их убедить? Внезапно нахлынули сомнения в правдоподобности всей затеи с побегом. До чего же неприятно думать, что все может быть понапрасну, что Блод поймают — после всего, что ей выпало вытерпеть.
Эдгар миновал овчарню Теодберта Косолапого, и там залаяла собака. Юноша выругался про себя: если Теодберт выйдет и заметит его, все пойдет насмарку. Он поспешил дальше, и собака успокоилась, а из дома так никто и не вышел.
Шагая вдоль берега и время от времени продираясь сквозь подлесок, Эдгар вдруг осознал, что пешком получается куда медленнее, чем на пароме; на возвращение ему понадобилось почти два часа. Луна уже скрылась, когда он снова миновал матушкино хозяйство, а звезды спрятались за облаками, так что последний отрезок пути пришлось проделать едва ли не на ощупь.
К таверне он подошел, полагаясь на память, и остановился у двери. Что ж, осталось последнее препятствие, последняя опасность. Эдгар прислушался. Изнутри доносился безмятежный храп. Юноша осторожно поднял щеколду и приоткрыл дверь. Храп стал громче. Эдгар проскользнул внутрь и в отблесках углей в очаге различил на полу три тела — Дренг, Лив и Этель.
Он повесил топор на колышек в стене и осторожно лег на тростник. Бриндл растянулся у очага.
Эдгар снял башмаки и пояс, закрыл глаза. Ему самому казалось, что после такой прогулки заснуть не удастся долго, но сон поглотил его в следующий же миг.
Эдгар проснулся, когда кто-то потряс его за плечо. Он открыл глаза, сощурился от дневного света. Увидел лицо Этель. Беглый взгляд в сторону дал понять, что Дренг и Лив еще спят.
Кивком Этель поманила его за собой и вышла наружу.
Юноша поднялся, прикрыл за собой дверь и тихо сказал:
— Спасибо, что не выдала нас.
Теперь-то для нее уже поздно поднимать шум, иначе придется объяснять, почему она не остановила беглецов, хотя видела, как они крадутся в ночи. Теперь она тоже соучастница.
— Что это вообще было? — прошептала Этель.
— Блод ушла.
— Но я думала, что вы сбегаете вместе!
— Вместе? С какой стати мне убегать?
— Разве ты не влюблен в Блод?
— Что? Конечно, нет.
— Ой. — Этель нахмурилась, должно быть, она уже успела много чего вообразить. — Тогда почему ты ушел с ней посреди ночи?
— Просто чтобы проводить. — Эдгар не любил лгать, но жизнь показывала, что одна ложь обыкновенно влечет за собой другую.
Этель кое-что заметила:
— Лодка пропала!
— Однажды я расскажу тебе все подробности, хорошо? — Эдгар поежился. — А пока надо вести себя как обычно. Мы с тобою не знаем, куда подевалась Блод, нам невдомек, почему она исчезла, но нас это не тревожит, потому что она обязательно вернется.
— Хорошо.
— Давай-ка я схожу за дровами.
Этель отправилась в таверну, а Эдгар пошел в сарай. Когда он вернулся, Дренг и Лив тоже проснулись.
— Где мой кинжал? — прорычал Дренг.
— Там, где ты его оставил вчера вечером, — раздраженно ответила Лив. По утрам она всегда злилась на весь белый свет.
— Он был у меня в ножнах на поясе. Вот пояс, вот ножны, а кинжала нет.
— Ну, я его не брала.
Эдгар свалил на пол хворост, и Этель начала разводить огонь. Дренг огляделся:
— Где носит треклятую рабыню?
Никто ему не ответил.
Дренг уставился на Эдгара:
— Ты зачем поперся за дровами? Это ее обязанность.
— Наверное, она пошла на кладбище, навестить могилу своего ребенка. — Эдгар пожал плечами. — Я видел и раньше, как она уходит по утрам, когда ты беспробудно дрыхнешь.
Дренг возмутился:
— Она должна быть здесь!
Эдгар взял ведро:
— Принесу, пожалуй, воды.
— Носить воду должна она, а не ты.
Эдгар было хотел сказать еще что-нибудь примирительное, но вдруг сообразил, что с его стороны такая доброжелательность будет выглядеть подозрительно, поэтому он дал волю своим истинным чувствам.
— Знаешь что, Дренг? Тебя послушать, ты весь из себя несчастный. Я прямо удивляюсь, что ты до сих пор не прыгнул в реку и не утопился с тоски.
Дренг мгновенно озверел:
— Прочь, наглый щенок!
Эдгар вышел.
Снаружи он подумал, что стоит, пожалуй, изобразить удивление из-за пропажи парома.
Он снова открыл дверь:
— А где лодка?
— Где обычно, глупый мальчишка, — процедил Дренг.
— Ее там нет.
Дренг подошел к двери и выглянул наружу:
— Тогда где она?
— Я первый тебя спросил.
— Это ты должен знать.
— Это же твоя лодка.
— Наверное, уплыла. Ты плохо ее привязал.
— Я всегда привязываю крепко, уж поверь.
— Значит, духи увели. — Дренг усмехнулся: — Так, что ли, получается?
— Либо они, либо Железная Башка.
— Зачем Башке моя лодка?
— А духам зачем?
Дренг явно начал что-то подозревать:
— Где треклятая рабыня?
— Ты уже спрашивал.
Дренг был негодяем, конечно, однако глупцом его никто бы не назвал.
— Лодка пропала, мой кинжал пропал, рабыня пропала…
— О чем ты, Дренг?
— Рабыня сбежала на пароме, дурень. Это же очевидно.
На сей раз Эдгар не стал отвечать на оскорбления. Наоборот, порадовался тому, что Дренг сам пришел к нужному умозаключению.
— Пойду проверю на кладбище.
— Загляни в каждый дом, это не займет много времени. Скажи всем, что мы пустимся в погоню, если рабыня не отыщется в ближайшие несколько минут.
Эдгар добросовестно выполнил поручение. Побывал на кладбище, заглянул в церковь, затем отправился в дом священников. Матери кормили детей. Он сообщил мужчинам, что намечается погоня за сбежавшей рабыней, если, конечно, Блод вдруг не объявится. Младшие священнослужители начали шнуровать башмаки и шуршать накидками. Эдгар пристально посмотрел на Деорвина, но старик даже не обернулся к нему: похоже, в ночи он ничего не заметил.
Дальше Эдгар заглянул к Толстухе Беббе, чтобы потом сказать Дренгу, что искал Блод везде. Беббе еще спала, юноша не стал ее будить. В конце концов, к «лови-держи» женщин не привлекают, да и Толстуха в любом случае не из тех, кто умеет передвигаться шустро.
Он пообщался с остальными, то есть с семейными служками, которые трудились в монастыре, занимались приготовлением пищи, уборкой, стиркой и другими хозяйственными делами. Растолкал Сердика, который снабжал постоялый двор дровами из леса, и Хадвина, иначе Хада, приносившего свежий тростник на пол.
Когда юноша вернулся в таверну, охотники уже собрались. Дегберт и Дренг намеревались ехать верхом. Заодно согнали псов со всей деревни, животные могли унюхать беглянку, если той вздумается где-нибудь спрятаться. Дегберт предложил, что неплохо бы дать собакам понюхать старую одежду Блод, чтобы они узнали запах, но Дренг ответил, что Блод ушла в своем единственном платье.
— Эдгар, прихвати веревку из сундука в доме, свяжем рабыню, коли бузить начнет, — велел Дренг, и Эдгар подчинился.
На дворе, оглядев охотников, Дренг повысил голос:
— Она угнала паром, с такой лодкой управиться непросто, особенно вверх по течению, так что эта гадина точно поплыла вниз.
Эдгар мысленно восхитился собой: он все-таки пустил Дренга по ложному следу.
Впрочем, Дегберт был менее легковерным:
— Может, она отвязала лодку и дала ей уплыть, чтобы направить нас в другую сторону, а сама пошла пешком?
Дренг презрительно фыркнул:
— Она не настолько умна!
Дегберт не учел еще одно обстоятельство, но Эдгар не осмелился на это указать из опасения привлечь к себе лишнее внимание. Катберт невольно пришел ему на помощь:
— Сама по себе лодка далеко не уплывет. Течение прибило бы ее к берегу напротив Острова прокаженных.
Все закивали — именно там собиралось больше всего мусора на реке.
— А что насчет лодки, которая у монахинь? — спросил Сердик. — Они нам ее не одолжат?
— По доброй воле сестра Агата вряд ли нас выручит, — задумчиво сказал Катберт. — Она злится из-за смерти ребенка. Полагаю, она скажет, что Блод надо отпустить.