Рагна проявила вежливость:
— Доброе утро, милорд епископ, надеюсь, ты в добром здравии.
Уинстен воспринял эту любезность как нечто несущественное и немедленно приступил к делу:
— Я пришел проверить твое приданое.
— Очень хорошо. — Рагна этого ожидала и была готова к любым уловкам.
Со стропил свисали несколько веревок, служивших для разных целей, в том числе к ним подвешивали еду, чтобы мыши не добрались. Кнебба привязал безмен к одной такой веревке.
Железный стержень весов был поделен на две неравные части: к более короткой крепился подвесной лоток, куда клали взвешиваемый предмет, а по более длинной перемещали груз, отслеживая насечки на стержне. Когда лоток пустовал, а скользящий грузик находился на крайней изнутри отметке, это означало равновесие, и стержень мягко покачивался в воздухе.
Кнебба поставил на стол принесенную шкатулку. Там и вправду лежали гири, приземистые свинцовые цилиндры, и в каждую была вставлена серебряная монета, подтверждавшая вес.
— Я позаимствовал их на монетном дворе Ширинга, — пояснил Уинстен.
Кэт двинулась было к сундучку с приданым, но Рагна вскинула руку, призывая не спешить. Она не доверяла Уинстену. Под защитой могучего Кнеббы епископ вполне может поддаться соблазну и просто-напросто унести сундучок под мышкой.
— Кнебба может удалиться, — заметила Рагна.
— Я предпочитаю, чтобы он остался, — возразил Уинстен.
— Зачем? — удивилась Рагна. — Или у него особый дар взвешивать монеты?
— Он мой телохранитель.
— Ты кого-то опасаешься? Меня? Или мою служанку Кэт?
Уинстен покосился на Берна Великана, но не стал отвечать на вопрос Рагны.
— Ладно. Подожди снаружи, Кнебба.
Телохранитель ушел.
— Давай проверим, все ли в порядке. — Рагна положила в лоток весов пятифунтовую гирю, и короткая часть безмена немедленно опустилась. Затем девушка стала перемещать груз по длинной части, восстанавливая равновесие. Обе части выровнялись на отметке в пять фунтов, значит, весы точные.
Рагна кивнула Берну, и тот поднял сундучок и поставил на стол. Рагна отперла замок ключом, висевшим на ремешке у нее на шее.
В сундуке находилось четыре небольших кожаных мешочка. Рагна положила один на лоток весов вместо пятифунтовой гири. Стержень чуть покосился, мешочек оказался незначительно тяжелее пяти фунтов.
— Это из-за мешка, он добавляет вес, — сказала Рагна.
Уинстен снисходительно махнул рукой, больше заинтересованный в другом:
— Покажи мне монеты.
Рагна высыпала содержимое мешочка на стол. По столешнице рассыпались сотни крохотных серебряных монет — все английские, с крестом на одной стороне и с головой короля Этельреда на другой. В брачном договоре особо отмечалось, что приданое выдается в английских пенни — в них серебра было больше, чем во франкских денье.
Уинстен удовлетворенно кивнул.
Рагна собрала серебряные монеты со стола и на глазах епископа взвесила оставшиеся три мешочка. Каждый весил ровно пять фунтов. Приданое было доставлено. Она сложила мешочки обратно в сундук.
— Так, это я заберу, — деловито проговорил Уинстен.
Рагна указала Берну на сундучок:
— Не раньше, чем я выйду замуж за Уилфа.
— Это случится уже к полудню!
— Значит, заберешь приданое в полдень.
— Выходит, проверка была бессмысленной? Впереди еще два часа, из каждого мешка запросто можно отсыпать по пятьдесят монет.
Рагна заперла замок и передала ключ Уинстену.
— Вот, — сказала она. — Мне теперь его не открыть. Если кто и отсыпет монеты, то ты сам.
Уинстен притворился, будто принял ее слова за шутку, внушенную чрезмерным беспокойством о сохранности приданого.
— Гости уже прибывают! — сообщил он. — Говядину и свинину жарили всю ночь. Бочки с элем на месте. Пекари испекли добрую сотню буханок. Ты и вправду веришь, что Уилф отнимет твое приданое и отменит свадьбу?
Рагна мило улыбнулась.
— Я стану твоей невесткой, Уинстен, — сказала она. — Учись доверять мне.
Уинстен хмыкнул и ушел.
Кнебба вернулся, забрал безмен и гири. Стоило ему уйти, как появился Уигельм. Он походил на братьев крупным носом и тяжелым подбородком, густыми светлыми волосами и длинными усами, но на его лице было написано такое раздражение, как если бы он считал, что все вокруг обращаются с ним несправедливо. На нем была та же одежда, что и вчера, — черная рубаха и коричневый плащ, как будто он показывал всему свету, что в сегодняшнем дне нет ничего особенного.
— Итак, сестрица, нынче ты потеряешь девственность.
Рагна покраснела, потому что потеряла ее четыре месяца назад.
К счастью, Уигельм неправильно понял причину ее смущения.
— Да не стесняйся! — Он похотливо усмехнулся. — Тебе понравится, даю слово.
«Откуда тебе знать, болван», — подумала Рагна.
Следом за Уигельмом вошла невысокая пухленькая дама приблизительно его возраста — лет тридцати. Она выглядела привлекательно, держалась уверенно, как и положено женщине, которая знает, что притягивает мужские взгляды. Она не представилась, а Уигельм не спешил объяснить ее присутствие в доме, поэтому Рагна сама завела беседу.
— По-моему, раньше мы не встречались.
Женщина промолчала, а Уигельм ответил за нее:
— Это моя жена Милли.
— Рада видеть тебя, Милли. — Поддавшись порыву, Рагна сделала шаг вперед и поцеловала Милли в щеку. — Мы станем как сестры.
Милли наконец разомкнула губы.
— Это будет непросто, — произнесла она почти равнодушно, — мы ведь говорим на разных наречиях.
— О, это не страшно! — заверила ее Рагна. — Любой может выучить чужой язык, требуется лишь немного терпения.
Милли огляделась:
— Мне сказали, что у тебя есть плотник, который все починит.
— Да, Эдгар из Дренгс-Ферри. Он трудился здесь целую неделю.
— По мне, все осталось как раньше.
Когда Милли была хозяйкой в доме, он понемногу приходил в запустение, и это, без сомнения, объясняло недружелюбие жены Уигельма: должно быть, она обиделась, когда Рагна настояла на срочной починке.
Рагна пожала плечами:
— Плотник всего-навсего кое-что подлатал.
Вошла Гита, с которой Уигельм не преминул любезно поздороваться. На ней было новое платье, темно-серое с красной подкладкой, которая сверкала в прорезях, а длинные седые волосы были убраны под замысловатую шляпу.
Рагна сразу же насторожилась. Порой Гита смешила слуг, подражая иноземному выговору Рагны, и Кэт доложила об этом своей госпоже. Рагна и сама иногда замечала, как местные женщины улыбаются, когда она принималась говорить о чем-то важном, так что она догадывалась, что ее выговор давно сделался на холме поводом для шуток. Что ж, с этим она могла смириться, но Гита ее разочаровала, а поначалу-то девушка думала, что обретет в ней подругу.
Впрочем, сейчас Гита ее удивила, в кои-то веки сказав что-то доброе:
— Тебе нужна помощь с платьем и прической, Рагна? Я готова помочь и с радостью пришлю служанок, если меня одной мало.
— Благодарю тебя за заботу, Гита, но я надеюсь справиться сама. — Благодарила Рагна от чистого сердца: Гита оказалась четвертым с утра посетителем, но первой за это утро сказала ей хоть что-то приятное. Похоже, завоевать расположение родичей мужа будет не так просто, как казалось когда-то.
Когда вошел Дренг, она чуть не застонала в голос.
Паромщик напялил шляпу с такой высокой тульей, что это выглядело откровенно смешно.
— Я лишь хотел засвидетельствовать свое почтение даме Рагне в это чудесное утро, — сказал он и низко поклонился. — Осмелюсь напомнить, что мы уже встречались. На пути сюда ты удостоила меня чести посетить мой скромный постоялый дворик. Доброе утро, брат Уигельм, рад тебя видеть, и тебя, Милли, и даму Гиту… Вечно путаюсь, величать вас матушкой или тетушкой.
— Уж лучше по имени, — отозвалась Гита с гримасой.
Рагна отметила про себя, что Дренга, мягко говоря, недолюбливают — скорее всего, потому, что он чрезмерно хвастался своей близостью к родичам, подчеркивая тем самым собственную значимость.
Дренг сделал вид, что неправильно понял Гиту:
— Как скажете. Эх, дорога долгая, а у меня спина болит, вы же знаете, викинг свалил меня с лошади в битве при Уотчете, но я не мог пропустить такое знаменательное событие…
Тут появился Уилф, и внезапно Рагна поняла, что теперь-то все в порядке. Он обнял невесту и страстно поцеловал на глазах у всех. Он ее обожал, а враждебность его семьи ничего не значила.
Она разомкнула объятия и отстранилась, тяжело дыша и скрывая торжествующую улыбку.
— Облака рассеялись, небо опять голубое, — сказал Уилвульф. — А я уж начал опасаться, что придется перенести пир под крышу. Хвала Всевышнему, все рассядутся снаружи, как и предполагалось изначально.
Дренг чуть не лопнул от возбуждения.
— Брат Уилф! — вскричал он, и его голос сорвался на блеяние — видимо, от избытка чувств. — Как я рад тебя видеть! Какое удовольствие быть здесь с тобой! Мои наилучшие поздравления! Твоя невеста — и вправду ангел! Нет, архангел!
Уилвульф терпеливо кивнул, словно признавая, что Дренг, конечно, глупец, но все же член семьи.
— Приветствую тебя, Дренг, но, сдается мне, в этом доме стало чересчур многолюдно. Моей невесте нужно побыть наедине с собой и приготовиться к свадьбе. Так что ступайте-ка все отсюда!
Именно этого Рагна от него ждала — и благодарно улыбнулась жениху.
Родственники удалились. Перед уходом Уилвульф снова поцеловал невесту, и на этот раз поцелуй длился дольше. Рагна даже испугалась, что они не утерпят и начнут брачную ночь прямо сейчас. Наконец Уилвульф оторвался от нее.
— Пойду встречать гостей, — выговорил он. — Запри дверь и подари себе час покоя.
Рагна тяжело вздохнула. Что за семейка, подумалось ей, старший мужчина — как бог во плоти, а родичи — словно стая шавок. К счастью, замуж она выходила за Уилфа, а не за Уигельма, Дренга, Гиту или Милли.
Она села на табурет, и Кэт начала укладывать ей волосы. Пока служанка ее расчесывала, накручивала и прикалывала пряди, Рагна понемногу успокаивалась. Она умела вести себя на церемониях — двигаться размеренно, улыбаться всем, делать то, что говорят, а если никто ничего не говорит, то стоя