ть на месте. Уилф изложил ей порядок действий, и она запомнила каждое слово. Конечно, она могла допустить ошибку в каких-то мелочах, привычных для местных обрядов, однако каждый такой промах была готова встречать не как провал, а как вызов, который нужно преодолеть.
Кэт прикрыла уложенные волосы шелковым платком цвета листвы осенних каштанов. Этот платок ниспадал на плечи, а на месте его удерживала расшитая головная повязка. Теперь можно и платье надевать. Выкупалась она с самого утра и успела облачиться в простое коричневое нижнее белье, которого все равно никто не увидит. Поверх белья она надела шерстяное платье, переливавшееся цветами от зеленого до синего, и мгновенно ее глаза словно засверкали ярче. По обшлагам расклешенных рукавов тянулась изысканная вязь золотой нити. Кэт повесила серебряный крестик на шелковой ленте на шею Рагны, причем так, чтобы украшение бросалось в глаза. Наконец Рагна надела синий плащ с золотой подкладкой.
Когда она полностью оделась, Кэт посмотрела на нее и разрыдалась.
— Что стряслось? — поразилась Рагна.
Кэт покачала головой и всхлипнула:
— Ничего. Ты такая красивая, госпожа!
В дверь постучали, мужской голос уведомил:
— Элдормен ждет!
Берн хрипло откашлялся.
— Немного раньше, чем ожидалось! — заметил он неодобрительно.
— Ты же знаешь Уилфа, ему не терпится. — Рагна фыркнула и ответила мужчине за дверью, повысив голос: — Невеста ждет, когда элдормен придет за нею.
— Я ему передам.
Через несколько минут раздался стук в дверь, и голос Уилвульфа произнес:
— Элдормен пришел за своей невестой!
Берн взял в руки сундучок с приданым. Кэт открыла дверь. Уилвульф в красном плаще протянул руку.
Рагна вскинула подбородок и шагнула ему навстречу. Уилф взял ее за руку, и вдвоем они медленно направились к большой зале. Их приветствовали громкими возгласами. Несмотря на утренний ливень, горожане приоделись. Никто, кроме самых богатых, не мог позволить себе новенький наряд с иголочки, но большинство щеголяло в новых шляпах или платках, среди обилия бурого и черного пестрели яркие, праздничные пятна желтого и красного.
Церемония — важное дело. Отец научил Рагну, что добыть власть куда проще, нежели ее удержать. Ведь что такое завоевание? Убивай себе воинов противника, захватывай его крепость… А вот сохранить власть намного труднее, и здесь не обойтись без показухи. Люди хотят видеть своим вожаком мужчину крупного, сильного, привлекательного и богатого, а его жена должна быть молодой и красивой. Уилвульф был осведомлен об этом ничуть не хуже Рагны, и вместе они показывали его подданным именно то, что те хотели видеть, укрепляя власть элдормена.
Родичи Уилфа выстроились полукругом перед толпой зевак. Поодаль, за столиком, на котором лежали лист пергамента и перья, а рядом стояла чернильница, сидел дьякон Итамар. Свадьба не считалась таинством веры, но подробности передачи собственности следовало записать в присутствии свидетелей, а грамотными были преимущественно священнослужители.
Уилф и Рагна смотрели друг на друга и держались за руки. Когда общий гомон стих, Уилф громко произнес:
— Я, Уилвульф, элдормен Ширинга, беру тебя, Рагна из Шербура, в свои жены и клянусь любить тебя, заботиться о тебе и быть тебе верным до конца своих дней.
Рагне было не соперничать с ним в силе голоса, однако она говорила четко и уверенно:
— Я, Рагна, дочь графа Хьюберта Шербурского, беру тебя, Уилвульф Ширингский, в свои мужья и клянусь любить тебя, заботиться о тебе и быть тебе верной до конца своей жизни.
Они поцеловались под рев толпы.
Епископ Уинстен благословил брак и помолился, а затем Уилф вынул из-за пояса большой резной ключ.
— Я отдаю тебе ключ от моего дома, ибо отныне это твой дом, в котором нам суждено жить рядом друг с другом.
Кэт передала Рагне меч в богато украшенных ножнах, и Рагна вручила оружие Уилвульфу со словами:
— Я отдаю тебе этот меч, чтобы ты охранял наш дом и защищал наших сыновей и дочерей.
Обменявшись этими обрядовыми дарами, они приступили к имущественным расчетам.
— Как и обещал мой отец в разговоре с твоим братом епископом Уинстеном, — поведала Рагна, — я отдаю тебе двадцать фунтов серебром.
Берн выступил вперед и поставил сундук с деньгами к ногам Уилвульфа. Епископ Уинстен громко сказал:
— Свидетельствую, что внутри лежит оговоренное количество!
Он передал Уилвульфу ключ.
— Да будет записано, — отвечал Уилвульф, — что я отдаю тебе долину Оутен с ее пятью деревнями и весь доход от нее и от тамошней каменоломни, дабы ты и твои потомки владели ею до Судного дня.
Рагна сама еще не видела эту долину, но ее уверяли, что это прибыльное имущество. Дома, в Нормандии, ей досталась деревня Сен-Мартен, так что с прибавлением долины Оутен ее доход увеличивался вдвое. Словом, какие бы неприятности ни сулило грядущее, жить впроголодь точно не придется.
Вообще подобное пожалование земель было широко распространено как в Нормандии, так и в Англии. Сюзерен раздавал земли своим приближенным, а те, в свою очередь, делились с более мелкими владетелями — в Англии это были таны, а в Нормандии рыцари; так закладывалась и обеспечивалась верность, поскольку все эти люди богатели — и уповали на большее. Каждому знатному человеку приходилось делать выбор, отдавать достаточно для того, чтобы заручиться надежной поддержкой, и сохранить достаточно для того, чтобы подтверждать свое превосходство.
Ко всеобщему удивлению, к новобрачным шагнул Уигельм.
— Эй, погодите-ка!
«До чего же это в его духе, — подумала Рагна. — Кто еще попытался бы испортить мне свадьбу?»
— Долина Оутен принадлежала нашей семье на протяжении многих поколений, — заявил тан. — Как по мне, мой брат Уилвульф не вправе распоряжаться ею в одиночку.
— Так записано в брачном договоре! — возразил епископ Уинстен.
— Это неправильно! — стоял на своем Уигельм. — Долина принадлежит всей семье.
— Она останется в семье, — напомнил Уинстен. — Или ты забыл, что дама Рагна отныне — жена твоего брата?
— Она передаст долину своим детям на смертном одре.
— Это будут дети Уилвульфа, твои племянники и племянницы. Почему ты вдруг спохватился именно сегодня? Об условиях договора известно уже несколько месяцев.
— Я хочу, чтобы все услышали.
Уилвульфу явно надоело:
— Хватит! Уигельм, перестань нести чушь! Ступай к гостям!
— Какая же это чушь…
— Заткнись, не то я разозлюсь.
Уигельм подчинился.
Церемония продолжилась, но Рагна испытывала растерянность. Все это было крайне странно. Уигельм наверняка знал, что его возражения будут отвергнуты. Почему же он решил подать голос и получить отказ прилюдно? Вряд ли он всерьез допускал, что Уилф отменит собственное распоряжение насчет долины Оутен. Так почему он затеял эту заведомо проигрышную схватку? Определенно, об этом стоило как следует поразмыслить.
— Благодарю небеса и в ознаменование моей свадьбы, — между тем продолжал Уилвульф, — передаю церкви деревню Уигли и постановляю, что впредь ею будет владеть монастырь в Дренгс-Ферри, но с условием, что братия станет молиться за мою душу, за душу моей жены и души наших детей.
Такие благочестивые дары тоже были не в диковинку. Когда мужчина добивался богатства и власти и сочетался браком с женщиной, намереваясь завести детей, его мысли обращались от суетных мирских страстей к духовным помыслам, и он делал все возможное ради надежды на посмертное спасение души и на блаженство в загробной жизни.
Церемония подходила к концу, и Рагна искренне радовалась тому, что все прошло гладко, если не считать странного поведения Уигельма. Дьякон Итамар принялся записывать имена свидетелей брака — начал с самого Уилвульфа, за которым были поименованы все важные особы: епископ Уинстен, настоятели Осмунд и Дегберт, шериф Деневальд. Список получился коротким, Рагна почему-то рассчитывала, что на свадьбу соберутся другие священнослужители, скажем, соседи-епископы из Винчестера, Шерборна и Нортвуда, заодно с монахами из аббатств вроде Гластонбери, однако в Англии, похоже, были другие обычаи.
Жаль, конечно, что не смог прибыть никто из ее семьи. Увы, дорога из Шербура была долгой — у нее самой путешествие отняло две недели жизни. Граф Хьюберт редко покидал свои владения, так что отца девушка не ждала, но предполагала, что мать все-таки почтит присутствием свадьбу дочери и что, быть может, с нею приплывет и брат Ричард. Однако графиня Женевьева до сих пор не одобряла выбор Рагны, с нее сталось бы объявить, что она не дает своего благословения.
Девушка прогнала горькие мысли.
— А теперь, друзья и соседи, — возгласил Уилвульф, — да начнется пир!
Толпа зааплодировала, слуги потащили с кухни огромные блюда с мясом, рыбой, овощами и хлебом, кувшины эля для простолюдинов и медовуху для особых гостей.
Рагне хотелось только прильнуть к мужу в постели, но она понимала, что им обоим нужно быть на этом пиру. Сама она почти не ела и не пила, зато постаралась побеседовать с как можно большим количеством людей. Это была отличная возможность произвести хорошее впечатление на горожан, и девушка с радостью ею воспользовалась.
Олдред представил ее настоятелю Осмунду, и она несколько минут расспрашивала старого настоятеля о монастыре. Не упустила случая похвалить Олдреда и скромно заметила, что разделяет его мнение — Ширинг и вправду может сделаться средоточием мудрости (разумеется, под началом и радениями Осмунда). Настоятелю это изрядно польстило.
Еще Рагна свела личное знакомство со многими видными горожанами — с Эльфвином, мастером монетного двора; с богатой вдовой Иммой, торговавшей мехами; с женщиной, которая владела таверной «У аббатства», самым многолюдным питейным заведением в городе; с изготовителем пергамента, ювелиром и красильщиком. Все эти люди охотно откликались на просьбу поговорить — внимание со стороны супруги элдормена тешило их самолюбие и заставляло завидовать соседей.