Пусть помучается, фыркнула она про себя. У нее желания его обвинять не было, но если он сам терзается угрызениями совести, против этого она не возражала.
— Вы, англосаксы, не такие, как норманны, — проговорила она. — Я должна тебя расспросить, чтобы впредь не попадать в дурацкое положение.
Деваться ему было некуда.
— Что ж, спрашивай. — Почему-то Рагне почудилось, что эти ее слова он воспринял с облегчением, как будто опасался худшего.
— Пойми, я говорю серьезно. — Ей самой пришлась по душе та твердость, которую она услышала в собственном голосе.
Уилф явно не знал, как все это воспринимать. Наверное, он ожидал гнева или слез, но не такого, и потому очевидно растерялся. Помолчав, он коротко бросил:
— Понятно.
За последние несколько часов ее беспокойство породило два животрепещущих вопроса, которые следовало задать как можно скорее. По ощущениям Рагны, она вполне могла рассчитывать на честный ответ.
Рагна сцепила пальцы, чтобы скрыть дрожание рук.
— Ты обещал, Уилф. Могу я спрашивать?
— Я же сказал — давай.
— Откуда взялась Инге? Кто она по жизни?
— Ее отец был священником. Трудился помощником у моего отца.
Что ж, тут все ясно: отпрыски двух мужчин, трудившихся совместно, сын одного и дочь другого, проводили много времени в компании друг друга, юношеская страсть, быть может, нежданная беременность и наконец ранний брак.
— Значит, в Инге нет благородной крови?
— Нет.
— Когда мой отец соглашался на наш брак, он определенно предполагал, что мои дети станут твоими наследниками.
Уилф не мешкал с ответом:
— Так и есть.
Это было важно. Это означало, что она и вправду супруга элдормена, а не очередная женщина, подобранная ради утех. И не та, кто уступит первенство.
Для надежности она уточнила:
— То есть Гарульф — не наследник?
— Нет! — Уилвульф разозлился из-за того, что ему пришлось дважды отвечать на один и тот же вопрос.
— Спасибо, что поклялся в этом.
Было приятно получить от него столь важное обещание. Не исключено, что он и в самом деле не замышлял никаких козней на этот счет, но минули те времена, когда она принимала людскую доброту и справедливость как должное.
Уилвульфу не понравилось, что его, образно выражаясь, прижали к стенке. Тоном, предполагавшим, что его терпение на исходе, он справился:
— Что-нибудь еще?
— Да, еще один вопрос. Ты намерен спать с Инге?
Он усмехнулся:
— Если сил хватит после тебя.
— Я не шучу.
Его лицо ожесточилось.
— Запомни-ка вот что. Ты не вправе указывать мне, кого я могу или не могу затаскивать в свою постель.
Рагну словно ударили по лицу, а Уилвульф продолжал:
— Я мужчина, англичанин и элдормен Ширинга, я не буду подчиняться приказам женщины.
Рагна отвернулась, пряча тоску в глазах:
— Поняла.
Он взял Рагну за подбородок и вывернул ее голову так, что ей пришлось посмотреть ему в лицо.
— Я имею кого захочу, это ясно?!
— Совершенно ясно, — негромко ответила Рагна.
Гордость Рагны была уязвлена, но с этим можно было смириться и жить дальше. Гораздо больше мучений доставляла рана в сердце.
С уязвленной гордостью она справлялась, держа голову высоко и пряча душевную боль. Еще она, припоминая совет Олдреда, не упускала случая навязывать окружающим свою волю. Но ничто не облегчало сердечных терзаний. Рагна просто терпела — и надеялась, что однажды все переменится к лучшему.
Гарульфу подарили мяч — кусок кожи, сшитый прочной бечевой и набитый тряпками, в январе подростки с холма ежедневно гоняли этот мяч по двору: по правилам игры они разбивались на две компании, и следовало забить мяч в «замок» противника, то есть в квадрат, начерченный на земле. Гарульф, конечно же, верховодил в одной компании, а другую возглавлял его приятель Стиганд, коротко Стигги. Играли между конюшней и прудом, совсем близко к главным воротам.
Эта возня и суматоха доставляли взрослым немало неудобств, но Гарульф был сыном элдормена, так что приходилось приспосабливаться. Впрочем, Рагне бросилось в глаза, что постепенно игра становится все более жестокой, а одновременно мальчишки обращают все меньше внимания на то обстоятельство, что они мешают взрослым. Едва Уилвульф куда-то уезжал, страсти накалялись, и Рагна начала воспринимать происходящее как вызов своему положению.
Как-то раз, когда Уилвульф был в отъезде, мяч угодил в голову кухарке Гильде и сбил ее с ног.
Рагна оказалась рядом по чистой случайности. Она схватила мяч, останавливая игру, затем опустилась на колени рядом с Гильдой.
Чувств кухарка не теряла и мгновение спустя села, потирая голову.
— Больно, — пожаловалась она.
Возбужденные мальчишки столпились вокруг. Рагна отметила про себя, что Гарульф не удосужился ни извиниться, ни справиться о здравии Гильды. Он просто злился из-за того, что ему помешали развлекаться. Это настораживало и слегка пугало.
— Посиди спокойно, — сказала Рагна Гильде. — Мало ли что.
Но Гильда порывалась уйти.
— Я чувствую себя глупо, сидя здесь в грязи, — пробормотала она и попыталась подняться.
Рагна помогла ей встать:
— Идем ко мне. Глоток вина придаст тебе сил.
Они направились к дому Рагны, а Гарульф последовал за ними.
— Верни мой мяч, — потребовал он.
Рагна поняла, что все еще держит мяч в руках, но отвечать не стала. Она открыла дверь, пропустила Гильду внутрь и только потом повернулась к Гарульфу:
— Тебе нужна хорошая порка.
Захлопнув дверь, она кинула мяч в угол.
Гильду уговорили прилечь, Кэт принесла немного вина в кружке. Вскоре Гильда заявила, что ей уже лучше. Рагна удостоверилась, что голова у кухарки не кружится, а ходить она может без посторонней помощи, и тогда позволила ей вернуться на кухню.
В дверь постучали, и вошла Гита, надменно задирая нос:
— Это я подарила внуку мяч.
Вообще-то Гарульф не был для нее родным внуком, но Рагна не стала придираться к словам:
— Значит, это тебе мы обязаны всей суматохой во дворе.
— Он сказал, что ты отняла мой подарок.
— Так и есть.
Гита огляделась, заметила мяч в углу, быстро его подхватила и довольно усмехнулась.
— А он сказал, почему я взяла мяч? — уточнила Рагна.
— Да. Случилась небольшая неприятность.
— Они свалили с ног кухарку. Эта игра стала опасной.
— Мальчишки резвятся, что поделаешь.
— Значит, пусть резвятся снаружи. Я не позволю им снова играть во дворе.
— Я буду отвечать за поведение своего внука. — Гита ушла, не забыв унести мяч.
Вскоре игра возобновилась.
Рагна подозвала Берна, вдвоем они встали на краю площадки. Мальчишки их увидели и попытались было не приближаться, но это оказалось попросту невозможно — в том-то и беда, — а потому некоторое время спустя мячик опять прикатился к ногам Рагны.
Она его подняла.
Гарульф и Стигги подошли к ней. Стигги был силен для своего возраста, но умным его никто бы не назвал.
— Это мой мяч, — проворчал Гарульф.
— Я запрещаю вам играть с мячом во дворе, — сказала Рагна.
Вдруг Стигги сделал шаг вперед и ударил Рагну по руке, заставляя выпустить мяч. Удар вышел болезненным, пальцы Рагны разжались, но она изловчилась поймать мяч другой рукой и попятилась, чтобы Стигги не смог снова до нее дотянуться.
Берн, не мешкая, от души врезал Стигги в челюсть, и мальчишка упал наземь, а Великан пристально посмотрел на Гарульфа и прошипел:
— Кто-то еще хочет ударить жену элдормена?
Гарульф задумчиво оглядел воина с головы до ног, затем покосился на Рагну и, не проронив ни слова, отступил.
— Дай мне свой нож, — попросила Рагна.
На поясе у Берна висел длинный кинжал с острым лезвием. Рагна положила мяч на землю, вставила кончик острия под сшивку и перерезала бечевку.
Гарульф издал протестующий крик и шагнул вперед.
Рагна указала кинжалом в его сторону, и Берн двинулся навстречу юнцу.
Наконец мяч оказался вспорот целиком, и вся его тряпичная начинка вылезла наружу. Тогда Рагна выпрямилась и швырнула ошметки в пруд, после чего вернула кинжал Берну рукоятью вперед.
Вместе с Берном она вернулась к себе дом. Пальцы левой руки ныли после удара Стигги, но сердце пело от радости — она взяла верх и сумела настоять на своем!
Уилф вернулся в тот же день, и довольно скоро Рагну позвали к нему в дом. Она нисколько не удивилась присутствию Гиты.
Элдормен выглядел раздраженным:
— Что там за переполох с мячом?
Рагна улыбнулась:
— Милый, не забивай себе голову глупыми склоками.
— Моя мачеха говорит, что ты присвоила ее подарок моему сыну.
Рагна возликовала, но ничем себя не выдала. Гита поддалась чувствам, не совладала с бурлившей в ней неприязнью к Рагне. Что ж, сама виновата, ей не победить в этом споре.
— Игра с мячом стала слишком жестокой, — объяснила Рагна таким тоном, будто речь шла о чем-то обыденном. — Пострадала женщина с кухни.
Гита насмешливо фыркнула:
— Она просто поскользнулась в грязи.
— Ей попали мячом в голову. А что дальше, ждать, пока кому-то руку или ногу сломают? Я велела мальчикам играть за частоколом, но они не послушались, поэтому я остановила игру и уничтожила мяч. Право, Уилф, мне жаль, что тебя донимают такими мелочами.
Уилвульф недоверчиво насупился:
— Это и вправду все, что случилось?
— Ну, не совсем. — Рагна подтянула рукав платья, обнажая свежий синяк. — Мальчик по имени Стигги меня ударил. В ответ Берн сбил его с ног.
Уилвульф мрачно воззрился на Гиту:
— Мальчик поднял руку на жену элдормена? Ты умолчала об этом.
— Он всего лишь хотел вернуть мяч! — Сколько бы Гита ни возражала, синяк опровергал ее красноречие.
— А что делал Гарульф? — спросил Уилвульф.
— Стоял и смотрел, — честно ответила Рагна.
— Он не защитил жену своего отца?
— Боюсь, что нет.
Уилвульф впал в ярость, как и предвидела Рагна.