Рагна скучала по нему. Она успела привыкнуть к тому, что рядом есть мужчина, с которым можно поболтать, обсудить дела и лечь в общую постель. Встреча с Инге, безусловно, омрачила это удовольствие, но все же очень хотелось, чтобы Уилф вернулся поскорее.
Что касается Инге, та попадалась Рагне на глаза едва ли не каждый день. Будучи хозяйкой в доме элдормена, Рагна высоко держала голову и не снисходила до выяснения отношений со своей соперницей, но ощущение испытанного унижения никуда не делось.
«Чего ждать от Уилфа после его возвращения?» — вдруг подумалось ей. За время своего похода он наверняка возлегал с другими женщинами. Недаром он прямо заявил — не до свадьбы, увы, а уже после, — что любовь любовью, а спать он будет с тем, с кем захочет. Может, он повидал в Уэльсе множество молодых и красивых девушек? Или вернется изголодавшимся по телу Рагны? Или что?
Уведомление о возвращении элдормена пришло за сутки до его прибытия: Уилф нарочно отправил вперед гонца на резвом коне — предупредить, что завтра будет дома. Рагна заставила всех на холме заняться делом. На кухне взялись готовить пир: забили молодого бычка, запалили огонь для жарки на вертелах, выкатили бочонки с элем и поставили в печь хлебы. Прочие слуги прибирались на конюшне, застилали пол свежим тростником, вытрясали спальные тюфяки и проветривали одеяла.
Рагна сходила в дом Уилфа, сожгла пригоршню ржи, прогоняя запахом насекомых, распахнула ставни, впуская свежий воздух, посыпала кровать лавандой и лепестками роз. Еще поставила корзинку с фруктами, фляжку вина и бочонок эля, принесла поднос с хлебом, сыром и копченой рыбой.
Вся эта суета отвлекала ее от лишнего беспокойства.
На следующее утро она попросила Кэт нагреть котел с водой и вымылась с головы до ног, особо тщательно намывая места, где на теле росли волосы. Затем натерла пахучим маслом шею, грудь, бедра и ступни. Надела свежевыстиранное платье, обула новые шелковые туфли и закрепила головной платок лентой с золотой вышивкой.
Уилф прибыл в полдень. Рагна издалека расслышала, как хлопают его воинам радостные горожане, и поспешила наружу, чтобы встать перед дверями большой залы.
Он ворвался во двор галопом, красный плащ развевался за плечами, воины скакали позади. Сразу же увидел Рагну и стремительно развернулся к ней, а она чуть было не поддалась искушению отпрыгнуть с его дороги, остановила только мысль, что надо показать мужу и жадным до зрелища зевакам — она целиком и полностью доверяет умению Уилфа править конем. Вблизи она разглядела, что его волосы и усы давно не стрижены, подбородок, обычно гладко выбритый, порос всклокоченной бородой, а на лбу появился новый шрам. Затем Уилф преднамеренно поздно дернул поводья всего в нескольких дюймах от Рагны. Ее сердце молотом стучало в груди, но она приветливо улыбалась.
Он спрыгнул с коня и обнял жену, как она и надеялась. Люди вокруг хлопали в ладоши и смеялись: им нравилось наблюдать такую страсть. Рагна понимала, что отчасти Уилф хвастается вот так перед своими подданными, и принимала это поведение как часть обязанностей вожака. Впрочем, в искренности его объятий сомневаться не приходилось.
Он страстно поцеловал Рагну, коснулся языком ее языка, и она охотно откликнулась на поцелуй.
Потом ему надоело торчать у всех на виду, он ловко подхватил Рагну одной рукой за бедра, а другой приобнял за плечи. Она радостно засмеялась. Уилф понес ее мимо большой залы в свое жилище. Зеваки одобрительно загомонили. Рагна не могла не порадоваться тому, что позаботилась навести порядок в его доме.
Уилф нащупал щеколду, распахнул дверь, внес жену внутрь, поставил на пол и захлопнул дверь.
Она сняла платок с головы, позволила волосам свободно упасть на плечи, затем одним быстрым движением стянула платье и легла обнаженной на кровать.
Он уставился на ее тело с восторгом и желанием. В это мгновение он больше всего походил на человека, исстрадавшегося от жажды и внезапно вышедшего к горному ручью.
Уилф навалился на нее, не снимая кожаной куртки, лишь приспустил штаны. Она обвила его руками и ногами.
Все закончилось быстро. Он скатился с нее и почти сразу крепко заснул.
Некоторое время она лежала, разглядывая мужа. Ей нравились бороды, однако она знала, что завтра Уилф свою сбреет, ибо знатные англы не носили бород. Рагна притронулась к свежему шраму на его лбу. Шрам начинался у правого виска, прямо под волосами, и тянулся неровной линией к левой брови. Она провела по шраму кончиком пальца, и Уилф зашевелился во сне. Еще полдюйма, и… Наверное, попался какой-то отчаянно храбрый валлиец, который, без сомнения, был потом убит.
Рагна налила себе вина и съела кусок сыра. Ей было приятно смотреть на мужа и видеть того живым. Валлийцы не считались грозными противниками, однако никто не назвал бы их беспомощными, и Рагна знала наверняка, что сейчас в городе и окрестных деревнях рыдают овдовевшие жены, узнавшие, что их мужья никогда не вернутся домой из похода.
Когда Уилф проснулся, они снова набросились друг на друга, но на сей раз более вдумчиво — и он наконец разделся. Рагна наслаждалась ощущениями: гладила мужа по плечам и по груди, запускала пальцы в его волосы, кусала его губы.
Когда все закончилось, Уилф выдохнул:
— Клянусь всеми богами, я готов проглотить целого быка!
— Я велела зажарить одного на обед. А пока, милый, просто перекуси, утоли голод. — Она принесла вино, свежий хлеб и копченого угря. Он ел с нескрываемым удовольствием.
А затем сказал:
— По дороге я встретил Уинстена.
— Ясно.
— Он рассказал мне о вашей стычке в Оутенхэме.
Рагна насторожилась. Это было вполне ожидаемо. Уинстен не относился к людям, согласным признать свое поражение. Уже тогда, в долине Оутен, было понятно, что он попытается отомстить, заронить в Уилфа недоверие к Рагне. Но она не ожидала, что епископ возьмется за дело так рьяно. По всей видимости, после прибытия гонца Уинстен немедленно выехал навстречу брату, торопясь донести до Уилвульфа собственное мнение и рассчитывая тем самым принудить Рагну к обороне.
Впрочем, Рагна все продумала заранее. В конце концов, виноват сам Уинстен, а вовсе не она, так что оправдываться ей не в чем.
— Не сердись на него, — сказала она, резко меняя предмет разговора. — Между братьями не должно быть разногласий.
Уилф такого явно не ожидал.
— Уинстен зол на тебя, — наконец произнес он.
— Еще бы! Он ведь хотел ограбить меня, пока тебя нет рядом, думал воспользоваться мной в твое отсутствие. Но я не поддалась и сумела ему помешать.
— Вот как? — Очевидно, Уилфу не приходило на ум, что все случившееся можно рассматривать и как нападение влиятельного мужчины на одинокую женщину.
— Именно так. Он получил отпор, потому и разозлился. Не беспокойся за меня, с ним я справлюсь, если он не уймется, но не ругай его слишком сильно.
Элдормен все никак не мог свыкнуться с этой мыслью:
— По словам Уинстена, ты унизила его перед простолюдинами.
— Если вора поймали с поличным, он, естественно, сочтет себя униженным.
— Ну-ну…
— Надо просто перестать воровать, верно?
— Верно. — Уилф улыбнулся, и Рагна мысленно перевела дух: она успешно выдержала трудный разговор. — Похоже, Уинстен наконец-то встретил достойного соперника.
— Нет, я ему не соперница, — возразила она, хотя все ее чувства требовали согласиться с мужем.
Пожалуй, хватит о епископе, пора поговорить о чем-нибудь другом.
— Расскажи о своем походе. Ты проучил этих валлийцев как следует?
— Да, я крепко их проучил и привел сотню пленников, которых продадут в рабство. Нам перепадет небольшое состояние.
— Молодец, — похвалила Рагна, опять покривив душой. В Англии рабство считалось обыденностью, но ей было непросто с этим примириться. В Нормандии-то рабов почти не осталось, зато здесь рабство по-прежнему процветало. В одном только Ширинге насчитывалось около сотни рабов, некоторые из них обитали и трудились за частоколом на холме. Обычно рабам поручали тяжелую и грязную работу — убирать навоз и чистить конюшню, копать канавы и таскать бревна. Более молодые рабы наверняка трудились в городских борделях, но об этом Рагна только догадывалась, так как сама никогда не бывала в домах удовольствий. Как правило, рабы не носили оков и порой сбегали, но их было легко узнать и отловить, поскольку они, одетые в лохмотья и босые, изъяснялись на местном наречии с иноземным выговором. Большинство беглецов ловили и возвращали хозяину, который выплачивал вознаграждение за их поимку.
Уилф притворно нахмурился:
— По-моему, ты не слишком довольна своим мужем, женщина.
Рагна прогнала из головы все досужие мысли о рабстве:
— Еще как довольна! Просто задумалась, достаточно ли в тебе мужской силы, чтобы взять меня третий раз подряд.
— Достаточно ли во мне силы? — сурово переспросил он. — А ну-ка, живо на четвереньки, я тебе покажу!
На следующий день пленников выставили на всеобщее обозрение на городской площади, выстроили несколькими рядами между собором и аббатством. Рагна вышла к ним в сопровождении Кэт.
Грязные, измученные после долгого пути, валлийцы глядели исподлобья, некоторые кривились от боли, как видно, страдая от ушибов и легких ранений. Тех же, кому досталось сильнее, наверняка добили или бросили умирать на поле брани. Среди пленников были как мужчины, так и женщины, все молодые, в возрасте где-то с одиннадцати до тридцати лет. Летнее солнце палило, укрыться в теньке возможности не было. Связали пленников по-разному: многим спутали ноги, чтобы не вздумали бежать, кого-то и вовсе приковали друг к другу, а кого-то держали на веревках новые владельцы, ожидавшие начала торгов. Простые воины выставляли на продажу одного-двух пленников, но Уигельм, Гарульф и прочие высокородные англы могли похвастаться сразу несколькими.
Рагна шла вдоль строя пленных. Зрелище было удручающим. Молва утверждала, конечно, что рабы заслуживают своей незавидной участи; быть может, иногда это было справедливо, но какое преступление, скажите на милость, могли совершить подростки, совсем юные мальчишки и девчонки, которым предстояло вскоре пойти по рукам сластолюбцев?