— Я так и думал. Лживый мерзавец!
— Увы, вынужден с тобой согласиться.
— Все хотят задаром, — пожаловался Эдгар. — Мой брат Эрман требует делиться с ним деньгами. Я сделал пруд, плету ловушки, вынимаю их каждое утро и отдаю семье столько рыбы, сколько они могут съесть. Но с меня все равно трясут деньги.
— Мужчины склонны к жадности.
— Женщины не лучше. Эрману наверняка подсказывает моя невестка Квенбург. Ладно, пусть их. Хочу кое-что тебе показать. Любопытно?
— Конечно.
— Тогда пошли на кладбище.
Они обошли церковь, направляясь к северной ее стене.
— Отец учил меня, что у хорошей лодки доски всегда чуть расходятся, — говорил Эдгар по дороге. — Так она лучше выдерживает бесчисленные удары волн и порывы ветра. Зато камни в здании должны лежать плотно. — Юноша указал на стык в том месте, где алтарная часть соединялась с колокольней: — Видишь трещину?
Олдред присмотрелся. В стыке действительно была трещина такой ширины, что при желании он мог бы засунуть туда большой палец.
— Господи помилуй!
— Здания вообще-то двигаются, но камни в растворе лежат плотно, отсюда и трещины. В некотором смысле они полезны, через них можно догадаться, насколько прочно стоит строение и скоро ли оно упадет.
— Ты сможешь заполнить трещину своим раствором?
— Разумеется, но этого недостаточно. Беда в том, что колокольня постепенно клонится к земле, а алтарная часть стоит прямо. Я заполню дыру, но колокольня продолжит сползать, так что трещина появится снова. Мне жаль, но на самом деле это ерунда.
— А что тогда не ерунда?
— Колокольня упадет.
— Как скоро?
— Не могу сказать, но упадет точно.
Олдреду захотелось разрыдаться. Мало ему всех прочих невзгод, мало прочих испытаний, так еще и церковь грозит обрушиться!
Эдгар увидел гримасу на лице монаха и похлопал Олдреда по руке:
— Не отчаивайся.
Прикосновение юноши воодушевило Олдреда:
— Христиане никогда не отчаиваются.
— Это хорошо. Вообще-то я могу остановить падение колокольни.
— Каким образом?
— Поставлю подпорки, чтобы они ее удерживали.
Олдред помотал головой:
— У меня нет денег на камень.
— Что ж, попробую добыть немного бесплатно.
Олдред просиял:
— Правда сможешь?
— Я сказал, что попробую, — поправил Эдгар.
За помощью Эдгар отправился к Рагне. Та неизменно была к нему добра. Другие говорили о ней как о суровой госпоже, драконе в женском обличье, и уверяли, что она точно знает, чего хочет, и решительно добивается желаемого. Но к Эдгару она, похоже, питала некоторую слабость. Впрочем, отсюда вовсе не следовало, что она даст ему все, чего бы он ни попросил.
Ему очень хотелось ее увидеть, и он спрашивал себя, в чем причина. Конечно, он стремился помочь Олдреду выбраться из вороха забот и невзгод, однако по зрелом размышлении Эдгар заподозрил, что его исподволь снедает недостойное желание: он презирал других, мечтавших поближе сойтись со знатью, а сам-то, поди, ничем не лучше. Сразу вспомнился Дренг, который постоянно подлизывался к Уилвульфу с Уинстеном и всем рассказывал, что состоит с ними в родстве. Что ж, будем все-таки надеяться, что в его тоске по Рагне нет ничего столь же постыдного.
Эдгар по реке добрался до Оутенхэма и провел ночь в доме Серика, нового старосты деревни. Возможно, юноша выдавал желаемое за действительное, но ему показалось, что при Серике деревня сделалась спокойнее и даже счастливее.
Утром он оставил свой плот на попечение Серика и пошел пешком в Ширинг. Если затея выгорит, он вернется в Дренгс-Ферри с грузом камней на плоту.
Погода выдалась мерзкая. Капли стылого дождя словно замерзали на лету. Кожаные башмаки Эдгара промокли, ноги заболели. «Если когда-нибудь появятся свободные деньги, — пообещал он себе, — куплю лошадь».
Его мысли обратились к Олдреду. Эдгар жалел этого монаха, который всем хотел только добра. Олдред был храбрым, иначе не выступил бы против епископа. Быть может, храбрость в нем сделалась пороком, ведь справедливости нужно ждать только в вышнем мире, а никак не в этом.
Улицы Ширинга были почти безлюдными, большинство горожан пряталось по домам и грелось у очагов. Однако у каменного дома Эльфвина, где с разрешения короля чеканили серебряные пенни, толпился народ. Сам Эльфвин стоял в дверях, рядом плакала женщина — видно, жена. Поблизости расположился шериф Ден, а его люди выносили из дома всякие инструменты и тут же топтали их ногами.
— Что стряслось? — спросил Эдгар у Дена.
— Король Этельред велел закрыть монетный двор, — кисло ответил шериф. — Он разгневался на подделки, судилище назвал позором и вот так выразил свое неудовольствие.
Эдгар такого не ждал, да и Уилвульф с Уинстеном подобного явно не предвидели. Монетные дворы имелись во всех важнейших городах Англии. Закрытие двора станет ударом для Уилвульфа. Оно будет означать королевскую немилость; хуже того, монетный двор привлекал в город деловых людей, а теперь они разбредутся по другим местам. Вообще у короля было не то чтобы много способов навязывать подданным свою волю, но за чеканкой монет корона следила строго, и закрытие монетного двора считалось суровым наказанием. Впрочем, насколько Эдгар успел узнать Уилвульфа, даже это решение вряд ли вынудит элдормена одуматься.
Рагну юноша отыскал на пастбище рядом с домом элдормена. Погода, разумеется, препятствовала выпасу, и по настоянию Рагны лошадей стали загонять обратно в конюшню. Сама Рагна куталась в шубу лисьего меха, рыже-золотистую, как ее волосы, и походила на дикую лесную женщину, красивую и опасную. Эдгару вдруг пришло на ум, что волосы на ее теле должны быть такого же цвета. Он быстро прогнал эту мысль, ибо не пристало простолюдину задумываться о теле знатной дамы.
Рагна улыбнулась ему:
— Вышел прогуляться в такую погоду? Твой нос выглядит так, будто вот-вот отвалится! Идем, я напою тебя горячим элем.
Они прошли за частокол. Здесь тоже почти никого не было, разве что редкие слуги сновали из дома в дом, прикрывая головы накидками. Рагна привела Эдгара к себе. Когда она снимала шубу, он невольно засмотрелся на нее — и подумал, что она, кажется, слегка пополнела.
Присели у очага. Служанка Кэт нагрела железный прут и окунула его в кружку с элем. Протянула кружку госпоже, но та махнула рукой:
— Отдай Эдгару, он совсем замерз.
Кэт с приятной улыбкой поднесла питье юноше. «Наверное, пора мне жениться на такой вот девушке», — сказал он себе. — Теперь, когда есть пруд с рыбой, я способен, пожалуй, прокормить жену, а вдвоем спать всяко приятнее, чем одному». Но мгновенно накатило раскаяние и сожаление: Кэт красива, спору нет, но с Сунгифу ей не сравниться. Он смутился и спрятал лицо за кружкой. От эля по животу расползлось приятное тепло.
— Я подобрала для тебя красивый домик в долине Оутен, — сказала Рагна, — но, насколько я могу судить, все обошлось и без моего вмешательства. Теперь Олдред твой землевладелец, так что никто тебя из дома не выгонит.
Держалась она немного отстраненно, и ее мысли явно витали где-то еще.
— Все равно благодарю тебя, госпожа, — отозвался Эдгар. — Ты ободрила меня, и я пришел на суд поддержать Олдреда.
Она кивнула, давая знать, что принимает благодарность, однако не стала вспоминать суд над епископом Уинстеном, и Эдгар решил перейти к делу, пока его не попросили уйти.
— Если честно, я снова пришел за помощью, — выпалил он.
— Вот как? Продолжай.
— Церковь в Дренгс-Ферри рушится, а у Олдреда нет средств на починку.
— Как я могу помочь?
— Позволь забрать бесплатно несколько кусков камня. Я сам его наколю, каменотесы мне не нужны. Зато дар церкви зачтется тебе там. — Он указал на потолок, подразумевая небеса.
— Хорошо сказано.
— Так ты мне разрешишь?
Она посмотрела ему в глаза. В ее взгляде он прочитал веселое удивление — и что-то еще, чего не смог понять.
— Конечно, — просто сказала она.
Эта ее готовность помочь всегда его восхищала, а сейчас к восхищению примешалась горячая благодарность, почти сродни любви. Почему, ну почему таких людей на свете очень мало? Он растрогался до слез.
— Спасибо, госпожа.
Она откинулась назад, словно разрушая чары, и резко спросила:
— Сколько камня тебе понадобится?
Эдгар сосредоточился, сморгнул слезы с глаз:
— Думаю, хватит пяти плотов с камнями и щебнем. Придется копать глубокие ямы под подпорки.
— Напишу письмо Серику. Там будет сказано, что ты волен брать столько камня, сколько тебе нужно.
— Ты очень добра.
Рагна пожала плечами:
— Зачем жадничать, если запасов камня в Оутенхэме хватит еще на сотню лет?
— Если я могу что-то сделать…
— Вообще-то можешь.
— Только скажи, госпожа. — Эдгар был безумно рад оказать ей ответную услугу.
— Каменоломней по-прежнему управляет Габ.
— Почему ты его не прогонишь? Он же обкрадывал тебя!
— Потому что не могу найти замену. А ты не хотел бы стать мастером и приглядывать за Габом для меня?
Работать на Рагну? Эдгар призадумался. Он был всей душою за, но как быть с другими делами?
— Ну да, смотреть за каменоломней и чинить церковь…
— Полагаю, половину своего времени ты мог бы проводить в Оутенхэме, а другую — в Дренгс-Ферри.
Помедлив, он кивнул. Может получиться.
— Да, мне часто придется плавать в Оутенхэм за камнями.
А вот пруд с рыбой заберут братья, этого источника дохода он лишится.
Впрочем, Эдгар мигом забыл о пруде, когда Рагна сказала:
— Я буду платить тебе шесть пенсов в неделю и по фартингу за проданный камень.
Так выходило намного больше, чем с ловлей рыбы.
— Ты очень щедра, госпожа.
— Надо будет удостовериться, что Габ не вернулся к прежним замашкам.
— Это довольно просто. У меня глаз наметан, я сразу пойму, сколько камня он добыл.
— Учти, он лентяй. Оутенхэм мог бы добывать больше камня, найдись тот, кто станет им торговать.