Рагна пожала плечами:
— Там грязно потому, что рабов запирают на ночь и они не могут выйти на улицу помочиться. Но меня беспокоит не это.
— А что?
— Если она будет ночевать там, ее непременно поимеют несколько мужчин, не исключено, больных срамными болезнями. А она потом заразит тебя.
— Черт! Я как-то не подумал. Где же ей жить?
— Сейчас у нас нет свободного дома, да и не может рабыня проживать отдельно. Купила ее Гита, так что пусть Карвен живет с Гитой… когда она не с тобой.
— Хорошо придумала, — похвалил он. Уилф явно испытал немалое облегчение: он готовился к скандалу, а ему вместо этого предложили разумный совет и готовое решение.
Разумеется, Гита будет в ярости, но Уилф не передумает, раз уже дал согласие. Чем не достойная месть — мелкая, но до чего же приятная?
Рагна встала.
— Развлекайся, — сказала она, в глубине души продолжая надеяться, что он образумится.
— Угу.
Она направилась к двери:
— А когда девчонка тебе надоест и ты снова захочешь женщину, возвращайся ко мне. — Она открыла дверь: — Спокойной ночи.
26
Март 1001 г.
Все пошло не так, как ожидала Рагна. Уилф спал с Карвен каждую ночь на протяжении восьми недель, а затем отправился в Эксетер.
Поначалу Рагна ощущала себя сбитой с толку. Почему ее муж проводит столько времени с тринадцатилетней девчонкой? О чем ему говорить с этой Карвен? Что такого знает подросток, что его словами может заинтересоваться взрослый мужчина с жизненным опытом Уилфа? В постели с Рагной, по утрам, муж рассуждал о повседневных заботах владетеля — о сборе податей, об отлове преступников и в первую очередь об обороне от викингов. Разумеется, с Карвен он подобных разговоров даже не заводил.
Зато продолжал вести их с Рагной — вот только не в постели.
Гита не скрывала своего удовлетворения новым положением дел и при малейшей возможности не упускала случая упомянуть о Карвен в присутствии Рагны. Та страдала от уязвленной гордости, но прятала чувства за вежливой улыбкой.
Инге, ненавидевшая Рагну, которая отняла у нее Уилфа, откровенно радовалась унижению жены элдормена и, вторя Гите, так и норовила лишний раз ее уколоть. Но ей недоставало самообладания Гиты. Однажды она обронила, что, мол, Рагна не спала с Уилфом несколько недель.
— Так и ты тоже, — ответила Рагна, и Инге заткнулась.
Рагна старалась, как бы ни было горько на сердце, извлекать пользу из изменившихся обстоятельств. Она приглашала в Ширинг стихотворцев и музыкантов. Она вдвое расширила свой дом, превратила тот, по сути, во вторую большую залу и принимала там гостей — с разрешения Уилфа: элдормен охотно откликался на любые прихоти жены, дабы та не мешала ему развлекаться с рабыней.
Она опасалась того, что заодно с привязанностью Уилфа начнет ослабевать ее положение среди власть имущих, поэтому взялась налаживать и укреплять отношения с другими значимыми особами — такими как епископ Норвуда, настоятель аббатства Гластонбери, шериф Ден и некоторые другие. Брат Осмунд из аббатства Ширинга оставался прикованным к постели, так что Рагна подружилась с замещавшим его казначеем Хильдредом. Она зазывала всех этих мужчин к себе — слушать музыку и внимать чтению стихов. Уилф одобрял эту затею, ведь она подразумевала, что его двор в Ширинге постепенно становится местом почтенным и широко известным. Впрочем, в его собственной большой зале по-прежнему резвились шуты и жонглеры, а все разговоры велись об оружии, лошадях и боевых кораблях.
Потом пришли викинги.
Предыдущим летом они благополучно отсиживались в Нормандии. Никто в Англии не знал, почему так вышло, но все благодарили небеса, а король Этельред даже сходил походом на север против бриттов Стратклайда[40]. Но по весне викинги вернулись — и обрушились на побережье: добрая сотня кораблей с носами, похожими на изогнутые лезвия мечей, стремительно вошла в устье реки Экс. Сам город Эксетер был надежно защищен, однако викинги безжалостно опустошили окрестности.
Все это в Ширинге узнали от королевских гонцов, прибывших просить о помощи. Уилф не медлил. Если викинги сумеют подчинить себе окрестности Эксетера, оттуда они без труда смогут нападать на любые поселения запада Англии, когда им заблагорассудится. По сути, им останется сделать всего один шаг, чтобы покорить запад острова целиком и отнять у Уилфа его владения, ровно то же самое уже по большей части произошло на северо-востоке Англии. Подобное было неприемлемо, и элдормен стал собирать войско.
Он обсуждал свои действия с Рагной. Та сказала, что будет глупо нестись сломя голову на врага с малочисленным войском. Конечно, скорость перемещений и неожиданность нападения — это важно, но, когда врагов множество, такой наскок приведет, скорее всего, к быстрому поражению и последующим унижениям. Уилф согласился и заявил, что сначала двинется на запад, созывая отовсюду воинов и пополняя свои ряды, в надежде до встречи с викингами на поле брани основательно укрепиться и обеспечить себе подавляющее численное превосходство.
Рагна знала, что ей придется нелегко. До отъезда Уилфа нужно обязательно добиться того, чтобы он прилюдно назначил ее своим заместителем. Ведь стоит ему уехать, соперники тут же попытаются ее свергнуть, пока Рагну некому защищать. Уинстен вряд ли присоединится к брату: как человеку Божьему ему возбранялось проливать кровь, и он обычно соблюдал это правило, нарушая многие другие. Значит, епископ останется в Ширинге и непременно попробует перехватить бразды правления при полной поддержке Гиты. Рагна должна быть начеку каждый день.
Она молила Господа, чтобы Уилф провел с нею хотя бы ночь перед своим отъездом, но этого не случилось, и оттого на душе стало еще горше.
В день отъезда мужа Рагна встала рядом с ним у дверей большой залы. Вуффа подвел элдормену его любимого жеребца серой масти по кличке Клауд. Карвен нигде не было видно: должно быть, Уилф попрощался с ней наедине, и это было любезно с его стороны.
На глазах у всех Уилф поцеловал жену в губы — впервые за два месяца.
Она произнесла громко, чтобы слышали все:
— Клянусь тебе, муж мой, хорошо и справедливо управлять твоими владениями в твое отсутствие. — Рагна намеренно выделила голосом слово «управлять». — Буду вершить правосудие, как вершил его ты, и защищать твоих подданных и твои доходы. Никто не помешает мне исполнить свой долг.
Это был прямой вызов Уинстену, о чем Уилф, без сомнения, догадался. Чувство вины до сих пор побуждало его потакать Рагне во всем, чего бы та ни попросила.
— Благодарю, жена, — ответил он столь же громко. — Я знаю, что ты будешь править так, как правил бы я сам. — Он тоже подчеркнул слово «править». — Кто пойдет против дамы Рагны, тот выступит против меня!
Рагна понизила голос:
— Спасибо тебе. Прошу, возвращайся ко мне в целости и сохранности.
Рагна притихла, глубоко ушла в себя и почти не общалась с окружающими. Постепенно она осознала, что, хочется ей того или нет, придется признать очевидное: Уилф никогда не полюбит ее так, как она мечтала.
Да, он любил ее по-своему, ценил и уважал, рано или поздно он, должно быть, опять станет проводить с нею ночи. При этом она всегда будет только одной из кобыл на конюшне. Это не та жизнь, о которой она грезила, когда влюбилась в него. Сможет ли она к такому привыкнуть?
От этого вопроса хотелось плакать. Она сдерживала чувства днем, когда встречалась с другими людьми, но по ночам рыдала, и ее рыдания слышали близкие, жившие с нею под одной крышей. Она словно понесла тяжелую утрату, правда, уступила мужа не необоримой смерти, а другой женщине.
На Благовещение она решила, как обычно, отправиться в Оутенхэм, на сей раз в надежде, что поездка позволит ненадолго забыться, заняться чем-то другим, а не скорбеть с утра до вечера и с вечера до утра над развалинами собственной жизни. Детей Рагна оставила на Кэт, а служанкой взяла Агнес.
В Оутенхэм она прибыла с улыбкой на лице и увесистым камнем на сердце. Однако деревня подняла ей настроение. За три года ее правления здесь все изменилось. Местные прозвали свою госпожу Рагной Праведной. Прежде, когда все жульничали и воровали, не преуспевал никто, а теперь, когда старостой поставили Серика, люди охотнее платили подати, поскольку были уверены в его честности, и трудились усерднее, зная, что получат достойное вознаграждение.
Рагна заночевала в доме Серика, а утром вершила суд. Днем перекусила наскоро, потому что к вечеру обещали устроить пир. На каменоломню выбралась во второй половине дня, Эдгар поджидал ее на въезде, красовался в синем плаще верхом на собственной лошади, крепкой вороной кобыле по кличке Подпорка.
— Хочу тебе кое-что показать, госпожа. Ты не против? — спросил он.
— Конечно нет.
Он держался необычно обеспокоенно, и Рагна поняла, что Эдгара явно занимает что-то важное — по крайней мере, важное для него. Так-то у каждого в деревне найдется о чем поведать жене элдормена, но Эдгар был человеком особенным, и Рагна поневоле заинтересовалась.
Доехали до реки и пошли по колеям от колес тачки к каменоломне. С одной стороны виднелись задники деревенских домов — при каждом небольшой огород, несколько плодовых деревьев, один-два загона для животных и непременная навозная куча. С другой стороны раскинулось Восточное поле, уже частично вспаханное, пестревшее влажными глиняными бороздами; в праздник, разумеется, никто не пахал, поэтому поле пустовало.
— Обрати внимание, — сказал Эдгар. — Видишь, как далеко это поле от деревенских огородов?
— Да, вижу. Намного дальше, чем хотелось бы. Тут сразу две дороги проложить можно.
— Вот именно. Требуется двое мужчин, чтобы доставить груз камня к реке, и возятся они почти целый день. Из-за этого наш камень выходит дороже. С тачкой, конечно, проще, но по времени все равно получается приблизительно столько же.
Рагна сознавала, что ее подводят к какой-то мысли, но сама пока не понимала: