– Это террористический акт, – закричал появившийся откуда-то милиционер, с перекошенным лицом подбежавший к растерянной толпе. – Не оставайтесь на улице, не толпитесь, граждане. Расходитесь, быстрее!
Горожане, окончательно утратившие связь с реальностью, подгоняемые стражем порядка, бросились врассыпную. Не замечая дорожных знаков и разметки, они выскакивали на мостовую, словно безумцы, решившие свести счеты с жизнью под колесами проносившихся мимо авто. Нескольких из них едва не подмял под себя кортеж генерала, целеустремленно мчавшийся по пустынным улицам. А сам Вареников тем временем терзал клавиатуру аппарата спецсвязи, вновь и вновь слыша только гудки или гнетущую тишину.
Анатолию казалось, что он вдруг перенесся в прошлое, когда еще ничего не знали о мобильных телефонах, а над русской столицей точно так же гремели взрывы и ревели моторы самолетов, плоскости которых были испещрены паучьей свастикой. Все происходящее казалось продолжением так и не вспомнившегося ночного кошмара, но генерал был уверен, что это вовсе не морок, а явь, страшная явь.
– О, черт, – простонал Вареников, вновь вонзая пальцы в панель телефона. – Да что же это, Господи?
Тишина и треск помех, протяжный гудок, еще один, и, наконец, когда генерал был в секунде от того, чтобы вышвырнуть трубку в окно, четкий голос:
– Греков, слушаю.
Этот голос, прорвавшийся сквозь шелест атмосферных помех, показался Анатолию Варенникову самой лучшей музыкой, мгновенно вернувшей утерянную, было, решимость и хладнокровие. Он был не один, и, сколь бы страшным не казалось происходящее, еще мог действовать. Главное было только одно – понять, что же за напасть постигла в этот весенний день Москву.
– Михаил, черт возьми, где ты, что происходит? Это Вареников, я еду в штаб. Дежурный не отвечает, да вообще никто не отвечает.
– Это нападение, – сообщил командующий танковыми войсками. – Штаб Московского округа уничтожен, в районе аэропорта сильные пожары. Горит топливо. Это авиаудар, нас бомбят американцы.
– Какого черта? Американцы? Это чушь!
– Их самолеты в нашем воздушном пространстве, – с холодной настойчивостью повторил командующий танковыми войсками. – Это война, Анатолий! Я пытался связаться со штабами округов, большинство из них не отвечает. Я уже еду в Раменки, в замаскированный командный пункт. Оставаться на поверхности слишком опасно.
– А-а, черт! Хорошо, я направляюсь туда же.
– Воспользуйся "Метро-2", – посоветовал Михаил Греков. – На поверхности мы слишком уязвимы. Доберись до ближайшего входа, так будет надежнее. Только под землей можно спастись.
Тайный город, не имеющий ничего общего с плодами воображения фантастов, существовал будто и впрямь в параллельном мире, и немногие здесь, в Москве, знали о нем. Сеть транспортных путей соединяла множество объектов, раскиданных по всей столице и в ее предместьях в единое целое, позволяя перемещаться на десятки километров по городу, известному своими пробками на дорогах, не теряя ни секунды, правда, воспользоваться такой привилегией мог далеко не каждый обыватель. Анатолий Вареников знал о существовании другой Москвы, укрытой под землей, невидимой, но реальной, и, более того, он был одним из тех, для кого эта, секретная столица, являлась вовсе не мифом и не призраком.
Проложенные на глубине десятков метров туннели окрещенной вездесущими журналистами и просто любителями острых ощущений "Метро-2" сверхсекретной транспортной системы Д-6 пронизывали толщу породы, замыкаясь сами на себя, образуя самостоятельный мир, почти не соприкасавшийся с той Москвой, которая была привычна каждому столичному жителю. Но Вареников знал, где грань между мирами особенно тонка.
– Лейтенант, метро "Фрунзенская", – словно обычному таксисту, приказал Анатолий своему шоферу, настоящему асу. – Жми на всю железку! Дави всех к черту, только быстрее!
Водитель, ничего не говоря, лишь резко крутанул "баранку", и генерал от неожиданности повалился на бок, ударившись головой о дверцу. Сидевший за рулем офицер точно знал, куда ехать, знал он и короткие пути, позволявшие здорово сократить время, и не подвел сейчас, когда от его мастерства зависело на самом деле весьма многое.
Кортеж, скрежеща тормозами, остановился возле обычной станции метрополитена, и генерал, с поспешностью, мало взявшейся с его внушительной комплекцией, бросился вниз по гранитным ступеням, мимо растерянно выглядывавшего из своей будки контролера, мимо ошарашенных, ослепленных золотым блеском звезд на погонах, постовых милиционеров, даже не пытавшихся остановить странных гостей.
Обычное метро тоже было рассчитано на ядерную войну, и в его туннелях, на станциях могли укрыться от проникающей радиации и ударной волны сотни тысяч горожан, и оно же связывало привычный мир с тем тайным, в который стремился командующий Сухопутными войсками. Генерал помнил короткий код наизусть, не глядя пробежавшись пальцами по клавишам, в недрах электронного замка что-то пискнуло, и тяжелый люк приглашающее распахнулся, открывая дышащий свежестью – вентиляция работала, как часы, прогоняя через фильтрующие установки кубометры воздуха каждую минуту – проем уходящего вглубь земли тоннеля.
– Скорее, товарищ генерал, – адъютант проявлял явные признаки нетерпения, бросая встревоженные взгляды в темную бездну тоннеля. – Нужно спешить!
Офицер беспокоился не зря. Генерал Вареников знал, какие бомбы могут посыпаться на российскую столицу. Нет, он не верил, что противник – еще меньше, в прочем, Анатолий верил, что американцы, такие прагматичные и деловые, вдруг стали противником, причем вполне себе реальным – осмелится применить ядерное оружие, но в арсенале ВВС США хватало и иных сюрпризов. Наводимые лазерным лучом бомбы, способные пробивать десятки метров грунта и бетона, сокрушая врытые глубоко в землю бункеры, не были фантастикой, и их действие многие могли наблюдать несколько лет назад в Ираке, когда "бункерные вышибалы" вскрывали, точно консервные банки, тайные убежища Саддама Хусейна.
– Идем, – кивнул Вареников. – У нас мало времени.
Массивная дверь, способная выдержать, например, попадание бронебойного снаряда танкового орудия, медленно закрылась, за спиной лязгнули тяжелые засовы, и Анатолий Вареников смог, наконец, перевести дух. В прочем, медлить не стоило – еще предстояло пешком, по узким и крутым лестницам спуститься вниз на десятки метров, ведь туннели Д-6 были проложены намного глубже, чем обыкновенное, несекретное "гражданское" метро, знакомое до мелочей каждому москвичу. А там, внизу, на слабо освещенной станции, лишенной привычной каждому штатскому роскоши, всех этих скульптур и мрамора, станции своего пассажира уже ждал поезд, всего пара вагончиков и дизельный локомотив – электростанции справедливо считались одной из важнейших целей для вражеских бомб, и потому обычные электровозы уже наверняка встали посреди перегонов, превратившись в неподвижные глыбы металла. Поезд доставит в безопасное место, где можно будет придти в себя, собравшись с мыслями, но до него еще предстояло добраться.
– Идем, – повторил генерал, шагнув на узкую ступеньку, ведущей в темные глубины земли лесенки. – Нужно спешить!
Здесь, во многих десятках метров под поверхностью, генерал не испытывал ни тени страха. Кто-нибудь другой, оказавшись в подземелье, пусть и вполне комфортном, со скидкой, разумеется, на его предназначение, неизбежно испытал бы страх замкнутого пространства, только представив нависающие над головой сотни тонн породы, готовой заполнить искусственные полости – природа, как известно, не терпит пустоты. Но иное дело, генерал, он был более спокоен здесь, чем где бы то ни было, уверенный в том, что и страшные бомбы GBU-28 "Банкер Бастер", способные прогрызть шестиметровый слой бетона, здесь не дотянутся до него.
Путь до командного бункера, укрытого под мостовыми обычного района, по сути, уже пригорода, занял ничтожно малое количество времени. Генерал словно попал в параллельную реальность, в мир, от самого сотворения пребывавший в странном, неестественном оцепенении, будто в беспробудном вечном сне. Здесь, под землей, царило спокойствие и тишина, сюда не проникал ни вой сирен воздушной тревоги, ни грохот взрывов, но Вареников знал, что там, наверху, все только началось. Об этом он и сообщил Михаилу Грекову, едва увидел того в главном бункере.
– Нужно оповестить население, открыть старые бомбоубежища, – предложил Анатолий Вареников, стиснув крепкую ладонь командующего танковыми войсками. – Это только начало. Мы не можем допустить большого числа жертв.
– А его и не будет, – покачал головой Греков. – Жилые кварталы не пострадали, но выведены из строя все аэропорты, электростанции, разрушено здание Генерального штаба. Они уничтожают не жителей, а инфраструктуру, и, кажется, успешно справляются с этим.
Командующий танковыми войсками, чудом избежавший гибели под руинами Генерального штаба, выглядел злым, не выспавшимся, но совершенно спокойным. В каждом его слове, каждом жесте, сквозила холодная решимость. Казалось, будто происходящее на поверхности, в самом центре столицы, ничуть не беспокоит его, разве что, как занимательная и сложная задача, требующая красивого решения. И Михаил Греков занимался только тем, что пытался найти выход, собрав в кулак всю волю, будто обычные чувства отключились, уступив место когда-то прежде заложенному алгоритму, подчинившему сейчас все существо офицера.
– Черт, как вообще это могло произойти? Где противовоздушная оборона? Как чужие самолеты могли добраться до Москвы, пролетев сотни километров над нашей территорией. Это же тяжелые бомбардировщики, а не какие-то дельтапланы!
– Противовоздушной обороны больше нет, – сухо бросил в ответ Греков. – Большая часть радаров вдоль границ уже уничтожена. Зенитные ракеты тоже выбили в первую очередь. Это полномасштабное вторжение, Анатолий. Это война! Я уже пытался связаться со штабами военных округов, но почти везде тишина. Радиосвязь наглухо забита помехами, действует только проводная, но и она почти бесполезна. Кажется, самый сильный удар пришелся по Питеру и Кольскому полуострову, базы в Калининграде совсем не отвечают. Управление войсками нарушено, мы можем достучаться только д