ой Дрезден в руинах, присыпанных радиоактивной пылью? Подумайте, что станет с Германией, со всей Европой, если на нее упадет хотя бы десяток русских боеголовок? Это у русских есть Сибирь, а нам бежать некуда!
Во взгляде министра появился проблеск понимания. Он был солдатом, прошел долгий путь, прежде чем оказался на самой вершине армейской иерархии, и представлял сокрушительную мощь того оружия, которое могло быть обращено против его страны. И так же он понимал, что противник, несмотря на очевидную гибельность такого поступка для всех, мог решиться и отдать приказ, после которого продолжение войны станет попросту бессмысленным, даже если кто-то и сумеет уцелеть по обе стороны фронта. И все же…
– Американцы заверили нас, что ответной атаки русских опасаться не стоит, – пытаясь казаться как можно более уверенным, сообщил министр, опустив взгляд – командующий Бундесвером знал, что в глазах видны лишь сомнения и зарождающийся страх. – В Пентагоне уверяют, что ядерный арсенал русских не будет применен. Президент Швецов был, судя по всему, и впрямь смещен, не передав дела, как полагается, а, значит, не передав и свое право на применение ядерного оружия. А без его разрешения все русские ракеты – просто груда металлолома, который американцы запросто уничтожат на стартовых позициях. Глупцам у власти не место, так что русские не осмелились доверить контроль над ядерным арсеналом только одному человеку, и теперь ответный удар исключен. Поверьте, они способны сделать это, господин канцлер. В Вашингтоне не для того задумали эту войну, чтобы проиграть.
– Возможно, американцы и выиграют, – зло усмехнулся Краус. – Я даже почти уверен в этом – в Пентагоне сидят умные люди, они все просчитывают на десять ходов вперед. Но вот выиграем ли мы, господин министр? То, как поступили американцы, использовав нас в качестве трамплина для своего броска на Восток – просто подлость, которой не должно быть места между теми, кто называет себя партнерами, союзниками и едва ли не друзьями. И в любом случае, я не верю всем обещаниям этих янки. Какова наглость, – возмущенно воскликнул Йохан, отступив от застывшего министра и принявшись расхаживать по кабинету, меряя широкими шагами огромный ковер. – Американцы просто не считают нужным о чем-то разговаривать с нами, не считают нас равными себе и демонстрируют это всякий раз, как только возможно. Для чего было создавать НАТО, придумывать уставы, разрабатывать всякие процедуры, если в нужный момент никто даже не попытался посоветоваться или хотя бы заранее предупредить нас? Россия нам не враг, но из-за горячности этих ковбоев в Москве будут полагать – и окажутся правы по большему счету – что мы поддерживаем эту агрессию, ведь американские самолеты взлетают с немецких аэродромов, чтобы бомбить русские города, убивать русских людей. Возможно, враг и дрогнет, ощутив на себе мощь ударов американской военной машины, но, быть может, увидев, как гибнут их товарищи, как в огне горящих городов исчезают их семьи, русские просто озлобятся и пойдут напролом. Нет, русские раз уже пришли на нашу землю, и я не желаю, чтобы это повторилось. Американцев нужно поставить на место, и я, видит Бог, сделаю это!
Ноздри Крауса гневно вздувались, лицо налилось кровью, а глаза горели бешеным огнем. Министр обороны, не ожидавший от этого спокойного человека такой бури ярости, поежился, ощутив наполненную злой решимостью ауру собеседника.
– Американцы наплевали на НАТО, подставили под удар своих союзников, как пешек, как разменную монету, – переходя на свистящий шепот, произнес канцлер. – Что ж, пусть так! – Йохан Краус злорадно усмехнулся, буквально придавив своим тяжелым взглядом к покрытому персидским ворсом полу министра обороны: – Если в Вашингтоне не считают более, что наш альянс может служить чем-то иным, нежели пушечное мясо и удобные плацдармы для американской агрессии, Германия с этой минуты не будет считать себя членом НАТО. Пусть другие рискуют, раз так хотят, но немцы – не марионетки! Наших дедов, в конце-то концов, победили русские, советские, а янки тогда явились на все готовое, и до сих пор ведут себя на нашей земле, словно завоеватели.
– Господин канцлер, – робко, что было ему совсем не свойственно, промолвил глава военного ведомства. – Господин канцлер, поймите, ведь у американцев просто не было времени на долгие обсуждения и согласования. Они вынуждены были действовать так быстро, отбросив дипломатию и протокол.
– Не было времени? Что за чушь! Едва ли не за месяц американцы начали стягивать в Европу свои войска, подвели свой флот к русским берегам. А Грузия? Две дивизии, развернутые там, это, по вашему, чистая случайность? То-то сейчас они могут в один миг перемахнуть через Кавказ и идти прямым маршем хоть на Москву!
– Но ведь все эти войска принимали участие в маневрах… – министр обороны невольно пытался оправдать американцев, своих собратьев-военных. Сейчас он едва ли понимал, что сам себе противоречит, прежде с таким воодушевлением расхваливая умение союзников проводить подготовку к операции подобного масштаба скрытно.
– В маневрах, которые, неведомо отчего, затянулись на много дней против изначально оговоренного срока, – саркастически усмехнулся Краус. – Американцы знали, что будет война, в отличие от русских, и сумели к ней неплохо подготовиться. Да, это верно стратегически, но почему наши "союзники", утаив приготовления от врага, не сообщили о своих намерениях нам, своим партнерам.
– Все же русские атаковали первыми, уничтожили американскую субмарину в Атлантике.
– Не сомневаюсь, что так и было, только вопрос, что эта подлодка делала у берегов России. Да, это большая потеря, но ради такой победы американские правители, не сомневаюсь в этом, рискнут и много большим, принудив врага сделать первый ход, чтобы потом предстать всему миру спасителями человечества и защитниками свободы. Так, например, сейчас они рискуют нами. Но я положу этому конец, с вами или без вас.
– И что же вы планируете делать? – настороженно поинтересовался министр обороны.
Глава правительства Германии усмехнулся, демонстрируя нескрываемое превосходство перед своим собеседником. Этого вопроса Йохан Краус ждал и ответ на него у канцлера давно уже был готов.
– Я приказываю блокировать американские базы на нашей территории, закрыть воздушное пространство Германии для полетов американской авиации, – отчеканил федеральный канцлер. – Приводите в боевую готовность наши вооруженные силы, немедленно отдайте приказ поднять в воздух все истребители, что у нас есть. Если хоть один американский самолет отныне пересечет наши границы, он должен быть уничтожен. А Бундестаг пока должен начать ускоренную процедуру по выходу страны из состава НАТО.
Министр обороны браво щелкнул каблуками, отрывисто кивнув канцлеру. Сейчас он только что услышал приказ, не допускающий двусмысленностей, и был не вправе обсуждать его, тем более, не мог не выполнить этот приказ. Оставаясь сколь угодно несогласным, министр мог только одно – подчиниться и действовать. И очень скоро слова, произнесенные под сводами кабинета федерального канцлера, воплотились в дело, но случилось это за сотни километров от мирно дремлющего, ничего не зная еще о начавшейся войне, Берлина.
Глава 2От любви до ненависти…
Грозный, Чечня, Россия – Балтийское море – Таллинн, Эстония
19 мая
Небо над Чечней очистилось, и операторы летающего радара Е-3А "Сентри", несущего дозор в воздушном пространстве Грузии, могли видеть на экранах своих локаторов лишь единичные отметки целей, которые все без исключения помечались, как дружественные. В верности этого никто не сомневался – авиация противника была полностью уничтожена, в основном, еще на аэродромах, так и не успев проявить себя в деле.
Многочисленные истребители "Страйк Игл" и "Файтинг Фалкон", успешно отбомбившись по намеченным целям, ушли на родные базы для дозаправки и пополнения боекомплекта. Там их уже с нетерпением ждали команды техников и бензовозы, а кроме того – новые приказы, ведь война едва успела начаться, и для победы предстояло сделать еще очень и очень многое.
Вернулись в Тбилиси и вертолеты Сто первой воздушно-штурмовой дивизии, высадившие в Грозном несколько тысяч десантников и теперь направлявшиеся за их товарищами, ожидавшими в грузинской столице своей очереди играть в гляделки со смертью. В воздухе Чечни сейчас находилось с десяток вертолетов и самолетов, в их числе – и пара геликоптеров ЕН-60А "Квик Фикс", машины радиоэлектронной борьбы, продолжавшие глушить связь противника, мешая его наземным подразделениям, еще вполне боеспособным, координировать свои действия. Кроме того, экипажи вертолетов, барражировавших возле Грозного, прослушивали эфир, перехватывая переговоры врага. Именно с них все и началось.
– Командир, сэр, – старшего офицера окликнул оператор комплекса радиоразведки и перехвата AN/ALQ-151. – Сэр, запеленгован работающий радиопередатчик. Я слышу переговоры на стандартных частотах русских сухопутных войск. Район севернее Грозного, сэр. Кажется, кто-то движется к городу, какое-то подразделение русских.
– Черт, нашим парням там и так не сладко, – скривился командир экипажа. – Уточнить координаты! Нужно остановить ублюдков, пока они не наделали дел!
Вцепившись в частоту, выхваченную из взбудораженного эфира, оператор радиоперехвата вслушивался в рубленые, деловиты фразы безликих русских командиров. Настоящий профессионал, он в совершенстве владел языком врага, зная все особенности военного сленга, и быстро смог разобраться, чьи же разговоры услышал.
– Это подразделение русской артиллерии, сэр, – доложил офицер своему командиру. – Они примерно в полусотне миль к северу от Грозного, квадрат Виски-два, сэр. Докладывают, что войдут в город через два часа.
– Черта с два! Дайте связь с командным центром. Нужно провести разведку, уточнить положение противника!
Русские подразделения, разбросанные по всей Чечне, с трудом могли связываться друг с другом, продираясь сквозь шквал помех. Сигнал вяз в хаосе шумов уже через несколько километров, и радисты на той стороне едва ухитрялись разобрать обрывки слов или морзянки, порой совершенно бессмысленные. Управление, возможность просто согласовать свои действия, чаще становилось причиной успеха в современной войне, чем просто превосходство в огневой мощи, и те, кто нанес первый удар, делали все, чтобы жертва не смогла собраться с силами. Сами же американцы были лишены