В угрожаемом направлении разворачивались фасеточные пластины фазированных антенных решеток многофункциональных радаров AN/MPQ-53, вонзая в небосвод свои лучи, интенсивно шарившие по облакам в поисках целей. Разворачивались и коробчатые пусковые установки, хранившие в счетверенных герметично запечатанных контейнерах зенитные управляемые ракеты MIM-104.
Расчеты застыли на своих постах, готовые по первому приказу жать кнопки запуска ракета. А многочисленные техники и пилоты, оказавшиеся в эти минуты на земле, метались, едва не затаптывая друг друга, в поисках любого укрытия, где можно было бы переждать грядущую бурю. И точно так же, в панике, не разбирая дороги, бежали застигнутые давно забытым воем сирен на улицах и в своих домах горожане, охваченные неодолимым ужасом.
– Цель обнаружена, – докладывали операторы радиолокационных станций, нащупавших таки в поднебесье мчавшиеся с востока ракеты. – Сто миль. Высота – тридцать! Да они быстры, точно взбесившиеся дьяволы!
Отсюда, с земли, могли без помех видеть баллистические ракеты проклятых русских, заходившие на цель широким фронтом, и пока еще могли верить, что атаку удастся отразить. Среди бойцов, готовых вести огонь по врагу, уже не было тех, кто в далеком девяносто первом над саудовской пустыней снайперскими выстрелами сбивал запущенные отчаявшимся Хусейном "Скады", но все помнили, какие чудеса творил в те времена "Пэтриот", и сейчас надеялись, что все повторится.
– Цели маневрируют, – удивленно переглядывались прильнувшие к мониторам операторы радиолокационных станций. На мерцавших зеленоватым светом экранах отметки русских ракет неожиданно начали какой-то дикий танец, словно пытаясь сорвать захват. – Они выполняют противозенитные маневры! Что за черт?
Этот бой проходил на скоростях, за которыми не мог бы поспеть и самый тренированный, обладающий самой острой реакцией солдат-человек. В схватку вступили роботы, и те, кто атаковал, оказались в выигрышном положении. Расчеты зенитных комплексов едва успели увидеть цели, а русские ракеты уже находились менее чем в сотне километров от города, буквально пожирая расстояние. Время таяло, но еще можно было что-то предпринять, и офицеры отдали единственно возможный приказ.
– Готовность десять секунд, – звучали приказы командира батареи, вставшей на защиту воздушных рубежей Таллинна. – Цели в зоне поражения! Огонь!
Полдюжины управляемых ракет с шелестом, выбрасывая языки дыма и пламени, взмыли в небо над столичным аэродромом, ринувшись навстречу приближавшимся "Искандерам". И одновременно над таллиннским морским портом взвились еще четыре ракеты "земля-воздух" – командир зенитной батареи, прикрывавшей высадку еще продолжавших пребывать на эстонскую землю тыловых подразделений Третьей механизированной, получив извести о контратаке русских, не стал мешкать, немедленно отдав приказ, и над городом раскрылся зонтик из ракет, призванных остановить вражеский удар. Управляемые снаряды MIM-104 мчались впятеро быстрее звука, скользя вдоль лучей радаров, непрерывно подсвечивавших стремительно приближавшиеся к городу цели.
– Есть пуск, – кричали операторы. – Пошли ракеты! Семь секунд!
Все происходило слишком быстро, и зенитные ракеты, едва покинув пусковые установки, разворачивались, преследуя мчавшиеся к земле русские "Искандеры". У расчетов комплексов "Пэтриот" было лишь несколько секунд, то время, когда вражеские ракеты, уже оказавшись в поле зрения радаров, еще не достигли цели. У них была только одна возможность, и защитники города воспользовались ею.
– Контакт!
В небе над Таллинном расцвели пламенные цветки взрывов, на пути русских ракет развернулись облака осколков, и все на земле видели, как взорвался, на полной скорости врезавшись в преграду, один из "Искандеров", так и не донеся до цели свой смертоносный груз. А спустя еще две секунды перестала существовать, отправившись в небытие, зенитно-ракетная батарея, исчезнув в море огня.
Достигнув наивысшей точки траектории, "Искандеры", разворачиваясь на северо-запад, начали словно соскальзывать с невидимой горы, скатываясь по ее склону, а у подножия расположилась столица Эстонии, беззащитная и обреченная. Ракеты, вспарывая воздух лезвиями аэродинамических рулей, мчались к цели, обгоняя звук, оставляя далеко позади порожденный стремительно сжигавшими топливо двигателями.
"Искандеры" шли к цели не по баллистической траектории, вполне предсказуемой, а, значит, делающей ракеты весьма уязвимыми, что доказал девяносто первый год. Они маневрировали в полете, то проваливаясь на сотню метров вниз, то резко взмывая вверх, виляя то вправо, то влево, и операторы радаров далеко впереди бранились, что было сил, пытаясь удержать мишени в перекрестье своих прицелов.
Залп зенитных ракет не смог остановить волну "Искандеров", направляемых к цели не столько гироскопами инерциальной системы наведения, сколько яростью и гневом тех, кто далеко на востоке нажимал кнопки пуска. Выпущенные американцами MIM-104, пытаясь настичь цели, маневрировали на пределе возможностей, с тридцатикратной перегрузкой, и конструкция не выдерживала, так что управляемые снаряды бессильно рассыпались в полете, а на экранах радаров, сводя с ума компьютеры системы управления огнем, возникало множество ложных целей.
Агрессоры, уверовав в свое превосходство, непростительно расслабились, но, скорее, просто не успели принять все меры предосторожности, доставив в Таллинн только обычные зенитно-ракетные комплексы "Пэтриот", предназначенные для перехвата пилотируемых самолетов или крылатых ракет, не способных перемещаться в десять раз быстрее скорости звука. Быть может, стой на защите столицы Эстонии – и жизней прибывших в нее американских солдат – новейшие противоракетные комплексы THAAD, едва успевшие пройти испытания, или специализированная модификация РАС-3 все того же, не раз проверенного в деле, комплекса "Пэтриот", исход этого стремительного сражения, развернувшегося едва не на границе стратосферы, был бы иным. А так…
Несмотря на вой сирен, проникавший в самую душу, заставляя судорожно сжиматься сердца, бежавшие по улицам эстонцы невольно останавливались прямо посреди мостовой, завороженные открывшимся им зрелищем. Небо над городом покрылось плотной сетью белесых росчерков – инверсионных следов взмывавших высоко под облака зенитных ракет. И все же сеть эта оказалась слишком непрочной, чтобы всерьез что-либо изменить. Единственная баллистическая ракета, пришедшая с юго-востока, оказалась уничтожена в пятнадцати километрах от Таллинна, а через несколько мгновений волна накрыла цель.
Ракеты, запущенные по эстонской столице, атаковали аэродром, справедливо посчитанный командовавшим остатками бригады полковником наиболее важной целью. Эти "Искандеры" не были оснащены оптическими или радиолокационными головками самонаведения, позволявшими уложить весь залп в окружность радиусом не более полутора десятков метров, но сравнительно низкую точность с лихвой компенсировало снаряжение ракет, несших к цели кассетные боевые части.
Обтекатели баллистических ракет раскрылись, подобно лепесткам, на высоте девятьсот метров над летным полем, рассыпая каждая по пятьдесят четыре осколочных суббоеприпаса. Опережая звук, смертоносный град осыпал аэродром, буквально уставленный самолетами, большинство из которых приземлилось буквально считанные минуты назад, и пилоты их оказались застигнуты ударом под открытым небом.
Слыша вой ракет над собой, люди бежали, куда глаза глядят, а некоторые просто падали на бетон, закрывая головы руками. Бесконтактные взрыватели осколочных бомбочек сработали в десяти метрах над бетонкой, и сплошной ковер взрывов накрыл погребальным саваном аэродром.
Прильнув к широкому лобовому стеклу С-17А "Глоубмастер", едва пересекшего береговую линию, генерал Эндрю Стивенс остекленевшим взором уставился на воплотившуюся преисподнюю прямо по курсу. Там в океане огня исчезала военная мощь Соединенных Штатов, принесенная в жертву амбициям горстки политиков.
– Господи, это настоящий ад, – с ужасом произнес командир экипажа транспортного самолета, также будучи не в силах отвести взгляд от завораживающей своей смертоносной красотой картины сплошных разрушений. – Спаси души тех несчастных, Господи!
С высоты четыре тысячи футов, несмотря на еще вполне внушительное расстояние до посадочной полосы, можно было в деталях видеть все, что творилось на земле, и детали эти ужасали. Первый залп ракет, снаряженных кассетными боеголовками, обрушился на летное поле, и десятки боевых самолетов, иссекаемые потоком соколков, взрывались, разбрасывая вокруг себя искореженные куски обшивки, лезвиями рубившие тела пытавшихся найти спасение бегством летчиков и техников.
– Набирайте высоту, – приказал, выдавливая слова сквозь зубы, ибо челюсти вдруг свело судорогой, Стивенс. – Разворачиваемся! Не хочу, чтобы нас зацепило чертовыми осколками. Всем самолетам – отбой посадки. Ожидать дальнейших приказов в воздухе, на безопасной дистанции!
"Глоубмастер", медленно, превозмогая собственный вес и силу притяжения земли, карабкался вверх, обходя аэропорт Таллинна по широкой дуге, и ничто не мешало экипажу, к которому присоединились и многие находившиеся на борту офицеры из штаба Эндрю Стивенса, видеть, как цель накрыла вторая волна ракет.
"Искандеры", на этот раз, оснащенные фугасными четырехсотвосьмидесятикилограммовыми боеголовками, обрушились точно на летное поле, подобно ударам молота, направляемого рукой разгневанного бога-громовержца, вдруг пришедшего в неистовую ярость. В последние мгновения ракеты разворачивались вертикально, и за счет своей огромной скорости и массы успевали пронзить бетонное покрытие летного поля, вонзившись на несколько метров в грунт, прежде, чем срабатывали детонаторы, превращая заряд взрывчатки в плазменные шары.
Взрывы подбрасывали на десятки метров вверх изуродованные уже фюзеляжи самолетов, размещенных на открытых стоянках, сметали ангаров, перемешивая вместе камень, металл и человеческую плоть. Ударные волны, сталкиваясь, крошили в порошок арматуру и военную технику, только что доставленную на эстонскую землю. В небо вздымались столбы пламени и дыма, видимые из любой части города, и обыватели, закрывая головы руками, слышали только мерный гул взрывов, похожий на злой рык разбуженного чудовища.