– Мы способны поднять в воздух не меньше сорока истребителей только здесь, в Липецке, и еще какое-то количество с расположенных поблизости авиабаз, – без колебаний доложил Малинин. – Этого хватит, чтобы сбросить янки с нашего неба!
Командующий авиацией противовоздушной обороны не колебался, получив приказ, но просто хотел выполнить его, хотел сделать хоть что-то, вместо того, чтобы бессильно наблюдать за тем, как гибнет держава. Он рвался в небо, где мог изменить ход событий, даже просто попытаться это сделать, ибо на земле генерал оставался беспомощен и слаб.
– На южном направлении противник, по данным разведки, развернул порядка сотни тяжелых истребителей "Игл" и почти вдвое большее число легких машин "Файтинг Фалкон", – генерал Волков не был готов разделить энтузиазм своего товарища, трезво оценивая соотношение сил. И оно однозначно было не в пользу защитников воздушных рубежей страны. – Вас задавят числом, а качественное превосходство наших латанных-перелатанных самолетов давно уже стало сугубой условностью. Вам не победить в этом бою при таком соотношении!
– Нас уничтожат в любом случае, и по мне уж лучше погибнуть в небе, свалив перед этим хоть одного янки, чем оставаться на земле и видеть, как под вражескими бомбами горят наши самолеты, так и не оторвавшиеся от бетонки, – бесстрастно произнес в ответ Малинин. Законы математики для генерала перестали действовать с той самой секунды, когда он услышал это страшное слово: "Война!". – Мы вступим в бой, и наших сил хвати хотя бы для того, чтобы сдержать натиск врага.
– В таком случае, сделайте все, чтобы помочь нашим парням на земле. Десантники и легкая пехота, лишенная поддержки бронетехники, не выдержат и получаса в столкновении с танками и моторизованной пехотой, американская наземная группировка просто будет раздавлена, если наши дивизии смогут навязать противнику бой накоротке. И вы сделайте все, чтобы наши танки сошлись с врагом на дистанцию прямого выстрела, тогда ваша гибель окупится сторицей!
Волков, после первого налета вражеской авиации переместивший свой штаб в подмосковное Раменское, и сам не знал ни минуты покоя. Собирая в кулак все оставшиеся силы, постоянно поддерживая связь с укрывшимся в подземельях руководством страны, командующий Военно-воздушными силами России лихорадочно готовился к повторной атаке. В том, что американцы снова ударят по российской столице, не сомневался никто, это был лишь вопрос времени, и потому генерал стремился использовать каждую предоставленную врагом секунду передышки с наибольшей выгодой.
Москва превращалась в цитадель. На немногочисленных уцелевших аэродромах стояли в полной готовности к взлету истребители, избежавшие гибели под чужими бомбами, укрываясь в свежей листве лесов и рощ, занимали позиции зенитно-ракетные комплексы, и расчеты в напряжении не снимали рук с кнопок пуска, ожидая только приказа. Радары включались на считанные минуты, чтобы до последнего не выдать себя излучением, не стать раньше времени мишенью для американских ракет. Все ждали боя, но в эти мгновения внимание врага было приковано к событиям на юге, где собирались в разящий стальной клинок уцелевшие после бомбежки дивизии, упрямо продвигавшиеся к окутанным дымкой горам Кавказа.
– Управление войсками сейчас почти полностью нарушено, – напомнил Волков своему коллеге, под лучами восходящего южного солнца готовившегося к бою, в котором не было надежды на победу. – Вам не стоит надеяться на поддержку, только на собственные силы. Поддержите действия пехоты, оттяните на себя хотя бы часть авиации противника. Вы способны сковать действия врага в воздухе, чтобы наши ребята на земле смогли нанести удар, опрокинув янки, отбросив их за линию границы.
– Мы прикроем их, – уверенно ответил Малинин. – Здесь все рвутся в бой, и мы сможем вышвырнуть янки прочь с нашей земли, сбросим их с гор Кавказа!
Командующий авиацией противовоздушной обороны не ждал, когда враг принесет войну на крыльях своих самолетов. По сигналу тревоги на подступах к авиабазе заняли позиции зенитно-ракетные комплексы, направив в небо антенны радаров и остроконечные, похожие на копья, обтекатели ракет "земля-воздух", а сам аэродром охватила нервная суета. Здесь, под Липецком, оказались собраны самые опытные пилоты и лучшая техника, наиболее совершенные боевые самолеты, выпущенные едва ли не в единственных экземплярах. Новейшие "Сухие" и "Миги", созданные почти два десятилетия назад, но до сих пор не поступившие в войска, сейчас были готовы взвиться в небо, чтобы встретить вражескую армаду. И тех пилотов, которым предстояло вести их в бой, ничуть не страшило численное превосходство врага.
– Готовьте к вылету все, что имеет крылья, – приказал коменданту авиабазы Малинин. – У нас мало времени, торопитесь! Покажем ублюдкам, чего стоят русские пилоты!
Вокруг вытащенных на свет божий из ангаров истребителей суетились, точно муравьи, техники. По бетону змеились заправочные шланги, в баки щедро вливалось топливо, а из-под плоскостей свисали гроздья управляемых ракет. Предстояла яростная схватка в родном небе, которое враг уже окончательно считал принадлежащим только себе, и каждый пытался внести свой вклад в то, чтобы она имела шанс завершиться победой.
Пока техники готовили к схватке крылатые машины, вновь и вновь тестируя системы, пытаясь отыскать любые неполадки сейчас, пока было еще время, чтобы устранить их, летчики собрались на инструктаж, который проводил сам генерал-полковник Малинин. Командующий авиацией ПВО был краток и непривычно возбужден.
– Товарищи офицеры, перед нами поставлена задача прикрыть наземные силы в составе трех дивизий, наносящих контрудар по вторгшимся на нашу территорию американцам, – бросал генерал слова из-за кафедры в гущу насупленных и молчаливых офицеров, уже облаченных в летные комбинезоны и готовых занять места в кабинах своих истребителей немедленно. – Без нас танки расстреляют на марше, засыплют бомбами, и помешать этому никто, кроме вас, сейчас не может. На стороне противника превосходство в количестве самолетов, информационное превосходство. Нам придется вести бой при соотношении три к одному отнюдь не в нашу пользу, и многие из нас могут не увидеть начало нового дня. Против нас выступят лучшие пилоты с лучшим оружием, какое есть у врага, и они жаждут одержать верх ничуть не меньше, чем мы сами. Будет яростная схватка без намека на пощаду, и не могу обещать вам победу в этом бою, но на достойную офицера, достойную мужчины и бойца гибель, которая не будет забыта, вы можете рассчитывать!
– Мы будем сражаться, – раздались вдруг выкрики из зала, заполненного до отказа. – Мы выполним приказ! Сбросим янки с русского неба!
Взгляд генерал-полковника Малинина полыхнул яростью, а лицо озарила улыбка, более походившая на волчий оскал. И точно так же кровожадно щерились десятки летчиков, чьи сердца учащенно колотились в груди, обтянутой синтетической тканью противоперегрузочных комбинезонов. Час решающего сражения близился, и каждый, кто внимал полной ярости речи командира, был готов вступить в этот бой без тени сомнений, просто потому, что иначе поступить не мог. Минуты улетали в небытие, время истекало, шли последние приготовления, но к схватке за русское небо готовились не только по эту сторону протянувшейся от моря до моря линии фронта.
Мозг и сердце не знавшей аналогов в истории военного искусства наступательной операции Армии США располагался в простой брезентовой палатке, установленной на краю летного поля городского аэропорта Тбилиси. В мерном шуме кондиционеров можно было разобрать только отдельные слова в многоголосом гуле, похожем на жужжание растревоженного пчелиного улья. Десятки офицеров всех рангов и званий взволнованно переговаривались, склоняясь над полотнами топографических карт, указывая друг другу на мерцавшие в полумраке мониторы, и потому не успели заметить появление командующего, присутствие которого, в общем, было отнюдь не обязательным сейчас – отлаженный механизм работал размеренно и надежно.
– Джентльмены! – истошный вопль дежурного офицера, моложавого капитана, заставил полторы дюжины майоров и полковников вздрогнуть, обратив взоры к входу. – Джентльмены, командующий оперативной группой "Юг", генерал-майор Мэтью Камински.
Командующий Десятой легкой пехотной дивизией Армии США не вошел, ворвался в помещение передового штаба американской группировки. Нетерпеливым жестом он приказал умолкнуть капитану, кивком поприветствовав членов штаба, в напряжении ожидавших появления командующего.
– Господа, – Камински занял место во главе длинного стола, усыпанного всевозможными сводками и картами. Над головой его были прикручены несколько мониторов, изображение на которых постоянно менялось. – Господа, прошу, доложите обстановку.
– Сэр, – командующий Сто первой дивизией прокашлялся, подвинув к себе несколько листов, запечатанных мелким шрифтом, но даже не взглянув на них. – Сэр, передовые батальоны десантников, закрепившиеся в аэропорту Грозного, продолжают оказывать упорное сопротивление, обороняя занятый плацдарм. Контратака русских танков и мотопехоты была отражена, хотя и с существенными потерями. К настоящему моменту наши подразделения удерживают часть чеченской столицы, русские войска оказывают не слишком энергичное сопротивление. Складывается впечатление, что они просто тянут время.
– Так и есть, – вклинился в доклад начальник разведки. – По данным спутниковой разведки, подтвержденным и службой радиоперехвата, к Грозному с севера форсированным маршем движутся две механизированные и одна танковая дивизии русских, возможно, не в полном составе. До подхода их к городу остается несколько часов.
– Дьявол! – командир десантно-штурмовой дивизии ударил кулаком по столу. – Да одного танкового полка сейчас хватит, чтобы раскатать по асфальту наших парней. Генерал Камински, не пора ли побеспокоить наземный эшелон? Кажется, десантникам сейчас не помешало бы подкрепление. Сил Третьего бронекавалерийского вполне хватит, чтобы покончить с разрозненными подразделениям русской пехоты.