Именно А-50 сейчас казались самыми ценными боевыми единицами взлетевшей из-под Липецка армады. Антенна радиолокационного комплекса "Шмель" мерно вращалась под сплющенным обтекателем, вновь и вновь посылая во все стороны, до самого горизонта, сканирующие импульсы. Экипаж "Ильюшина" был сейчас глазами и ушами для горстки храбрецов, под началом генерал-полковника Малинина осмелившихся бросить вызов уже торжествовавшему победу врагу. Никто из операторов не смел отвлечься и на мгновение – щурясь от напряжения, они пристально вглядывались в мониторы, ронявшие на лица людей зеленоватые отсветы. Вновь и вновь уходили куда-то вдаль потоки энергии, рассеивавшейся в пространстве, так и не встретив преграды. И вдруг все изменилось.
– Цель на радаре, – затараторил оператор, вздрогнув, когда в наушниках неожиданно прозвучал предупреждающий сигнал. – Азимут сто восемьдесят, дальность четыреста! Движется встречным курсом!
– М-мать, – с явным испугом промолвил командир экипажа, увидев, как край монитора заполоняют многочисленные отметки, каждая из которых была на самом деле вражеским самолетом. – Их же не меньше сотни!
– Ну, все, – истерически хохотнул кто-то. – Сейчас начнется, так что только перья полетят!
Время словно вдруг ускорило свой бег, счет его пошел на минуты, на секунды, которые требовались противникам, чтобы сблизиться на расстояние выстрела, и тогда уже перестанет иметь смысл любое управление, все решит выдержка и быстрота реакции пилотов, сейчас уже получавших первые сообщение о приближении врага. Они ждали это, но все равно все произошло слишком внезапно.
Владислав Малинин не ощутил ни волнения, ни страха, услышав короткое, лишенное эмоций сообщение с борта А-50. Все чувства остались где-то на земле, а здесь, в вышине, над облаками, кажется, возле самого солнца, требовалось нечто иное, чтобы если и не победить, то пасть в бою с честью, заставив врага помнить о себе.
– Всем полная готовность, – скомандовал Малинин. – Оружие к бою! Радары включать только по моей команде!
Пилот командирского Су-30, первым исполнив приказ, поставил на боевой взвод арсенал истребителя, представлявшего настоящую ракетную батарею. На узлах подвески под плоскостями, на воздухозаборниках и между ними, теснилась масса ракет "воздух-воздух". "Сухой" генерал-полковника Малинина нес восемь снарядов средней дальности Р-27, поровну с тепловым и радарным наведением, и еще шесть ракет ближнего боя Р-73, до сих пор считавшихся непревзойденными в своем классе. Американцы со своим "Сайдвиндером", кажется, сумели все же приблизиться к возможностям русской ракеты, и теперь пилотам предстояло выяснить, чьи же конструкторы могут по праву зваться лучшими в мире.
– Ну, что, майор, готов? – Командующий окликнул своего первого пилота, которому предстояло вести ближний бой, вырывая победу в "собачьей свалке", когда противник сойдутся на дальность пушечного огня. – Янки ничем не лучше нас, они так же могут ошибаться! Стреляй быстро и точно, и мы еще сможем снова ступить на летное поле своего аэродрома!
– Я готов, товарищ генерал-полковник. Мы их порвем к чертовой матери!
Оба пилота кровожадно оскалились. Сейчас, в предвкушении боя, ни один из них не думал о том, что это могут быть последние минуты в их жизни. Бойцы хотели поскорее оказаться в гуще сражения, в стремительном водовороте воздушного боя, увидев в своих прицелах силуэт чужого самолета и нажать на спуск.
– Размокнуть строй, – приказал Малинин, и группа, услышав команду, развернулась широким фронтом, словно расправляя стальные крылья эскадрилий и звеньев. Теперь каждый истребитель мог вести огонь, оставалось лишь дождаться, когда противник окажется достаточно близко, а там уже все решит летное мастерство и удача.
Пилоты по-прежнему вели свои машины вслепую, повинуясь только указаниям с борта А-50, державшихся позади строя в сопровождении внушительного эскорта. Лучи радаров связали противников, словно путеводная нить, протянувшаяся сквозь пространство. Истекали последние мгновения тишины, и вскоре небу предстояло вспыхнуть пламенем от горизонта до горизонта.
Боевые порядки противников, мчавшихся навстречу друг другу лишь чуть медленнее звука над прогретой, точно сковородка, степью, казались зеркальным отражением друг друга. Спины восьми десяткам тактических истребителей F-15C "Игл" подпирали три "летающих радара" Е-3А "Сентри", величаво плывущие над облаками, пронзая пустоту лучами радиолокационных станций. Именно на борту массивных "Боингов" было сосредоточено управление воздушной армадой, здесь был нервный узел, коллективный разум стаи стальных хищников поднебесья. Радары AN/APY-2 постоянно исторгали сканирующие импульсы, сектора обзора трех АВАКСов перекрывались, так что невозможно было скрыться от их всевидящего ока. Но противник, защищавший свое небо, свою страну, и не думал о том, чтобы прятаться.
– Контакт, – доложил оператор, когда эхо радарного луча вернулось на приемник антенны, отразившись от внезапно возникшего по курсу препятствия. – Пеленг ноль-один-ноль, дальность двести миль! Группа воздушных целей на большой высоте! Расстояние сокращается!
– Идут навстречу нам, – сразу понял командир экипажа. – Это чертовы русские!
– Порядка полусотни истребителей, вероятно, "Фланкеры". И еще пара более крупных целей. Предположительно, танкеры.
– Черта с два, – возразил старший офицер. – Это русские "летающие радары" класса "Мэйнстей". Чертовы динозавры! Эти ублюдки тоже нас видят!
Они действительно обнаружили друг друга почти одновременно, с ничтожной разницей в пару минут, которые все же не могли иметь решающего значения. Радар "Сентри" имел чуть большую дальность обнаружения, бортовой компьютер американского самолета АВАКС был способен отслеживать вчетверо больше целей, чем цифровая вычислительная машина БЦВМА-50 русского "летающего радара" А-50, и мог в автоматическом режиме наводить на цели противника больше своих истребителей. Но теперь, когда противники сошлись лицом к лицу, это не было уже важным.
Они не таились друг от друга, предлагая честный бой, когда победа достается сильнейшему, а не тому, кто хитрее и коварнее. Ни агрессоры, непрошенные гости, незваными явившиеся в чужое небо, ни те, кто был призван защищать его, не скрывались. Крылатые машины мчались навстречу друг другу на большой высоте, там, где сопротивление воздуха было чуть ниже, а значит, чуть меньше расход топлива, ведь каждая сэкономленная капля горючего означала еще один, быть может, спасительный, маневр в воздушном бою, возможность уклониться от ответного огня.
– Полная готовность, – приказал командир группы, руководивший своей армадой с борта "Сентри", из безопасного тыла, откуда была видна картина боя целиком. – Ракеты к бою! Сбросить баки! Приготовиться включить радары!
Пальцы сотни пилотов напряглись на рычагах управления и клавишах, мышцы пронзила нервная дрожь. Еще несколько мгновений – и лавина боя стронется с места, пожирая хрупкие жизни оказавшихся на ее пути людей.
Расстояние между двумя волнами, катившимися навстречу друг другу, сокращалось все быстрее и быстрее с каждой минувшей секундой, и когда оно сжалось до девяноста километров, генерал-полковник Малинин, получавший данные с борта А-50, приказал:
– Включить радары!
Скрытые под носовыми обтекателями истребителей антенны бортовых локаторов "Меч" выбросили вперед, к горизонту, призрачные щупальца лучей, узкими конусами захватившие свои цели, мчавшиеся навстречу, чтобы обрушить на строй "Сухих" огненный шквал. И одновременно пришли в действие радары AN/APG-63, лучи которых, беспокойно шаря по небосклону, мертвой хваткой впивались в крохотные точки русских истребителей на горизонте.
В небе над Ставропольским краем сошлись противники, прежде никогда не встречавшиеся в настоящем бою, но созданные своими творцами как противовес друг другу. Гонка вооружений не была просто красивым выражением. Когда американцы познакомились с возможностями советского сверхзвукового истребителя-перехватчика МиГ-25, первой их реакцией был шок – ракеты "воздух-воздух" просто не могли догнать этот самолет, способный летать втрое быстрее звука – а затем возникло желание создать свой аналог, столь же совершенное оружие воздушной войны, средство достижения господства в воздухе. На решение этой задачи были брошены лучшие умы, сотни специалистов аэрокосмической отрасли, сотни миллионов долларов, и усилия окупились сторицей.
Тактический истребитель F-15 "Игл", созданный в далеком семьдесят четвертом году, долгое время считался одним из самых совершенных боевых самолетов в своем классе, до сих пор не утратив свое первенство среди лучших воздушных бойцов, но лишь чуть потеснившись, ибо ответ вероятного противника, хоть и несколько запоздалый, оказался более чем достойным. Чтобы уравнять шансы советских пилотов в столкновениях с американскими "Орлами", почти столь же скоростными, как и уже устаревавшие "Миги", но способными вести ближний маневренный бой с помощью ракет "Сайдвиндер" и пушек, специалистам конструкторского бюро Сухого понадобилось восемь лет. Это были напряженные годы, испытания казались бесконечными, в аэродинамической трубе один макет сменялся другим, исходный проект был пересмотрен полностью, изменившись до неузнаваемости. Но когда впервые знаменитый ныне на весь мир Су-27 оторвался от земли, они поняли, что усилия вознаграждены сполна.
Та война, что почти полвека так пугала жителей планеты, засыпавших в предчувствии ядерного апокалипсиса, так и не случилась, речи политиков оказались намного более разрушительным оружием, чем ракеты и танковые армии. Пилотам "Орлов" и "Журавлей" не пришлось ловить друг друга в прицелы, выпуская ракеты, и только в девяносто втором году над прибрежными водами западной Атлантики оппоненты сошлись в учебных схватках, которые подтвердили превосходство русского истребителя. Это была звонкая пощечина, но теперь, спустя еще полтора десятилетия, проигравшие попытались взять реванш.