ю победу, которая теперь стала осязаемой, как никогда прежде.
– Да, хорошая работа, – кивнул командующий Десятой легкой пехотной дивизией. – Передайте нашим пилотам мою личную благодарность. Они сделали все, как надо…
– И дорого заплатили за эту победу. Мы потеряли девятнадцать машин и шесть экипажей, а те пилоты, которым удалось спастись, находятся глубоко в тылу противника, и вывезти их в безопасную зону пока остается серьезной проблемой.
Командующий воздушными силами на южном направлении был сосредоточен и мрачен – не все его подчиненные, прорывавшиеся к целям сквозь плотный огонь зенитных орудий и залпы ракет, смогли разделить торжество генерала Камински. Слишком многие остались там, в степях южной России, на берегах Дона и Волги.
– Ни одна жертва не станет напрасной, – сурово произнес Мэтью Камински. – Их гибель – ключ к нашей победе. Но еще ничего не закончилось, и русские дивизии по-прежнему боеспособны, они по-прежнему наступают, и успеют еще многое, прежде, чем израсходуют свой боекомплект и сожгут все топливо, что еще осталось в их баках. Мы сейчас в шаге от победы, но этот шаг будет самым трудным. Теперь вся наша мощь должна обратиться против русских танков, которые еще очень опасны!
Равновесие было почти восстановлено. Русские на своей земле оказались отрезаны от собственных тылов, и теперь могли надеяться только на самих себя, и надежды эти были весьма иллюзорны. Последнее усилие – и враг будет разгромлен. И генерал Мэтью Камински был намерен пройти до конца по выбранному пути, став победителем.
– Штурмовикам "Тандерболт" и ударным вертолетам – получасовая готовность, – приказал генерал. – Теперь мы сокрушим этих чертовых русских, во имя Бога и Америки!
Генерал Камински опоздал. Вбежавший в платку лейтенант, обведя взглядом собравшихся там старших офицеров, сбиваясь и задыхаясь, произнес:
– Генерал, сэр, срочное донесение с передовой! Генерал Хоуп докладывает – разведывательные подразделения Третьего бронекавалерийского вступили в огневое соприкосновение с русскими силами в восьмидесяти милях севернее Грозного. Наши подразделения понесли потери и перешли к обороне!
– Дьявол! Проклятые русские!
Мэтью Камински криво усмехнулся. Противник все же смог опередить их. Значит, нужно поторопиться, ведь враг, вне всяких сомнений, уже выдыхается, и этот удар – отчаянный бросок смертельно раненого, истекающего кровью зверя. И нужно только добить его.
– Выполняйте приказ, господа, – с каменным спокойствием произнес Камински, заставив придти в себя запаниковавших офицеров. – Русские атакуют, потому что деваться им теперь некогда. Они слабы и рассчитывают только на нашу неуверенность. Но мы сильны, решительны, и мы уничтожим их!
Сомневаться в словах командующего не посмели никто. Решение было принято давно, и теперь поздно было давать задний ход.
Картина, которую увидела Жанна Биноева, могла разве что присниться в страшном сне. Бывший снайпер из отряда Хусейна Шарипова повидала многое, но даже панорама городских боев в Грозном не шла ни в какое сравнение с тем хаосом, в который погрузились улицы Волгодонска.
– Кто же это сделал?
Озираясь девушка всюду видела разрушения. Улицу покрывал полуметровый слой грязной воды, в которой плавали склизкие комки водорослей, так что "автозак" превратился в островок посреди успокаивающегося после яростной бури океана, а дома казались скальными утесами. В десятке метров от "газика" торчали из воды широкие гусеницы "Шилки", которую волна с легкостью перевернула, изо всех сил ударив о стену дома. Скорее всего, именно с самоходкой и столкнулся фургон. А чуть дальше, подмяв под себя пару легковушек, возвышался какой-то баркас, направив в небо обломок единственной мачты. Вырвавшаяся на свободу стихия, плененная руками людей, не щадила никого и ничего, но гнев ее был недолог, и вот уже вода оставляла улицы, уходя в стоки, выталкивая на поверхность многочисленные трупы.
Несколько мгновений Жанна Биноева медлила, не решаясь ступить в колышущуюся муть, которая могла скрывать немало неприятных сюрпризов. И все же девушка решилась, и, заученным движением забросив за спину "калашникова", спрыгнула вниз, приземлившись – приводнившись – на удивление удачно. Только теперь она могла видеть, что стало с "автозаком", и поняла, что никто из ее конвоиров не мог остаться в живых. Кабину грузовика смяло гармошкой, вдвинув блок двигателя до самого сидения, так что водителя и его соседа просто размазало по салону, и можно было только надеяться, что погибли они без лишних мучений.
Осмотревшись по сторонам, Жанна решительно двинулась на юг, предположив, что так скорее покинет пределы города. Сейчас едва ли кому-то было дело до одетой в тюремную робу девушки явно неславянской внешности, тащившую на плече автомат, но вскоре все могло измениться. Оставляя за собой разоренные, разрушенные кварталы, жители которых только начали отходить от шока, сознавая, что все-таки остались живы, Жанна Биноева, осторожно ступая по залитой водой улице, уверенно шла к цели. Внезапная война многим принесла гибель, многим – горе, ей же – свободу, и девушка была готова в полной мере воспользоваться этим подарком судьбы. Пока она не знала, что будет делать потом, куда пойдет, вернется ли в Чечню, чтобы отыскать своих братьев и продолжить мстить. Это было не важно – сейчас Жанна просто наслаждалась свободой, о возвращении которой в какой-то миг уже отчаялась и думать, полностью покорившись воле рока.
Декабрь 2010 – март 2011
Рыбинск
ТОМ 4
Раз – приходит нам на марше приказ,
До Ла-Манша нам добраться за час,
Командира больше жизни любить,
Ну а янки – утопить!
Глава 1Бой продолжается
Чечня, Россия
19 мая
Человек в грязном, порванном во многих местах о цепкие ветви густого кустарника летном комбинезоне, спотыкаясь и устало матерясь себе под нос, но при этом не ослабляя хватку на цевье короткоствольного АКС-74У, спускался-скатывался с крутого склона, держа путь к серой ленте шоссе, извивавшегося меж холмов. Капитан Сергей Кукушкин, несмотря на то, что очередной – последний – вылет его завершился весьма трагично, оставался жив, и не собирался слишком быстро признавать поражение. Да, недолгий полет и бой русского пилота окончился поражением. Его штурмовик Су-25Т, верный "Грач", стал жертвой ракет американского истребителя, но не только он отправился к земле – Сергей успел записать на свой счет первую и единственную пока победу в воздушном бою, один на один "завалив" тяжелый истребитель F-15C "Игл", и этим стоило гордиться. А пока сам пилот был еще жив, был способен сражаться, он верил, что эта победа не станет последним его успехом.
Тем, что Сергей остался в живых, почти невредимый, если не считать ссадин и ушибов, он был обязан целиком и полностью конструкторам катапультируемого кресла К-36Л. Система аварийного покидания самолета выполнила свою единственную задачу, ракетный двигатель выбросил пилота прочь из кабины смертельно раненого "Грача" за несколько секунд до того, как крылатая машина, окончательно потеряв управление, врезалась в землю, исчезнув в пламенном шаре мощнейшего взрыва. А затем, когда "Сухой", точнее, то, что от него осталось, уже догорало на земле, над головой пилота с треском развернулся парашютный купол, и падение замедлилось.
Приземление получилось не слишком удачным – капитан попал как раз в заросли кустарника, да еще и повернул ногу, неудачно ступив на твердую землю. Но это не мешало ему вытащить из кресла контейнер с носимым аварийным запасом, залогом выживания сбитого пилота на чужой и враждебной – а окрестности Грозного теперь становились таковой – территории. Быстро рассовав по карманам перевязочные пакеты, упаковки сухого пайка, Сергей примкнул к штатному "Калашникову" набитый патронами рожок, и лишь тогда понял, что готов продолжать бой. Первое поражение лишило его самолета, лишило "крыльев", но отнюдь не воли к победе.
Осмотревшись и прислушавшись к доносившимся издали звукам боя, Кукушкин понял, что судьба забросила его – в буквальном смысле слова – за несколько километров от чеченской столицы. Вдалеке звучала артиллерийская канонада, откуда-то из поднебесья слышался грохот авиационных турбин, и капитан был уверен, что своих самолетов над облаками нет, уж об этом то янки должны были позаботиться.
– Ну, суки, держитесь, – мстительно, с неподдельной злобой, произнес пилот, запрокинув лицо к небу. – Я вернусь, мать вашу! Еще посмотрим, кто кого, выродки!
Пилота ждал бой, пусть теперь и на земле, а не на просторах небесного океана. главное, где-то рядом был враг, и этого врага должно было уничтожить. Бой манил офицера, и тот уверенно двинулся в направлении, в котором, если чутье еще не изменило Сергею, находился город, теперь ставший полем сражения.
Теперь, оказавшись сбитым во второй раз, Кукушкин держался увереннее, ведь он все же оставался на своей территории. Тогда, в горах, едва успев покинуть поврежденную прямым попаданием зенитной ракеты машину, летчик запросто мог приземлиться на головы какой-нибудь банде, отступавшей к границе, ведь горы всегда были вотчиной боевиков. И едва ли Сергей остался бы в живых, лицом к лицу встретившись с братьями тех горцев, которых только что выжигал напалмом.
В тот раз летчику несказанно повезло – он не попал в засаду, не покалечился, оставшись умирать в диких горах, но смог дождаться спасательного вертолета, отсидевшись в укрытии, и получив после этого новый штурмовик, а также благодарность командования за успешно выполненную задачу. Сейчас же все было иначе, американцы, высадив десант в Грозном, не контролировали окрестности, сами оказавшись в кольце врагов – городского гарнизона вполне хватило бы, чтобы раздавить агрессоров, правда, для этого нужно будет собрать все силы в кулак, наладить командование. И