не брызгали слезы.
Сидевший бок о бок с наводчиком командир боевой машины тоже вел наблюдения, страхуя своего подчиненного. Прибор наблюдения ТКН-3МБ обеспечивал обзор не только днем, но и ночью, позволяя вести поиск противника почти в кромешной тьме, хотя сейчас эти качества не требовались – света было вполне достаточно, чтобы разглядеть даже отдельного человека, если только тот не попытается замаскироваться, слившись с местностью. А в том, что противник, окажись он здесь, не станет торчать посреди чистого поля, никто из мотострелков не сомневался.
– Всем предельное внимание, – еще раз напомнил командир, так что его слышали все члены экипажа и десантники, все девять человек, укрывшихся под алюминиевым панцирем бортов БМП-3. – Смотреть в оба! Готовность к бою!
Не только наводчик и командир, но и десантники вели наблюдение, прижавшись вплотную к призмам приборов наблюдения, хотя через эти узкие, забранные триплексом щели мало что было видно уже на расстоянии нескольких десятков шагов. Только механик водитель, чье место находилось точно по продольной оси корпуса, не отвлекался ни на что, намертво сжав в мозолистых, измазанных соляркой и машинным маслом ладонях рычаги управления.
Боевая машина пехоты ползал по шоссе, перетекая с места на место на бесконечных лентах гусениц, а следом за ней двигался танк Т-90. Двигатели, работавшие на пониженных оборотах, давали на удивление мало шума, так что даже сорокашеститонная махина танка, грозно выставившего перед собой укрытый теплоизоляционным кожухом ствол мощного орудия, казалась необычно тихой, точно устроивший засаду зверь.
– Осторожно! – приказал командир бронемашины, он же – командир группы, высланной вперед главных сил полка. – Вперед помалу!
Колонна, шесть покорных воле своих командиров и механиков-водителей стальных броненосцев, едва не стояла на месте, передвигаясь чуть быстрее прогуливающегося пешехода. Нелегко было сохранить терпение, удержавшись от соблазна подбавить газку, ведь та же БМП-3 могла мчаться со скоростью свыше семидесяти километров в час. Но теперь важна была осторожность, ведь зачастую побеждает тот, кто умеет ждать и никуда не торопится.
Разведгруппа как раз добралась до поворота – здесь шоссе описывало дугу, огибая невысокий холм с весьма обрывистыми склонами – когда наводчик, располагавший лучшими приборами наблюдения, подал голос:
– Движение, – напряженно выдохнул боец, так навалившийся на окуляры, что раздался ощутимый скрип. – Примерно три километра. Вижу пыльный шлейф!
– Вот и пожаловали, суки, – оскалился командир, и, щелкнув тангеткой радиостанции, приказал: – Съехать с шоссе! Занять позиции слева, за оврагом! Вероятно приближение противника!
Колонна разом развернулась, скатываясь с относительно ровной поверхности шоссе, давно и ощутимо нуждавшегося в починке, в неглубокий овраг, заросший высоким ковылем. Конечно, позади каждой машины осталась великолепная просека, но зато теперь над зарослями возвышались только башни, грозно поводившие стволами орудий.
– Черт, какие-то мотоциклисты! – Наводчик-оператор, не прекращавший наблюдение за дорогой, удивленно покосился на своего командира. – Что за туристы?!
По шоссе с треском, взметая клубы пыли, мчались три легких кроссовых мотоцикла, окрашенные в цвета пустынного камуфляжа, и не сразу пехотинцы смогли заметить за спинами у седоков стволы штурмовых винтовок. Мотоциклисты на предельной скорости пролетели мимо наспех организованной засады, взлетев на пригорок и тотчас скатившись вниз по склону, и только клубы пыли и сизые облачка выхлопных газов напоминали ее об их появлении.
– Американцы, – жестко произнес командир группы. – Это разведка! И думаю, мотоциклами дело не ограничится. Орудия к бою! – Приказы следовали один за другим с частотой пулеметной очереди. – Десанту спешиться, выдвинуться вперед для визуальной разведки!
Распахнулись створки кормового люка, и пехотинцы, томившиеся в тесноте десантного отделения, высыпали наружу, разбегаясь в разные стороны и по привычке занимая оборону под прикрытием бортов БМП-3. Осмотревшись, командир отделения махнул рукой, и все семь человек, держа наперевес автоматы, бодрой рысью двинулись вверх по склону холма, туда, откуда открывался наилучший обзор.
Сердца мотострелков и танкистов, всех без исключения, в эти секунды стучали, точно паровые молоты. Враг был близко, он оказался таким уязвимым, таким беззащитным для тех, кто был закован в прочную броню, что казалось странным, как он вообще осмелился напасть на целую страну. Каждому бойцу хотелось первым поймать в прицел чужака, первым нажать на спуск, обрушивая на агрессора свою справедливую месть.
– Доложим в полк? – Наводчик вопросительно взглянул на командира, но тот отрицательно помотал головой:
– Отставить! Янки могут слушать эфир, наверняка слушают, но пока они о нас не знают, и мы будем сидеть тихо, пока не увидим достойную цель.
Мучительно тянулись минуты. Мотострелки заняли позицию на вершине холма, оборудовав наблюдательный пункт, а все остальные продолжали обливаться потом в тесноте боевых отделений бронемашин. В прочем, ждать пришлось недолго.
Первыми приближение колонны вражеской техники обнаружили как раз пехотинцы, вооружившиеся обыкновенными полевыми биноклями. И пока один из них, спотыкаясь, кубарем скатывался с холма, чтобы предупредить затаившихся в засаде товарищей, остальные уже готовились к бою, невольно сгрудившись вокруг противотанкового гранатомета РПГ-7, наиболее мощного оружия отделения.
– Три или четыре бронемашины, – сообщил по радио командир группы, нарушив собственный приказ и выйдя из режима радиомолчания. – Километров пять! Зарядить ракету!
В механизме заряжания "главного калибра" БПМ-3, стомиллиметрового орудия 2А70, находились двадцать два осколочно-фугасных снаряда, но против серьезного противника, так же, как сама БМП, закованного в броню, это был не аргумент. И потому наводчик, не прикасаясь к своему пульту, нырнул вниз, подхватывая с пола боевого отделения цилиндр, заключавший в себе танковую управляемую ракету 9М117.
– К стрельбе готов, – затолкнув управляемый снаряд в казенник орудия, наводчик взглянул на командира, ожидая дальнейших приказов. – Орудие заряжено!
В перекрестьях прицелов уже были четко различимы показавшиеся необычно массивными бронемашины "Брэдли" – танкисты и мотострелки почти сразу опознали своего противника, далеко не самого слабого – высокие, точно дом, увешанные корзинами и ящиками со всевозможным имуществом, всем, что только могло пригодиться оторвавшееся далеко от главных сил разведывательной группе.
– Точно это янки, – подтвердил наводчик, уже совместивший перекрещивающиеся нити прицела с силуэтом замыкающей машины. – Вижу четыре боевые машины "Брэдли"!
– Приготовились! Распределить цели, – отдал новый приказ командир группы. – Накроем их одним залпом. Огонь только по команде!
В каморы танковых орудий скользнули "сигары" подкалиберных снарядов, глухо лязгнули закрывшиеся следом за ними затворы, и наводчики, до дрожи ожидая приказа, положили руки на спусковые рычаги, готовые обрушить на врага лавину огня. Противник, уверенный, что вокруг не было опасности, отчего-то утративший осторожность, шел прямиком в западню.
Танкисты ждали команды, точно как наводчики боевых машин пехоты, разворачивавшие орудия, словно провожая взглядами бездонных провалов их стволов беспечного противника. А на вершине холма вжались в землю пехотинцы, и только расчет гранатомета оставался на виду, в последний раз проверяя свое оружие. Напряжение росло, и вскоре должен был грянуть взрыв.
Вереница бронемашин, окрашенных во все тот же пустынный камуфляж, с нанесенными на борта номерами, неторопливо ползла по шоссе. Широкие приземистые башни вращались, поводя вокруг себя тонкими стволами автоматических пушек, и укрытые под слоем брони наводчики наверняка были готовы в любой миг нажать на спуск. "Брэдли", которым впервые довелось проехать по русской земле, причем противу воли ее хозяев, производили впечатление чего-то тяжеловесного, быть может, несколько неповоротливого, но весьма мощного.
– Ну же, еще чуть-чуть, – сам не замечая того, приговаривал командир боевой машины пехоты, наблюдая, как вырастают в размерах, оказываясь все ближе к засаде, чужие бронемашины. – Вот же, сейчас… Ну!
В памяти невольно всплывали табличные характеристики этих машин, которые до сих пор еще изучали на теоретических занятиях, хоть и давно уже было запрещено считать американцев своими врагами. Как оказалось, напрасно. Вражеская боевая машина пехоты, или, скорее, боевая разведывательная машина – внешне отличить БМП М2 и БРМ М3, названные именем одного и того же американского генерала, героя Второй мировой, мог далеко не каждый, тем более, не через оптику прибора наблюдения с добрых полутора верст – и впрямь была более тихоходной, выдавая чуть больше шестидесяти километров в час против семидесяти с лишним у БМП-3. Удельная мощность тоже оставляла желать лучшего – девятнадцать лошадиных сил на тонну веса у "американца" против почти двадцати четырех у русской бронемашины – как и удельное давление на грунт, важнейший показатель проходимости. Защита, правда, у "Брэдли" была повнушительнее, но против огня стамиллиметровой пушки 2А70 все же не "тянула". Во всяком случае, так было написано в пособиях и наставлениях, и сейчас командир мотострелкового взвода был намерен в деле выяснить, так ли это.
– Всем внимание, – произнес офицер, прижав к губам микрофон. – Огонь!!!
Приказа ждали, и выполнили его немедленно. Рявкнули танковые пушки, выплевывая навстречу приближавшемуся врагу оперенные иглы сердечников подкалиберных снарядов, разогнавшихся в гладкостенных трубах стволов до скорости тысяча восемьсот метров в секунду, и одновременно орудия БМП извергли из своих жерл пламенные копья управляемых ракет. Шквал огня обрушился на шоссе, где застигнутому врасплох противнику оставалось только одно – погибнуть.
Наводчик-оператор БМП-3 немигающим взглядом наблюдал за мерцающей точкой трассера управляемой ракеты 9М117, умчавшейся к цели – замыкающей машине "Брэдли". Все, что требовалось от бойца – просто удерживать противника в перекрестье прицела, а полуавтоматическая система наведения сама сообщала ракете нужный курс.