Эскадрилья тактических истребителей "Файтинг Фалкон" была и впрямь похожа на стаю охотничьих соколов, мчавшихся к добыче по воле своего хозяина. Для дюжины летчиков война будто бы и не началась. Сражение кипело где-то впереди, на земле, где обрывались каждый миг десятки, сотни человеческих жизней, но здесь, над облаками, царили покой и тишина.
– Внимание, это Виски-лидер! Команда Виски, пятьдесят миль до рубежа атаки, – произнес командир эскадрильи, не прерывавший связи с командным пунктом в Тбилиси. – Ракеты к бою! Приготовиться!
Пилоты, щелкая переключателями, торопливо снимали с предохранителя оружие, которому только оставалось указать цель и нажать на спуск, обрушивая на головы русских море огня.
– Снизиться до десяти тысяч! Скорость четыреста миль! Разомкнуть строй!
Истребители, точь-в-точь бойцовые птицы, камнем падающие на ничего не подозревающую жертву, пробили тонкую облачную пленку, обдавая степь под собою рокотом турбин. Плоскости крыльев и стабилизаторов резали разреженный воздух, взвихривавшийся позади самолетов, закручиваясь тугими жгутами турбулентных потоков. Пилоты были готовы к бою, их машины несли столько ракет и бомб, что хватило бы для уничтожения целой дивизии, и им нечего было бояться – враг оказался сброшен с неба, разгромлен, и на земле его ждала та же участь.
Пилоты касались клавишей и тумблеров, приводя в действие системы наведения. Лучи бортовых радаров AN/APG-68(V)5 скользили по ровной, точно стол, поверхности степи, вытянувшись вперед на десятки миль, стараясь нашарить противника, остававшегося прикованным к земле, а значит, и уязвимым, почти беспомощным против того, кто вольно парил в небесах, спокойно выбирая свои цели.
Тактические истребители "Файтинг Фалкон" не в первый раз выполняли задачу, истребителям вовсе не свойственную, атакуя наземные цели, действуя не в поднебесье, а над полем боя, точно штурмовики. Но для того, чтобы выполнить полученный приказ, эскадрилья, каждая из двенадцати крылатых машин, имела все необходимое – ракеты "Мейверик" и кассетные бомбы, такие, чтобы одного единственного боеприпаса хватило для уничтожения целой танковой роты.
– Вижу цель, – неожиданно сообщил пилот одного из истребителей. Луч локатора коснулся бронированного борта русского танка, вернувшись стремительным эхо на борт "Сокола". С этой секунды участь врага была решена. – Двадцать миль прямо по курсу!
– В атаку!
Пальцы легли на кнопки пуска, лучи радаров впились в цели. Враг, еще ничего не подозревавший, оказался под прицелом мчавшихся наперегонки со звуком хладнокровных охотников.
Небо над походными порядками танкового полка внезапно очистилось, и оператор обзорного радара машины управления "Овод-М-СВ" узнал об этом прежде всех остальных. Отметки целей исчезли с экрана локатора, продолжавшего чертить охранительный круг над подразделением. В эфире звучали приказы полковника Белявского, рапорты командиров батальонов и рот, докладывавших о потерях. Противник нанес немалый урон, но не фатальный. В прочем, все это не существовало для офицера, все внимание которого было приковано к мерцающему экрану.
– Мы отбили эту атаку, – с неподдельной радостью произнес командир зенитного дивизиона. – Американцы теперь не раз подумают, прежде, чем сунутся снова.
Мерный писк зуммера сменился прерывистой трелью, и оба, оператор и командир, взглянув на экран, увидели россыпь мерцающих точек, приближавшихся с юга.
– Твою мать! – оператор пробежался пальцами по приборной панели, но картинка не изменилась – к ним по-прежнему мчались чужие самолеты, волной накатываясь на истерзанный боем полк.
– Тревога, – приказал командир дивизиона. – Угроза воздушного нападения! Связь с командиром полка, быстро, черт возьми!
Одна из отметок, находившаяся ближе прочих, вдруг разделилась, и к центру экрана, к источнику излучения, то есть к самому пункту управления быстро, очень быстро двинулись сразу две метки, слишком мелкие, чтобы оказаться самолетами.
– Ракеты! – Оператор чувствовал, как по всему телу выступил холодный пот. – О, черт!
– Выключить радар!
Командир дивизиона не мешкал, приказав сделать то единственное, что еще могло спасти их, оказавшихся под прицелом, от мчавшихся к земле противорадарных ракет. Одно касание приборной панели – и локатор "умер", но было слишком поздно.
Описывая очередной круг, луч русского радара скользнул, дотянувшись на пределе дальности, по фюзеляжам стремительно снижавшихся истребителей. Разом в кабинах всех машин взвыли сирены бортовых систем оповещения об атаке AN/ALR-69, извещая пилотов, что те оказались на прицеле у противника. Летчики ждали этого.
– Русский радар прямо по курсу, – четко произнес командир звена, одновременно касаясь приборной панели, делая это легко и быстро, точно опытный пианист за клавиатурой хорошо настроенного рояля. – Дальность до цели не более двадцати миль. Ракеты HARM к бою!
Эскадрилья не должна была встречаться с воздушным противником – все русские самолеты уже догорали на земле – но опасность, исходившая от зенитных ракет, оставалась вполне ощутимой, и мастерство русских зенитчиков уже успели ощутить пилоты "Тандерболтов". Именно поэтому оружие воздушного боя "Файтинг Фалконов" ограничивалось парой ракет "Сайдвиндер" на каждой машине, но целых два звена, треть эскадрильи, несли противорадарные ракеты, чтобы пробивать своим товарищам бреши в противовоздушной обороне русских дивизий.
Американские пилоты десятки раз отрабатывали на учениях то, что сейчас предстояло совершить в реальных условиях, когда платой за малейшую оплошность может стать собственная жизнь. В прочем, никто не боялся всерьез – противник, даже если и знал об их приближении, пока еще ничего не мог сделать, чтобы помешать атаке. Эскадрилья находилась вне зоны поражения русских ракет, зато сами русские уже были в пределах досягаемости. Услышав пронзительный зуммер, летчики разом активировали системы защиты, и автоматы сброса ложных целей ALE-40 выстрелили ворох дипольных отражателей. И одновременно пришли в действие системы целеуказания AN/ASQ-213 HTS в подвесных контейнерах. Головки наведения противорадарных ракет AGM-88A получили данные о цели, и летчики тотчас дали залп.
– Пуск! Ракеты пошли!
Звено залпом выпустило две ракеты HARM, несущие под обшивкой узких, диаметром всего двадцать пять сантиметров, семидесятикилограммовые осколочно-фугасные боеголовки. Разгоняясь за считанные секунды до скорости, вдвое превышавшей скорость звука, оперенные "иглы" управляемых ракет мчались к цели, вражескому радару. Противник обнаружил эту стремительную атаку, выключив локатор, но изменить свою участь уже не мог. Пассивные головки наведения ракет нацеливались на излучение работающей радиолокационной станции, запоминая источник, а огромная скорость полета не оставляла жертве времени, чтобы стремительным маневром уйти из-под удара.
Командир зенитного дивизиона танкового полка, охваченный животным ужасом, рванул люк, распахивая его на всю ширь, и нырнул в проем. Офицер упал, споткнувшись обо что-то, перекатился по земле, неловко встал, почувствовав, как левую ногу пронзила боль – неудачное приземление прошло не без последствий.
– Куда, товарищ майор? – Оператор радара, высунувшись по пояс из открытого люка, кричал вслед своему командиру, а тот, ничего не замечая вокруг, бежал, хромая и спотыкаясь, стремясь оказаться как можно дальше от машины управления. – Стойте! Назад!
Ракеты летели к цели бесшумно, намного обгоняя звук, и об их приближении на земле узнали не раньше, чем разом, с интервалом в две секунды, громыхнули два взрыва. В лицо оператору, так и не успевшему захлопнуть люк, ударила волна жара, от которого кожа тотчас покрылась волдырями, и начали тлеть волосы, а по бронированным бортам ударил град осколков.
Шрапнель, обрушившаяся на цель косым ливнем, искорежила антенну локатора, мгновенно ослепив полк – теперь можно было полагаться только на радары уцелевших "Тунгусок", обладавшие значительно меньшей дальностью действия – но сам "Овод" уцелел. Легкая броня оказалась достаточной преградой для осколков, и экипаж машины управления, пережив несколько неприятных мгновений, уцелел, в отличие от своего командира. Сталь разорвала плоть, превращая полного сил человека в кусок кровоточащего мяса, замотанного в изорванный камуфляж.
– А, черт! Твою мать! – с болью закричал оператор радара, теперь уже совершенно бесполезного, увидев, как валится на раскатанную гусеницами десятков боевых машин землю его командир.
Из поднебесья на "Овод" обрушился рокот турбин, мгновенно заполнивший всю тесноту боевого отделения, ворвавшись в зияющую брешь распахнутого люка и заметавшись между бронированными бортами командирской машины, оглушая находившихся внутри людей. В только что пробитую брешь ворвалась американская авиация.
Истребители "Файтинг Фалкон" мчались к земле, точно ангелы возмездия, широко расправив крылья и направив заостренные носы, похожие на клинки мечей, к цели, скрытой пока еще плотной завесой пыли и дыма. Летчики не снимали рук с гашеток, в нетерпении ожидая, когда же враг окажется на расстоянии выстрела, чтобы покончить с ним в одной атаке. Наверное, именно так, исполненное не ярости, но хладнокровия и уверенности, мчалось небесное воинство на Содом и Гоморру, дабы предать их справедливому суду по воле Господа. И теперь вестники смерти появились над русскими степями, разрезав голубую чашу небосвода.
Командир эскадрильи, направив своего "Бойцового Сокола" в пологое пике, поймал в прицел первую жертву, русский танк, мчавшийся по пыльной степи, грозно выставив вперед длинный ствол мощного орудия. Летчик знал, что перед огнем этой пушки не устоит никакая броня, что даже закованный в панцирь из сверхпрочного урана – обедненного, разумеется, но оттого не менее опасного для собственного экипажа – "Абрамс" не будет неуязвим, попав в прицел русского наводчика. Но для того, кто мчался, соперничая в скорости со звуком, на высоте три тысячи футов, громада русског