сходящем на передовой, но едва ли мог кем-то по-настоящему командовать.
– На правом фланге контратакующих сил действуют части Сто восьмой мотострелковой дивизии, – напомнил начальник штаба, бросив оценивающий взгляд на карту. – Следует сообщить им о возникшей угрозе, товарищ командующий!
– Если она вообще есть, эта угроза. Откуда, черт меня возьми, там могут взяться американцы?! Какая к дьяволу моторизованная пехота в такой дали от линии фронта? Наступая от грузинской границы, они никак не смогли бы продвинуться так далеко за считанные часы!
Юрий Логинов, составляя общую картину только из разрозненных донесений командиров частей, ушедших в наступление, не мог знать всего, что происходило на театре боевых действий. Отдавая очередной приказ, командующий вынужден был действовать наугад, более того, генерал не всегда был уверен, что приказ вообще услышан тем, кому он адресовался.
– Штаб округа вызывает штаб Сто восьмой дивизии, – монотонно повторял радист, неуловимыми движениями рук переключавший тумблеры на приборной панели. Вызываю штаб Сто восьмой дивизии! Прием! Как меня слышите?
Пальцы офицера порхали над клавишами, касаясь их стремительными движениями, и, подчиняясь этим прикосновениям, менялась несущая частота передачи. Радиоволны искали лазейку, хоть какую-то брешь в стене помех, и, как ни странно, находили ее.
– На связи полковник Басов, Сто восьмая мотострелковая, – раздалось в ответ из динамиков сквозь шелест помех, на мгновения ставших настолько слабыми, что перестали мешать радиосвязи. – Слышу вас!
– Какого дьявола, полковник? Дайте мне командующего дивизией!
– Командующий погиб при авианалете американцев, – немедленно ответил Басов. – Вместе с ним заместитель, начальник штаба и большая часть высших офицеров. Как старший по званью, я принял командование уцелевшими подразделениями на себя. Готов сложить полномочия, если последует такой приказ.
– Отставить, полковник, – отрезал генерал Логинов. – Какими силами вы располагаете и где находитесь?
– Квадрат девять-тридцать один. В моем подчинении находится мотострелковый полк в полном составе, плюс подразделения обеспечения.
– Получены данные о появлении у вас на фланге американской пехоты, – сообщил командующий округом. – Квадрат девять-тридцать четыре. Точных сведений о численности нет. Данные нуждаются в подтверждении, возможно, это дезинформация. Приказываю вам провести разведку и при обнаружении противника принять все меры к его уничтожению.
Значимость ситуации была понятна обоим, и Басову, и тем более командующему округом, вынужденному думать и решать за всех сразу. Брошенные в контрнаступление дивизии были страшной силой, способной сокрушить любого врага своей неудержимой мощью, шквалом своего огня. Острие танкового клина, уже почти дотянувшееся до мягкой податливой плоти противника, обладало твердостью булата, но вот его основание, хвост, включавший подразделения снабжения, автороты, взводы и роты технического обслуживания, словом, все то, без чего наступление завершится, едва успев начаться, было крайне уязвимо. Один энергичный маневр, стремительный бросок с выходом в тыл – и дивизии лишатся даже того скудного запаса горючего, запчастей, боеприпасов, которым располагали до сих пор, растягивая его как можно дольше, поскольку командование все еще надеялось, что снабжение удастся восстановить.
– Задача ясна, товарищ командующий, – немедленно ответил полковник Басов. – Я немедленно разворачиваю свои танки на запад. Если противник появится на наших флангах, мы уничтожим его!
– Действуйте, и помните – от вас, от ваших бойцов сейчас зависит, возможно, успех контрудара!
И Алексей Басов, получив приказ, не мешкал. Мотострелковый полк в полном составе, лязгающим валом катившийся по степи, тотчас изменил курс, повернув почти точно на девяносто градусов, нацелившись на еще далекое побережье Черного моря. Сердце полковника учащенно забилось в груди – наконец-то рядом появился настоящий враг, а не те призраки, что парили где-то под облаками, порой сбрасывая на колонны полка бомбы, выпуская по мчавшим полным ходом боевым машинам ракеты. С этим, крылатым, врагом, воевать было трудно, почти невозможно, в лучшем случае – лишь обороняться. Но теперь, в этом Алексей отчего-то нисколько не сомневался, все будет иначе. Игра пойдет на равных, и уж тогда его воины покажут все, на что они способны.
Танки и бронемашины Сто восьмой дивизии мчались на запад, Двадцать первая дивизия в почти полном составе, в том числе и штаб, с переменным успехом пытавшийся восстановить управление войсками – на юг, стремительно накатывая на позиции противника. Командующий округом оставался в тылу, пытаясь делать то, что был должен – командовать, превращая спонтанный порыв охваченных гневом людей в полноценную наступательную операцию.
Штабные машины описывали круги по степи, вздымая клубы пыли, но их маневры не были надежной защитой. Срывавшиеся с вонзавшихся в самое небо антенн радиоимпульсы раз за разом вонзались в завесу помех, методично прогрызая ее. Очередной сигнал, промчавшись несколько сотен верст, коснулся сенсоров самолета радиопротиводействия ЕС-130(CL) "Комфи Леви", едва успевшего занять район патрулирования над кавказским хребтом, сменив там своего "брата-близнеца".
– Радиопередача в коротковолновом диапазоне, – сообщил своему командиру специалист электронной войны, получив сообщение о перехвате. – Квадрат Браво-семь или Браво-восемь. Очень мощный сигнал, сэр!
Для того чтобы более точно определить координаты обнаруженного передатчика, операторам систем радиоперехвата потребовалось ничтожно мало времени – все же это были настоящие профессионалы, мастера "интеллектуальной" войны. После этого участь командующего Северо-Кавказским военным округом была решена. Наступление, тем временем, продолжалось полным ходом, и за ним каждый миг следили сотни бесстрастных глаз-объективов, наводя грозные эскадрильи, точно и беспощадно разившие из-под облаков залпами управляемых ракет.
Пилоты превратились в настоящих пахарей войны. Над американскими авиабазами, смертельным кольцом удавки охватившим границы России, не смолкал натужный рокот турбин уходивших в предрассветное небо самолетов. Тактические истребители, штурмовики и даже серые громады стратегических бомбардировщиков находились на земле ровно столько, сколько требовалось, чтобы наполнить баки горючим и подцепить на замки подвески бомбы, и вот очередная крылатая машина исчезала в вышине, и только мерное мерцание аэронавигационных огней напоминало о ее присутствии где-то над головами.
Настала воистину жаркая пора. Солдаты из команды аэродромного обслуживания работали, как бешенные. Казалось, возвращавшийся из вылета самолет еще не успевал коснуться шасси бетонного покрытия летного поля, а его уже начинали заправлять топливом, поспешно, но без лишней суеты подвешивая на подкрыльные пилоны ракеты и бомбы.
Жуткий конвейер смерти работал с ужасающей скоростью. После посадки проходил час, иногда чуть больше, и истребитель с полной боевой нагрузкой вновь взмывал в воздух, мерцая аэронавигационными огнями. Самолеты, один за другим, исчезали в ночном небе, унося свой смертоносный груз за тысячи километров, чтобы обрушить его на головы ничего еще не подозревающих людей. Одну и ту же картину можно было наблюдать и в Фэйфорде, и в Кефлавике, и даже в Тбилиси, где американцы оборудовали аэродром подскока. И только в Ижирлике, крупнейшей воздушной гавани заокеанской сверхдержавы в Средиземноморье, и одной из крупнейших во всем Старом Свете, все было иначе.
– Ну, что, приказа на вылет нет? – стоило только на летном поле появиться командиру эскадрильи истребителей F-15E "Страйк Игл", его со всех сторон обступали измучившиеся ожиданием пилоты.
– Приказано оставаться в боевой готовности, – с ощутимой неохотой сухо, так официально, как никогда прежде не говорил со своими братьями по оружие, отвечал офицер, как и все остальные, затянутый по горло в высотный костюм. – Ждите распоряжений. Штаб решит, когда лететь!
И они ждали, ждали уже несколько часов, с тоской провожая исчезавшие на горизонте самолеты своих товарищей из других подразделений, без устали крушивших русскую армию где-то за сотни миль отсюда, по другую сторону кавказского хребта, этой колоссальной границы между Европой и Азией. Две дюжины летчиков, сами пилоты и их штурманы-операторы, ждали, медленно сходя с ума и не смея отойти от своих машин дальше, чем на десять ярдов.
"Страйк Иглы" были полностью готовы к вылету – бортовая аппаратура проверена по пять раз дотошными техниками, баки залиты топливом по самые горловины. Руководителю полетов оставалось только взмахнуть рукой, спуская с поводка этих псов войны, готовых кинуться в самое пекло сражения, грудью пойти на русские ракеты и залпы зенитных орудий. Возможно, там, на севере, именно их присутствия не хватало, чтобы уже сейчас сокрушить упрямого врага, остановив его наступление. Но все, что оставалось этим людям – среди них было немало тех, кто уже успел повоевать в самых разных уголках мира и не боялся опасностей – сейчас, так это ждать, проявляя чудеса терпения. Они рвались в бой, но, как ни странно, в глубине души каждый из этих решительных и смелых, по-настоящему смелых парней боялся до дрожи, до холодного пота, что приказ на вылет все же будет отдан, а тогда им не останется ничего иного, кроме как выполнить его.
– Хессус Мария! – капитан-латиноамериканец, крепко сбитый, невысокий, в наследство от многочисленных поколений своих предков-ранчеро получивший легкую кривоногость, истово осенял себя крестным знамением, услышав сдержанный ответ мрачного командира. – Так, может, еще все обойдется!?
Они был нужны в бою, но там пока справлялись и без них. Эскадрилья, одна из лучших во всех Военно-воздушных силах, оставалась на базе, чтобы взмыть в небо лишь тогда, когда все станет очень плохо, чтобы одним ударом завершить сражение, а, быть может, и всю войну. И пилоты, нервно переминавшиеся с ноги на ногу возле своих машин, невольно косились на тележки с авиабомбами, которые тягач притащил от самых дальних складов, тех самых, вокруг которых и день и ночь стояли караулы морских пехотинцев, имевших приказ стрелять на поражение в любого, кто переступит черту.