Бой закончился, в Грозный вновь вернулся покой. Бойцы американской легкой пехоты по пути к аэродрому каждые сто метров могли видеть группы русских солдат, медленно бредущих куда-то, опустив головы, или стоявших, сбившись в кучки, и угрюмо куривших, передавая по кругу чудом сохранившиеся сигареты. На перекрестках стояли бронемашины и танки с распахнутыми настежь люками, а возле них переминались с ноги на ногу чумазые члены экипажей в запылившихся комбинезонах. Никто не стрелял – вслед "Хаммерам", что мчались по городу, урча мощными моторами, устремлялись только мрачные, полные странной обреченности, взгляды. Казалось, из людей разом извлекли костяк, придававший им решимость, готовность идти до конца.
– Прибыли, сэр, – произнес водитель, когда низкие обшарпанные дома по обе стороны дороги расступились, открывая панораму летного поля, на краю которого возвышалось закопченное здание терминала, окруженное множеством русских боевых машин, словно от усталости склонивших к земле стволы орудий и пулеметов. – Мы на месте!
Легкая пехота появилась в Грозном не первой – ее опередили десантники из Сто первой дивизии, сейчас уже развившие бурную деятельность. Командир роты из окна проезжавшего "Хаммера" увидел, как найденный здесь же, на аэродроме, бульдозер широким ножом отгребает прочь с посадочной полосы тела, вперемежку своих и чужих солдат, и всякий мусор, расчищая бетонное покрытие. А рядом уже стояли штурмовики А-10А "Тандерболт" с открытыми фонарями кабин и пара боевых вертолетов "Апач", а поблизости толпились их летчики – Грозный-Северный принимал авиацию победителей.
"Хаммеры" остановились в полусотне метров от здания терминала, лавируя между брошенными их экипажами танками, русскими танками, так и не сумевшими сокрушить оборону горстки храбрецов. Бойцы Десятой пехотной выскочили из машин, щелкая затворами винтовок. А навстречу им двинулась группа десантников в грязном, покрытом копотью, измазанном сажей камуфляже.
– Майор Макгуайр, Сто первая воздушно-штурмовая дивизия, – коренастый офицер, рука которого болталась на перевязи, а половину лица закрывала уже пропитавшаяся кровью повязка, вышел навстречу командиру роты пехотинцев. – Мы вас уже заждались, парни. Долго же вы ехали!
– С Терека путь не близкий, сэр, – усмехнулся офицер. – Но мы старались, поверьте. Вижу, жаркая выдалась ночка, майор?
– Да уж, жаркая! Не скоро мы еще сможем остыть после такого!
На краю летного поля несколько десантников оттаскивали в сторону тела русских солдат, сваливая их в кучу, и аккуратно раскладывая вдоль посадочной полосы трупы своих товарищей. Им помогало с полдюжины людей в русской форме, с бесстрастными лицами сортировавших мертвую плоть, лишь изредка прерываясь для торопливого перекура. В Грозный возвращался мир, но совсем не тот, которого ждали в этом измученном войнами городе.
Генерал Мэтью Камински с удовольствием наполнил бы шампанским, весело стреляющим пузырьками, хрустальный фужер, но, за неимением лучшего, вынужден был допивать остывший, крепкий до горечи кофе из пластикового стаканчика.
– Сэр, по имеющимся данным русский гарнизон Грозного полностью прекратил сопротивление, – четко докладывал штабной офицер, которого командующий Десятой легкой пехотной дивизией слушал, устало закрыв глаза. – После того, как по радио к своим войскам обратился попавший в плен генерал Буров, призвав прекратить бессмысленное кровопролитие, оружие сложили все. С этой минуты город наш, сэр.
Командующий Десятой пехотной дивизией молчал, ничем не пытаясь выразить свою радость. В прочем, радость была какой-то блеклой, к тому же вполне ожидаемой. Ужасно ломило виски, в глаза, казалось, насыпали песку, в горле пересохло – сказывались стимуляторы, поддерживавшие генерала последние часы. Мэтью Камински понимал, что еще немного – и препараты станут оказывать обратное действие, притупляя остроту восприятия, затуманивая сознание. Нужно было отдохнуть, хотя бы пару часов, чтобы придти в себя и продолжить руководство операцией здесь, на южном направлении.
– Генерал Хоуп докладывает, что за последние шесть часов не было ни одной попытки русских атаковать позиции его полка на берегах Терека. Зато авиаразведка обнаружила уже несколько колонн вражеской бронетехники, остановившихся посреди степи, вероятно, из-за того, что в баках закончилось горючее. Кажется, противник окончательно выдохся, исчерпав свои ресурсы. Здесь для нас война закончена, сэр, мы победили!
Напряжение, не отпускавшее всех, кто находился в штабе, последние несколько часов, исчезло. Люди, чувствуя внезапное облегчение, сидели и стояли, где попало, возбужденно разговаривая, глотая кофе, выкуривая сигарету за сигаретой. Они сделали свое дело, добившись победы, и теперь наслаждались долгожданным отдыхом.
– Данные о потерях уточняются, сэр, но уже сейчас ясно, что счет идет на сотни погибших. Также еще нужно подсчитать количество сдавшихся в плен русских солдат и офицеров, и эта цифра наверняка будет иметь не меньше трех нулей.
– Вы отлично поработали, майор, – произнес, открыв, наконец, воспаленные глаза, генерал Камински. – Вы все отлично поработали и достигли желаемого успеха. Мое искренне почтение, господа, и моя благодарность всем, кто был здесь! У нас еще много дел, нужно сохранить порядок на занятых нашими войсками территориях, взять под охрану русские арсеналы, но мы уже победили, в этом не т сомнений. И эта победа – ваша победа, джентльмены!
Слова генерала были встречены радостными криками. Все, кто был здесь, кто слышал короткую речь командующего, без разницы в чинах и званьях, старались выразить свой восторг, дав выход накопившемуся напряжению. Их дело было сделано, на Кавказе наступал мир. Но до завершения операции "Доблестный удар" было еще очень далеко.
Глава 6Битва исполинов
Вильнюс, Латвия – Тверская область, Россия
20 мая
Третья механизированная дивизия Армии США наступала узким фронтом, нацеленным на столицу России. Оставляя позади уцелевшие русские гарнизоны, бронированная лавина двигалась кратчайшим путем к цели, ни на что не отвлекаясь, и пока не сделав ни одного выстрела. Это был не удар молота, методично крушащего оборону врага, а выпад стилета, направленный в самое сердце. Но на пути этого идеального, великолепно заточенного, дьявольски прочного лезвия возникла почти непреодолимая преграда.
– По данным космической и воздушной разведки передовые подразделения русской бронетанковой дивизии находятся в квадрате Танго-пять, генерал, сэр!
– Две сотни миль, даже меньше, – выслушав доклад своего офицера, Ральф Свенсон взглянул на карту. – Русские явно спешат повстречаться с нами!
– Противник пользуется сетью автострад, достаточно плотной в этом районе, и поэтому исключительно мобилен.
– Но они и прикованы к своим хайвеям, – заметил командующий. – А это делает противника довольно уязвимым. Русские движутся быстро, но плотной массой, это идеальная цель для воздушных ударов. А по бездорожью их танки будут двигаться вдвое, втрое медленнее, и опять-таки окажутся беззащитными перед авиацией.
– Генерал, сэр, мы способны справиться с русскими сами, – заносчиво воскликнул командир одного из танковых батальонов дивизии. Находясь в штабной машине во главе своего подразделения, офицер мог присутствовать на совещании штаба, пользуясь всеми доступными средствами связи. – Армии не нужна помощь Военно-воздушных сил. Пусть только сообщат, где противник, а дальше мы сами знаем, что делать, когда русские танки появятся в наших прицелах!
У них было не так много времени, чтобы принять нужное решение. Батальоны не останавливались ни на минуту лишнюю, кроме тех случаев, когда приходилось заправлять боевые машины, стремительно пожиравшие тонны горючего. Темп наступления изматывал и опытных солдат, не покидавших боевые отделения танков и бронемашин по много часов подряд, люди устали, но генерал Свенсон гнал всех вперед. А из глубины России выдвинулась вражеская дивизия, двигавшаяся так же стремительно, и до той минуты, когда противники окажутся друг от друга на расстоянии выстрела, оставались считанные часы.
– Соотношение сил дает нам неплохой шанс самим расправиться с русскими, – поддержал офицера-танкиста командир мотопехотного батальона. – Против наших двухсот пятидесяти девяти танков "Абрамс" и девяноста шести самоходных гаубиц "Паладин", поддерживаемых с воздуха вертолетами "Апач", русская танковая дивизия имеет порядка триста тридцать танков и сто сорок четыре орудия, причем их артиллерия не так дальнобойна, и к тому же мы можем корректировать огонь с помощью авиации. Численное превосходство противника компенсируется лучшими, чем у русских, системами управления огнем, лучшими прицелами на наших боевых машинах. Мы сможем разбить врага, сэр!
– На вооружении русской дивизии танки Т-80, которые мало в чем уступают нашим М1А2, и прицелы на них ничуть не хуже наших, – возразил генерал Свенсон. Его офицер искренне верил в собственное превосходство над врагом, верил в возможность победить, но не думал о последствиях, не смотрел в будущее так далеко, как командующий дивизией. – И я не думаю, что русские танкисты обучены хуже, чем наши бойцы. И не советовал бы полагаться на поддержку вертолетов – нашим "Апачам" придется прорываться сквозь залпы ракет "воздух-воздух" русских комплексов SA-15. В составе каждой русской дивизии есть зенитно-ракетный полк, вооруженный такими системами, всего по двадцать пусковых установок. Кроме того, каждый их танковый или мотопехотный полк имеет свою зенитную батарею, оснащенную ракетно-пушечными комплексами SA-19. И не забывайте о ручных ракетах SA-18 или SA-14, тоже способных доставить немало неприятностей. По восемнадцать подобных комплексов находится на вооружении каждого из трех танковых полков русской дивизии, еще двадцать семь – в зенитном дивизионе мотострелкового полка. Кроме того, в каждом из трех пехотных батальонов русского моторизованного полка есть зенитный взвод, вооруженный также девятью переносными ракетными комплексами – всего сто восемь пусковых установок, только этого с лихвой хватит каждому из наших вертолетов. И тем более, майор, не смейте полагать, что противник не умеет пользоваться своим оружием – это самый короткий путь в могилу для любого солдата. Русские всегда готовились к такой войне, сделав многое, чтобы защитить свою пехоту от атак нашей авиации, так что они перестреляют наши две дюжины "Апачей" еще на подлете, прежде чем хоть один вертолет усп