знает, кто посетил базу. А этим офицерам вы можете доверять всецело, как я верю им. Оба они – командиры батальонов моей бригады, лучшие из тех, кто служит в моем подчинении, не только самые умелые, но и самые преданные, верные до самозабвения.
– Я в последние дни едва ли могу верить без оглядки и самому себе, – усмехнулся начальник военной разведки королевства. – Но, если вы ручаетесь за них, то так тому и быть. Разговор предстоит непростой, и я лишь полагаюсь на ваше здравомыслие. Наша страна стоит на пороге великих перемен, и от вас, генерал, не в последнюю очередь зависит, к добру ни, или же к худу.
Генерал-майор Мустафа Аль Шаури слушал своего гостя, стараясь казаться невозмутимым и бесстрастным. Аль Зейдин не имел права приказывать ему, но именно потому встреча и происходила втайне. Глава военной разведки всего лишь просил, но этой просьбе, в чем бы они ни заключалась, офицер не мог отказать. Генерал был слишком многим обязан человеку, сейчас, наблюдая за царившей вокруг суетой, как никогда прежде походившему на хищную птицу, с высоты высматривавшему беспечную и беспомощную жертву, чтобы камнем кинуться на нее с небес, ударив лишь раз, но точно, насмерть.
– Королевство из-за непродуманных, поспешных решений нашего государя оказалось на грани войны с Америкой, – веско произнес меж тем Самир Аль Зейдин, невольно понизив голос. – Введенное нами против неверных нефтяное эмбарго вызвало гнев за океаном. Американцы вступили в войну с русскими, и теперь их военной армаде, собранной в Европе, требуется бензин, топливо, требуется наша нефть.
– Пусть проклятые кафиры истребляют друг друга, – пожал плечами генерал Аль Шаури. – Едва ли это грозит нам. И если ради этого нужно расстаться с некоторым количеством нефти, пусть бы так и было.
– Но государь не желает идти на попятную, – с видимым раздражением возразил глава разведки. – Он все еще мечтает поставить Америку на колени, заставить неверных признать нашу волю, покориться ей. Но американцы, те не готовы идти на компромиссы, и тем более не намерены подчиняться нашим требованиям. Они открыто пригрозили применить силу, установив контроль над нашими нефтяными месторождениями, чтобы без проблем и помех снабжать горючим свою группировку, действующую против России. Его Величество отправил для переговоров принца Аль Джебри, чтобы тот встретился с американским президентом. Возможно, в личной беседе им удастся выработать приемлемое для обеих сторон решение. Но если нет, американцы не станут медлить. Решается судьба их страны, судьба всего мира, и ради победы в этой войне неверные пойдут на все, даже на оккупацию королевства. И у них вполне достаточно для этого сил и решимости.
– Этого нельзя допустить. Война для нас не может закончиться победой, не с этим противником.
– Верно, – кивнул Аль Зейдин. – Столкновение приведет к полному краху. Страна окажется разорена, правящая династия, скорее всего, будет смещена. Воцарится хаос. Но есть те, кто готов пойти на риск, дабы помешать этому, позволив нашим подданным и впредь жить в мире, даже не ведая, чего они едва смогли избежать.
– Нужно повлиять на короля, убедить его в необходимости пойти на уступки, снять требования, – предложил генерал. – Он должен прислушаться к голосу разума, здраво взглянуть на положение дел. Следует выбирать соперника по своим силам, если хочешь победить, а схватка с исполином может закончиться только гибелью, и Его величество должен сознавать это!
– Король глух и слеп, – отрезал, быть может, излишне резко, Самир Аль Зейдин. – Его невозможно переубедить. Нет таких слов. И мы, те, кто обеспокоен будущим королевства, решили обратиться за помощью к вам, генерал.
Полковники, соляными столбами стоявшие позади Аль Шаури, отстраненно смотрели куда-то в сторону, и взгляды их, их лица не выражали ничего. Они лишь ждали, когда же прозвучит приказ, чтобы поскорее исполнить его.
– Уважаемый, если вы, те, кто близок к Его величеству, не способны переубедить его, что я, простой солдат, могу сделать, – удивленно промолвил командир танковой бригады. – Какие слова могу подобрать?
– От вас мы ждем не слов, а дела, генерал, – снисходительно, и в то же время жестко, усмехнулся Аль Зейдин. – Мы почти исчерпали все приемлемые, законные средства, и теперь, если переговоры в Вашингтоне провалятся, спасти от войны нас, все королевство, может лишь одно – свержение правителя. И вы сделаете это!
У Мустафы Аль Шаури округлились глаза. Несмотря на всю свою восточную невозмутимость, генерал не нашел в себе сил оставаться равнодушным. Ему, готовому на все, даже на смерть, если такова будет воля короля, предлагали, вернее, попросту приказывали, не допуская и мысли о возражении, своими руками сбросить государя с престола. Командующий танковой бригадой должен был своими руками уничтожить того, кто возложил на его плечи золоченые погоны, и Самир Аль Зейдин даже ни на миг не сомневался, что офицер выполнит его волю.
– Никто не стремится к такому исходу, – почувствовав замешательство своего собеседника, словно извиняясь, произнес глава разведки. – Переворот – это крайняя мера, и мы будем пытаться избежать этого до последнего мгновения. Но если выбирать между смещением короля Абдаллы и войной с американцами, я полагаю, и вы тоже скорее будете склонны к меньшему злу. Мы все, те, от чьего имени я говорю с вами, генерал, желаем лишь блага своей стране, и сейчас благо это воплощено в дружбе с Америкой, пусть это и скопище неверных. Но они сильны, много сильнее, чем мы. И потом, мы обязаны американцам хотя бы тем, что двадцать лет назад они пришли нам на помощь, защитив королевство от обезумевшего Хусейна. Мы не в праве забывать это, ведь иначе нашей страны и нас самих давно бы уже не существовало.
Генерал молчал, и ничто, ни взгляд его, словно затуманившийся, ни бесстрастное выражение лица, будто окаменевшего, не выказывало напряженную работу мысли. Мустафа Аль Шаури знал, что за его плечами – реальная сила. Несколько тысяч солдат, отлично обученных и преданных своему командиру, сотни танков и бронемашин – это кулак, способный одним ударом раздавить и короля, и всю его гвардию. И эта мощь была вполне послушна генералу Аль Шаури, а он, будучи, в свою очередь, обязан Аль Зейдину, несмотря на все формальности, даже несмотря на присягу, не мог ответить отказом. И глава королевской разведки знал это.
– Нужно сделать все быстро, так, чтобы никто не успел ничего понять, – приговаривал Самир Аль Зейдин. – Верные королю войска, его гвардейцы, не должны получить ни минуты лишней, чтобы предпринять хоть что-то. Никому не нужна лишняя кровь, не нужна междоусобная война. Просто под дулами винтовок ваших, генерал, солдат Его величество скорее подпишет указ о собственном отречении, уступив трон кому-нибудь… более сговорчивому, – чуть заметно усмехнулся начальник разведки. – Тому, кто не сочтет унижением пойти на уступки по просьбе самой могущественной державы нашего мира.
Мустафа Аль Шаури не спорил, не возражал. Решение было принято, и у него не было возможности отказаться. Когда-то он поклялся в верности Аль Зейдину, и теперь пришел час исполнить данное слово, а генерал был не из тех людей, кто готов поступиться даже собственной честью, лишь бы остаться чистым в глазах своего правителя. И он уже знал, что сделает все, чего от него ждут заговорщики – не мог в этом замысле участвовать один только Аль Зейдин – и постарается сохранить жизнь государю, не допустив, чтобы и волос упал с его головы. Генерал Аль Шаури был верен не только слову, но и воинской присяге.
И Самир Аль Зейдин понял, не иначе, прочтя мысли офицера, что от только что, пусть и не произнося больше никаких клятв, присоединился к их предприятию. Теперь генерал будет с заговорщиками до конца.
– Мы дадим вам знать, когда настанет пора действовать, – сообщил командующему бригадой Аль Зейдин. – Аллах свидетель, я не хочу этого, но Его величество своим упрямством сам толкает нас на преступление, не оставляя иного выхода. Так что будьте готовы, генерал. Очень скоро нам, вероятно, понадобится каждый ваш солдат. Им придется убивать своих братьев, таких же аравийцев.
– Моих людей это не остановит, – безразлично ответил Аль Шаури. – Если я прикажу, они вступят в бой с кем угодно. Я уверен в своих солдатах, в каждом из них.
– В таком случае я сейчас же покину вас, – кивнул глава разведки. – Я должен быть в Эр-Рияде, и лучше, если меня не успеют хватиться, не обнаружат мое отсутствие. И знайте, генерал, что мы не забудем ваших услуг и вашей готовности пожертвовать столь многим ради процветания королевства.
Офицеры, командир бригады, сопровождаемый своими подчиненными, так и стояли на краю летного поля, наблюдая, как Аль Зейдин поднялся на борт самолета. Остроносый "Лирджет-35" ловко развернулся, выруливая на взлет, и несколько секунд спустя легко взмыл в небо, оторвавшись от бетона. Отблеск солнца ярким бликом отразился от белоснежных плоскостей самолета, которому предстоял совсем не долгий полет над барханами, должный завершится в аэропорту столицы.
Оттуда Самир Аль Зейдин будет следить за тем, чтобы его король не успел совершить еще какую-нибудь глупость. А генералу Аль Шаури оставалось только одно – ждать и готовиться, помня о единожды данном слове. Еще одно звено цепи, опутывавшей королевство, да и весь мир, было выковано и заклепано, чтобы впредь не размыкаться.
Полковник Смирнов, не обращая внимания на совсем не весенний ветер, наотмашь хлещущий по лицу резкими порывами, стоял навытяжку возле своего самолета. Придерживая рукой сферический шлем, он молча, предельно внимательно слушал приказ, ныне звучавший из уст самого генерал-лейтенанта Нефедова.
– Слушайте учебно-боевую задачу, товарищи пилоты, – негромко, но четко, с расстановкой произнес заместитель командующего авиацией Северного флота, обводя взглядом малочисленный строй, всего четыре человека, летчиков. – Звено в составе ваших экипажей должно выполнить полет на полный радиус, без дозаправки, и по прибытии в квадрат сорок-девятнадцать произвести боевые стрельбы на полигоне по надводным целям, имитирующим корабельную ударную группу условного противника. Выход в район цели – в режиме радиомолчания, с обеспечением предельной скрытности.