– Как с оружием, штурман?
– Две Р-77 и одна "семьдесят третья", – немедленно ответил Федор Смирнов, не прекращавший ни на миг общения с бортовым компьютером "Аргон". Надо признать, это был очень неплохой собеседник. – В патронной коробке еще девяносто тридцатимиллиметровых снарядов. И "Яхонт" в полной готовности!
Кротов кивнул с одобрением, в знак того, что услышал. Неплохо, с таким арсеналом они могут доставить американцам немало неприятностей. И сейчас меньше всего хотелось думать о том, что после боя, если им и удастся пережить его, придется куда-то возвращаться, когда вдоль всего побережья, кажется, не осталось ни одной уцелевшей посадочной полосы. Но это будет позже, а сейчас летчиков ждала схватка с, быть может, самым опасным противником – пилотами палубной авиации США.
Ударные машины шли к русским берегам не одни, и луч бортового радара самолета дальнего обнаружения Е-2С "Хокай", неторопливо плывшего по небу за спиной стремительных "Супер Хорнитов", скользнул по корпусу Су-34. Скользнул, сорвавшись, рассеиваясь в пустоте – радиопоглощающее покрытие, пусть не столь совершенное, как у американских "стеллсов", и специально подобранная форма делали "Сухого" едва ли не менее заметным, чем крылатую ракету, тем более, сейчас, когда машины шли на малой высоте.
– Нас обнаружат и наведут истребители прикрытия, – заметил Смирнов. – Янки не подпустят нас близко.
– Не обнаружат, – уверенно возразил Кротов, лучше всех, наверное, знавший, на что способна его машина даже без всякой фантастики вроде плазменных генераторов невидимости. – Не раньше, чем мы возьмем этих уродов на прицел, полковник!
Они летели над волнами, поглощая километр за километром, два грозных хищника неба, топорщившие сдвоенные кили, а враг, ничего не подозревавший, сам шел им навстречу. Лезвия плоскостей почти без сопротивления вспарывали воздух, оставляя за собой тугие жгуты вихрей. Бортовые радары были отключены, чтобы даже по их слабому излучению противник не смог различить опасность, но локаторы были и не нужны.
– Вижу их, – сообщил Смирнов, в распоряжении которого был мощный и точный теплопеленгатор. – Дальность – пятьдесят километров. Они на высоте две тысячи метров над уровнем моря.
Благодаря оптиколокационному прицельному комплексу, тому, в чем еще долго врагу не суждено будет превзойти ненавистных русских, полковник "видел" противника, не выдавая своего присутствия излучением работающего радара. Тепло, излучаемое двигателями десятков машин, идущих в плотном строю, и тепло, выделяемое их обшивкой при трении о воздух, было такой "приманкой", о какой нельзя даже мечтать. И опытные пилоты не упустили своего шанса, разом вспомнив охваченный огнем аэродром и уходящие под воду прямо возле своих причалов корабли, ставшие жертвой подлости и коварства.
– Включить радар. Навести ракеты! – отрывисто скомандовал Кротов, и уже ведомому экипажу: – Второй, я первый, прием! Набор высоты пять тысяч. Атаковать противника вне прямой видимости полным залпом "семьдесят седьмых"!
Звено взвилось к небесам, пронизав слой облаков, которые не могли стать помехой для атаки. Радиолокационные станции ожили, ловя в узкие конусы лучей вражеские машины – теперь "Сухим" не было смысла таиться, ведь они и так выиграли вдоволь времени. Американцы лишь теперь должны были понять, что рядом враг, лихорадочно пытаясь спастись, решая, что делать, и понимая, что ничего не успеют предпринять – в современном воздушном бою исход схватки решали секунды, и тот, кто первым увидел противника, первым взял его на прицел, почти наверняка побеждал.
Федор Смирнов указал курсором на две цели, два чужих самолета, выбрав те, что находились ближе. Их координаты мгновенно получили системы наведения очнувшихся вслед за бортовым радаром ракет Р-77, еще остававшихся единым целым с бомбардировщиком, но словно рвущихся в бой. Право, полковнику, без тени сомнений обрекавшему на гибель безымянных американцев, может быть, вполне нормальных парней, было жаль, что на пилонах остались всего три ракеты "воздух-воздух" – целый рой вражеских истребителей, тяжело нагруженных оружием, являл собой превосходную мишень, промахнуться по которой, кажется, было просто невозможно.
– Ракеты наведены, – доложил Смирнов. Инерциальные системы наведения ракет Р-77, получив команду, "запомнили" расположение своих жертв. – Цель в захвате!
В эту секунду взревела сигнализация системы предупреждения об облучении, наполняя кабину противным визгом. "Сухой" все же попал в поле зрения чужого радара.
– Мы на прицеле, – предупредил вдруг ощутивший нервную дрожь Смирнов. – Угроза атаки!
Расстояние было слишком мало, ни противорадиолокационное покрытие, ни специально подобранные обводы фюзеляжа не могли сделать тяжелую машины невидимой, но главное было достигнуто – звено скрытно заняло позицию для удара. Словно умелый шахматист, Кротов, оказавшийся не только классным пилотом, но и неплохим тактиком, словно искушенный шахматист, расставил свои фигуры для решающей атаки. Пришла пора завершить удачную комбинацию, объявив противнику шах и мат.
Оператор на борту "Хокая", висевшего в нескольких тысячах метров над уровнем моря, истошно кричал в микрофон, спеша предупредить своих товарищей о внезапной угрозе. Ему не хватило самой малости, считанных десятков секунд, оказавшихся кое для кого фатальными.
Подполковник Кротов на выдохе произнес:
– Огонь!
Две управляемые ракеты сошли с пилонов, выбрасывая языки пламени работавших двигателей. Серебристые "иглы" умчались вперед, на врага, мгновенно преодолев звуковой барьер. А вслед за ними мчался, набирая скорость, и бомбардировщик, который его пилот вел в самую гущу врага.
Новейшие Р-77, носители которых в русской авиации можно было пересчитать по пальцам, не в пример ВВС Китая или Индии, атаковали "молча", не включая активные головки наведения – они принимали сигнал с борта "Сухих", по-прежнему державших цели в поле зрения бортовых локаторов, корректируя свой курс. А расстояние стремительно сокращалось, цели становились все ближе. Ожили радиолокационные прицелы ракет, перешедших в автономный режим. Внешнее целеуказание больше не требовалось – "умное" оружие само могло завершить атаку.
На экране тактической обстановки в кабине Су-34, отображавшем "картинку" с теплопеленгатора, было видно, как замельтешили отметки целей. Противник пытался уклониться от атаки. Тяжело нагруженные подвесными баками, бомбами и ракетами "Супер Хорниты" маневрировали, стараясь сорвать захват. ЕА-6В "Праулеры", находившиеся здесь же, в боевых порядках ударной группы, выпростали навстречу приближавшимся ракетам бичи электронных помех. Напрасно.
Системы наведения Р-77, уловив мощный электромагнитный импульс, перешли в пассивный режим, устремившись к "Праулерам" сквозь строй истребителей, и два постановщика помех, превратившиеся в великолепные мишени, рассыпались на куски при попадании ракет. Пилоты даже не поняли, что сами подписали свой приговор.
Досталось и ударным машинам. Летчики Су-34 видели своими глазами падение двух чужих машин, и имели все основания полагать, что этим потери янки не ограничились. И все же чужих самолетов здесь было много, десятки, и от них рябило в глазах.
А расстояние неумолимо сокращалось, но Кротов и не думал отворачивать. Он рвался в бой, терзаемый жаждой мести, которую, как известно, можно утолить только кровью врага… или своей собственной, стоит только переоценить возможности или пренебречь противником. Ни того, ни другого подполковник делать не собирался. Летчик твердо вознамерился убить и выжить, чтобы снова убивать ненавистных врагов, забравших жизни его товарищей и сослуживцев.
– Второй, слушай мой приказ, – обратился Кротов к ведомому. – Сбросить баки! Атакуем противника с превышения. В маневренный бой не вступать. Удар с пролета и выход из атаки! Будь готов прикрыть меня, отгоняй ублюдков от хвоста! Как понял меня, второй?
– Принято. Готов к работе!
– Вперед! Уничтожать все, что летает! В бой!
Бортовые радары "Супер Хорнитов" не успевали захватить обрушившееся на строй "Сухие", а "Хокай", с которого видели всю картину, был бесполезен – на дистанции в считанные километры и при скоростях взаимного сближения в тысячи километров у пилотов истребителей просто нет времени, чтобы слушать рекомендации операторов.
Топливные баки сорвались с замков подвески. Емкости вовсе не были пусты, горючего как раз хватило бы на обратный путь, но в бою, когда все решают доли секунды и доли градуса, они представляли угрозу, и Кротов не колебался, избавляясь от них – не время было думать о возвращении, еще не вступив в схватку.
Су-34, лишившись нескольких центнеров веса, лишь увеличивавшего силу инерции, буквально рванулись в атаку, стремительно разгоняясь до сверхзвуковых скоростей. Противник был как на ладони, и оставалось только успевать ловить кресты "Супер Хорнитов" в прицел да нажимать на гашетку.
Кротов вел бой сам, и Смирнову лишь оставалось следить за показаниями приборов. Сойдясь с противником на полтора десятка верст, подполковник выпустил последнюю ракету "воздух-воздух". Р-73 сорвалась с пилона, оставляя за собой дымный росчерк выхлопных газов, чтобы превратиться в огненный шар у самой кабины американского истребителя, пронзая фюзеляж потоком осколков. И тотчас пилот выпустил короткую очередь из автоматической пушки по другой цели.
Поток трассеров – Кротов стрелял экономно, стараясь не расходовать остатки боекомплекта сразу – буквально отсек крыло одной из чужих машин, и F/A-18E, беспорядочно завертевшись, рухнул в воды Баренцева моря, принявшие уже много жизней в этот скорбный день. И это была не последняя жертва.
– Мы в захвате, – сообщил Смирнов, когда снова взывал сигнализация, предупреждая об облучении. – Противник у нас на хвосте!
– А-а, курва! Отстрел ловушек! Выполняю маневр!
Кротов действовал четко, безупречно, как никогда прежде, даже на показательных учениях. Машина весом более сорока тонн, подчиняясь его движениям, завертелась вокруг своей оси, на пикировании набирая скорость. За кормой Су-34 рассыпались тепловые ловушки и облака дипольных отражателей, сквозь которые тщетно пытался пробиться луч радар назойливого "Супер Хорнита".