– Пыталась? – издевательски рассмеялся он. – Брось свои штучки, Айрин. Ты могла все объяснить мне, когда я впервые сказал, что видел тебя в Гштаде! – с горячностью добавил Майкл и угодил в точку, потому что уже тогда она понимала, что совершает ошибку. Вот только не знала, насколько большую.
Признавая свою вину, но и не считая его совершенно невинным, Айрин вызывающе вздернула подбородок.
– Нет, не могла. Ты ужасно меня разозлил. О Боже, что, по-твоему, я должна была почувствовать, узнав, как все это время ты относился ко мне? – воскликнула она. – Я видела, что ты презираешь меня, но до того момента не могла понять почему. Проклятье, Майкл, как ты мог думать, что я такая?! – с болью в голосе спросила Айрин.
– А что еще я мог думать, после того как увидел все это?
От обиды на глазах Айрин выступили злые слезы, и она поспешила их сморгнуть.
– Но ты лишь однажды был свидетелем моего «недостойного» поведения! Неужели я не заслужила хотя бы сомнения, после того как мы снова встретились и ты узнал меня совсем с другой стороны?
На лице Майкла отразилось некоторое смятение.
– Откуда я мог знать, что это не очередные твои штучки? Конечно, все было бы иначе, скажи ты правду. Возможно, я поспешил с выводами. Возможно, мне следовало задать больше вопросов. Но в любом случае, ты должна была с самого начала сказать мне правду, – холодно заметил он, и его несправедливость вывела Айрин из себя.
– Ты бы не поверил мне! И не смей отрицать этого, Майкл! У тебя это была идефикс, и ты ни за что не желал с ней расставаться, что бы я ни говорила. Сколько раз я пыталась сказать, что всему может найтись совершенно невинное объяснение, что ты не знаешь меня, но ты был непоколебим в своем убеждении! – сердито выпалила Айрин.
Ноздри Майкла раздулись, и он сердито втянул в себя воздух.
– Поэтому ты решила сделать из меня дурака? – спросил ее Майкл, и у Айрин болезненно сжалось горло.
– Только поначалу. Я хотела отплатить тебе за все, что ты сказал. Я хотела бросить правду тебе в лицо, после того как мы раздобудем письма, – с трудом выговаривая слова, призналась она, и мускул на его щеке задергался.
– Почему же не сделала этого? У тебя была масса возможностей, после того как мы покинули дом Джулза, – потребовал ответа Майкл, и Айрин, почувствовав, куда может завести этот разговор, опустила взгляд.
– Я передумала, – огрызнулась она, пытаясь защититься с помощью полуправды, и Майкл разразился хриплым, отрывистым смехом.
– Ну конечно! Ты решила, что будет забавнее, если я узнаю об этом подобным образом!
Быстро взглянув на него, Айрин энергично замотала головой.
– Нет! Я и представить не могла, что все так получится. Я передумала потому… – Айрин заколебалась, зная, что ступает на зыбкую почву, – потому что не хотела портить наших отношений, – чуть задыхаясь, призналась она, пытаясь поймать его взгляд.
– Отношений? – язвительно воскликнул Майкл, разрывая ее и без того измученное сердце. – Нас не связывают никакие отношения, милая. Мы просто провели одну ночь вместе, только и всего!
То, что ему удалось описать их взаимную страсть столь уничижительно, не предвещало ничего хорошего. Однако Айрин все же попыталась спасти хоть что-нибудь от разгрома.
– Это была не просто ночь. Это было начало. То, что мы почувствовали, оказавшись рядом, никуда не ушло. – Это и сейчас было здесь, прячась под маской злости.
– Может быть, и так, – неохотно согласился он. – Но если думаешь, что после всего этого я захочу иметь с тобой дело, то глубоко ошибаешься!
Айрин всегда знала, что Майкл плохо воспримет правду, именно поэтому и хотела, чтобы их роман продлился дольше одного дня. В таком случае им, возможно, удалось бы пережить момент признания. Слабая надежда, но единственная, которая ей оставалась. Она хотела отвоевать для себя побольше времени. Хотела запастись воспоминаниями, которые будут согревать ее в предстоящие холодные годы. Но все рухнуло, и у Айрин остались только ирония и злость на его лицемерное ханжество.
– Значит, так? Все кончено, потому что твою гордость уязвило то, что я не рассказала тебе о Соне. Хорошо, а как быть с моей гордостью? Ты походя вынес мне приговор и вцепился в него мертвой хваткой! Ты хотя бы представляешь, как больно было мне?
Майкл в упор смотрел на нее, его ноздри раздувались, в глазах полыхал огонь.
– Поскольку ты знала, что это неправда, я не понимаю, как тебе вообще могло быть больно!
– Ах, не понимаешь? – взвилась Айрин, потеряв всякую осторожность. – Что ж, позволь кое-что сказать тебе, Майкл Эббот. Мне было ужасно больно. Мне было больно, как в такой ситуации было бы больно любой женщине, любящей мужчину!
Это откровение ошеломило ее так же, как, очевидно, потрясло его. Айрин в отчаянии закрыла глаза. Она не собиралась говорить того, что сказала. Но теперь, когда открыла ему свои чувства, уже не могла отступать. Даже для того, чтобы защитить себя. Взяв себя в руки, она с вызовом посмотрела на Майкла.
Он провел рукой по волосам, что у него было признаком крайнего волнения.
– Хочешь сказать, что любишь меня? – спросил он, и его тон был уже далеко не таким агрессивным, как прежде.
– Да. Я люблю тебя, – спокойно подтвердила Айрин, и, прерывисто вздохнув, Майкл снова взлохматил волосы.
– И скольким бесхребетным красавчикам, с которыми встречалась, ты говорила это? – резко спросил он.
Айрин вздрогнула, хотя и ожидала, что Майкл ей не поверит.
– Ни одному, – честно ответила она, поскольку честность осталась ее единственным оружием. – По той простой причине, что ты единственный, кого я когда-либо любила.
Майкл язвительно рассмеялся.
– Предполагается, что я должен быть польщен?
Сердечная боль Айрин стала почти невыносимой. Она открыла ему душу, и все, что он сделал, – это порвал ее на клочки. Она почувствовала, как кровь отлила от лица, и ей пришлось сглотнуть один раз, и другой, прежде чем вновь обрела способность говорить.
– Если бы ты любил меня, то наверняка так и было бы. Значит, на один вопрос ответ получен, не так ли? Ты меня не любишь, – хрипло сказала она.
Майкл смотрел на нее, стиснув челюсти.
– А разве я давал тебе когда-нибудь повод думать иначе? – процедил он сквозь зубы.
Айрин отрицательно покачала головой.
– Нет, никогда. Пару дней назад я не догадывалась даже о том, что ты меня хочешь. Ты очень хорошо умеешь скрывать свои чувства.
Майкл открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом, видимо, передумал. Он тряхнул головой, словно пытаясь привести в порядок мысли, и его ответ прозвучал странно неуместно:
– Это мастерство я совершенствовал в течение многих лет. Оно необходимо при моей работе.
– Да, не сомневаюсь, – устало проговорила Айрин, измученная эмоциональным перенапряжением последних нескольких минут. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой беззащитной. – Господи, какой бред! Я не хотела смущать тебя признанием в любви. Это просто вырвалось.
Майкл протяжно выдохнул и повел плечами, словно снимая напряжение.
– С правдой часто так бывает, если только ты не излишне осторожный парень, вроде меня. Твоя исповедь застала меня врасплох, но не смутила.
Айрин удалось выдавить слабую улыбку.
– Тем не менее тебе было бы легче, если бы я этого не сказала. Впрочем, твои женщины, наверное, приучили тебя к признаниям в любви…
Господи, ей невыносима была сама мысль о них!
– Не особенно, – возразил Майкл, с интересом глядя на нее. – Я этого не поощряю. Я также ни одной женщине не говорил, что люблю ее.
Мне совсем ни к чему выслушивать его признания, подумала Айрин, потирая лоб в предчувствии надвигающейся головной боли.
– Что ж, если понадобится подтвердить это, присылай ко мне! – попробовала пошутить она.
Айрин не видела смягчившегося взгляда Майкла.
– Нет, не буду, – медленно покачал он головой.
– Прекрасно. Поступай как тебе угодно. О, и не беспокойся – я не буду надоедать тебе. Ты никогда больше не услышишь от меня трех этих слов, – резко проговорила она, чувствуя, что близка к срыву.
– А вот это жаль, – с кривой улыбкой ответил он.
Айрин, решив, что ослышалась, часто заморгала.
– Что? Что ты сказал?
Майкл потер большим пальцем переносицу и вздохнул.
– Я сказал, что будет жаль, если ты не скажешь мне этого снова, – охотно повторил он, и Айрин недоверчиво уставилась на него.
– Какая чушь! – воскликнула она, испытывая боль от того, что он решил поразвлечься подобным образом.
– С моей точки зрения, вовсе нет, – возразил он, и в глазах Айрин сверкнули слезы.
– Не смешно!
Майкл успокаивающим жестом протянул руку.
– Я и не смеюсь.
Это было уже слишком!
– Я не понимаю тебя! – в отчаянии выкрикнула Айрин. Ей хотелось сейчас одного – зарыться головой в подушку и завыть.
А Майкл еще имел наглость улыбнуться.
– Меня нетрудно понять, если вспомнить, что случилось той ночью, – ответил он, и Айрин задохнулась от негодования.
– Если ты имеешь в виду, что мы занимались любовью, то это ничего не объясняет! – воскликнула она.
Майкл с легким неодобрением покачал головой.
– Не это. Я имею в виду то, что проиграл в карты, – с ударением проговорил он, но Айрин была слишком измучена, чтобы видеть здесь какую-то связь.
– Если хочешь что-то сказать мне, Майкл, – просто скажи, и все. Если нет, тебе лучше уйти. Я сама заеду к дедушке позже, – устало произнесла она.
Ей необходимо было время, чтобы зализать раны, и не хотелось, чтобы кто-то присутствовал при этом. К ее удивлению и раздражению, Майкл покачал головой.
– Я никуда сейчас не спешу, – заявил он, и Айрин свирепо уставилась на него.
– Если в тебе осталась хоть капля порядочности, ты уйдешь.
Отвернувшись, она отошла к окну и вцепилась в подоконник так, что побелели костяшки пальцев. Невидящим взглядом Айрин смотрела на открывающийся вид, которым обычно восхищалась.