[5] (именно поэтому в магазине стоит затхлый запах, но с этим ничего не поделаешь).
И наверное, из-за таких необычных книг посетители тоже довольно странные.
Сейчас я уже привыкла к этому, но сначала впадала в ступор.
Будет неверно сказать, что с ними сложно общаться. На самом деле они абсолютно безобидные. Просто немного чудаковатые. В большинстве своем немногословные, самозабвенно ищут книги и уходят. Очень много возрастных мужчин, и, конечно, они всегда одни. Из-за того, что их тяжело представить в обычной жизни, создается впечатление, что они своего рода аякаси[6], а не люди.
Каждый раз, когда они приходят, я радуюсь, что такие клиенты до сих пор появляются в магазине. Нет-нет да и подумаю с теплотой: «Хорошо, что он здоров». Так как они тоже любят этот магазин, то к ним я испытываю симпатию и даже переживаю, как бы эти старички не заболели.
Когда я помогаю с лавкой и туда заходит знакомый мне необычный клиент, про себя успокаиваюсь, что у него все в порядке.
Среди них был и очень бодрый Дедуля с пакетами, который приходил каждый день, когда я еще жила на втором этаже.
Он получил такое прозвище, потому что в обеих руках всегда держал наполненные чем-нибудь пакеты. Если это были пакеты из торгового центра, то чаще всего из крупного книжного магазина Сансэйдо. Похоже, он успевал заходить и в другие лавки, потому что пакеты трещали под весом букинистики. Наверное, ему тяжело было их нести с такими тонкими руками. И еще он всегда носил серый свитер поверх белой рубашки.
Но я бы так не удивлялась, если бы не этот его серый свитер, который и являлся проблемой. Он был не просто заношенным: он превратился в настоящую ветошь. Сам старичок не выглядел неряшливо: напротив, он имел опрятный вид, но этот свитер был в таком ужасном состоянии, что создавалось впечатление, будто его откопали на какой-то помойке.
Я была в шоке, когда впервые увидела его. Наблюдая за тем, как он молча выбирает книги, я несколько раз хотела крикнуть ему: «Дядь, купите лучше себе одежду вместо книг!» Но он совсем не обращал внимания на меня, покупал где-то по десять томов, складывал их в пакеты и молча уходил.
И после этого каждый раз, когда он приходил, я неотрывно наблюдала за ним. Иногда он несколько раз заходил в течение недели, а иногда мог не появляться целый месяц. И каждый раз он был одет в одно и то же. В руках он уже держал пакеты с книгами. Бывало, он оставлял в магазине и десять тысяч йен. А свитер продолжал ветшать. Мне стало интересно, что он за человек, но я не решалась заговорить с ним, поэтому всегда молча провожала его взглядом.
— Он так много покупает. У него, случайно, нет в соседнем районе книжной лавки? — однажды спросила я у дяди, на что он с полной уверенностью ответил:
— Нет, он покупает для себя.
— Вот как. Вы и правда умеете различать?
— Ну, это волей-неволей начинаешь понимать.
Я такого почти не замечаю, а дядя с первого взгляда понимает, пришел ли новый посетитель купить книгу или просто прогуливается. Многолетний опыт.
— Что ж, — с любопытством начала я, — как вы думаете, чем он занимается? Вы и об этом знаете, не так ли? Неужели он тратит все деньги на книги и поэтому не может купить себе одежду?
— Слушай, — сказал дядя таким тоном, как будто отчитывал ребенка. — Я не складываю мнение о людях таким образом. Книжный магазин — это место, где они могут купить нужные им книги. Нас не должно волновать, где этот человек работает и как он живет. Если покупатель узнает, что сотрудники магазина судачат о нем, то наверняка расстроится.
Слова дяди, человека, который работает с клиентами, были справедливы, так что я тоже задумалась. Обычно он вел себя глуповато, но все же он долгие годы являлся владельцем букинистической лавки, поэтому иногда прямо говорил важные вещи. В такие моменты дядя казался мне немного лучше.
В любом случае личность дедули так и оставалась для меня загадкой.
У таких необычных клиентов и причины, по которым они покупали книги, были самые разные. Причем очень интересные, и я восхищалась тем, какие обстоятельства заставили их купить обыкновенную старую книгу. Например, встречались люди, которые коллекционировали самые разные книги, независимо от жанра, но главное, чтобы они были редкими. Когда заглядывал известный в этом районе коллекционер, он оставался недоволен товаром и уходил со словами: «Шедевр или нет, если это не редкая книга, то она ничего не стоит». После его визита оставалось ощущение, будто укусила лиса.
Были еще так называемые перекупщики: они покупали книгу по низкой цене, затем продавали в другом книжном по цене выше. Такие люди тоже ставили качество книги на второе место, да и едва ли сами читали. Были те, которые, если замечали иллюстрацию неизвестного художника не на романе, а на обороте карманного издания, начинали искать именно такую же картинку; заходили и такие, которые ни за что не хотели покупать ничего из тех книг, что стояли на полке, пока не найдут ту, которая им нужна.
И наконец, когда я еще жила в магазине, однажды появился старичок.
Он приходил в магазин под вечер, сразу шел к стеллажам с самыми дорогими изданиями, вытаскивал книгу, просматривал самую последнюю страницу, ставил том назад, и так повторялось несколько раз. Иногда он тер ладони, находил что-то на последней странице, довольно кивал и улыбался. Вообще, это казалось жутковатым.
Когда он наконец закончил просматривать так все книги, то просто ушел. Я потянула за рукав рядом стоящего дядю и спросила, что это только что было.
— А, это он просто смотрит на пломбировку, — оторвав глаза от гроссбуха, ответил дядя с видом, будто ничего особенного не произошло. — Корректор пломб. Он редко сюда заглядывает, но довольно известная личность. Вроде его зовут Нодзаки.
— Корректор пломб?
Услышав незнакомое слово, я наклонила голову.
— Да, это марка, которая клеится на последней странице книги.
Дядя достал довольно старинный том, открыл последнюю страницу и показал мне. Дадзай Осаму «Исповедь “неполноценного” человека». В левом углу была красная печать с иероглифами «Дадзай». Дядя объяснил, что раньше, когда большинство книг переплетали вручную, такую печать ставили, чтобы обозначить многочисленные произведения автора и контроль издателя. В основном, как и здесь, ставили именные печати, но также попадались и высококлассные изображения.
То есть целью того дедули были эти пломбы. Пока мне об этом не сказали, я и представить не могла, что такое существует. Но зачем? Неужели их вырезают из книги и, как марки, клеят в альбом, а потом просматривают каждый вечер?
— Нет, конечно нет, — мягко ответил дядя. — Думаю, что еще есть люди, которые просто собирают книги с такими пломбами.
— Маньяки какие-то.
Хотя есть люди, которые увлекаются астрономическими наблюдениями и восхищаются необъятностью Вселенной, есть и те, кто увлекается коллекционированием таких маленьких печатей, что их даже трудно обнаружить. Удивительно.
— Ох, Такако, ты все еще так этому поражаешься, — заметил дядя и смеялся, снисходительно глядя на мое озадаченное лицо.
— Здоровьичка! — сердечно поздоровался господин Сабу, заходя в магазин.
Громко хлопнув дверью, он сказал что-то из серии:
— Хорошая погодка сегодня, поэтому захотел почитать Такии Косаку[7].
После этого он как ни в чем не бывало плюхнулся на стул у кассы. Дядя по привычке предложил ему выпить чаю и поставил чайник.
Среди всех постоянных клиентов лавки господин Сабу — самый ревностный.
При этом он ни капли не влияет на рост продаж. Чаще всего он просто заглядывает и приценивается, так сказать. Добрый, очень низкий и крепкий разговорчивый мужчина, точный возраст которого был неизвестен, но наверняка где-то за пятьдесят. Он был удивительно лысым и иногда даже сам шутил на эту тему.
— О, госпожа Момоко сегодня тут? — внимательно обводя глазами магазин, поинтересовался он у дяди.
Тетя пользовалась невероятным успехом среди постоянных покупателей. Она хорошо умела слушать и поддерживать беседу, поэтому мужчины проникались и не хотели уходить. Из-за этого в последнее время в магазине увеличился поток посетителей, которые хотели с ней увидеться. И господина Сабу тетя, конечно, тоже приручила.
— Она сейчас в той лавке.
Дядя с горькой усмешкой указал подбородком на дверь, а господин Сабу сразу загрустил.
— Как жаль, как жаль.
С недавних пор тетя Момоко по вечерам начала помогать в кулинарной лавке, что располагалась в десяти шагах от магазина. Единственный повар внезапно уволился, и хозяин сразу приметил умелую в готовке и общении с посетителями госпожу Момоко. Правда или нет, но, похоже, тетя в разы улучшила положение ресторанчика. Когда мы начинали волноваться, что, помимо лавки Морисаки, она еще занимается такой сложной работой и хорошо ли она себя чувствует, она всегда отвечала: «Ну, успокойтесь. Какие вы оба тревожные».
— Здравствуйте.
Господин Сабу совсем меня не заметил, поэтому мне ничего не оставалось, как самой с ним поздороваться.
— Ой, Такако, ты тут?
Господин Сабу взглянул на меня, как будто впервые в жизни увидел. С тех пор как вернулась тетя, он стал обращаться со мной заметно грубее. Ранее я ему приглянулась, он даже предложил мне выйти замуж за его сына, но мне все равно было неловко в его присутствии.
— Сегодня помогаю с магазином.
— Помогаешь? Молодежь обычно слоняется в обеденный перерыв. А ты работаешь?
— Простите. Я работаю в таком месте, где в будние дни можно взять выходной, — раздраженно ответила я, на что он громко расхохотался. Да, господин Сабу человек хороший, но иногда как ляпнет.
С одной стороны, он все знал, но постоянно этим хвастался. Поэтому, стоило ему прийти в магазин, как он начинал расспрашивать дядю об остальных покупателях.