насладиться и им самим, и его страстью.
Маркос провел руками по ее спине, и Надя почувствовала его нерешительность, но прижалась к нему ближе, пока он не уступил своему желанию и не обхватил рукой ее ягодицы.
Надя часто думала, что, после поцелуя с ним ее любопытство и сожаление будут удовлетворены. Что она сможет покончить с этим и жить дальше, как было во многих других аспектах ее жизни.
Потом, ощутив тепло его рук на себе и его вкус на своем языке, Надя почувствовала, как ее охватывает жгучее желание, и если она не исследует каждый дюйм его тела и не почувствует его внутри себя, то умрет.
Кто-то присвистнул вдалеке, и Надя с Маркосом отскочили друг от друга, как ошпаренные.
Она чувствовала, как от ее мокрой футболки поднимается пар, ее кожа казалась разгоряченной. Маркос выглядел так, будто ему перекрыли кислород, без которого он не мог обходиться.
– Иди сюда, – позвал он, и его голос был хриплым и многообещающим.
Надя прикусила распухшую губу и покачала головой, всхлипнув от облегчения. Все годы, проведенные с Брэндоном, она ничего не чувствовала, когда он смотрел на нее или прикасался к ней. Она полагала, что это ее вина. Что она дефективная. Как еще она могла объяснить, что ничего не ощущала, словно была мертва?
Но теперь достаточно было одного взгляда Маркоса, чтобы ее тело проснулось. Надя не могла устоять перед ним, но, если они не хотели устраивать спектакль на публике или, что еще хуже, попасть за решетку за непристойное поведение, им стоило найти другое место.
– Поедем ко мне домой, – предложила Надя.
Впервые в жизни она могла привести кого-то домой и не беспокоиться о соседях по комнате, родителях или о том, что кто-то осудит ее.
Маркос кивнул и наклонился к ней, чтобы снова поцеловать, как будто не мог удержаться. У нее было смутное подозрение, что, как только они сядут в его машину, им будет достаточно трудно доехать до ее квартиры.
Наде казалось, что она стала героиней песни Бэда Банни, и она была полна решимости соответствовать тексту, звучащему в ее голове.
В этот момент зазвонил его телефон, мелодия песни Уитни Хьюстон «I’ll Always Love You» заглушила ночные звуки. Сначала он не обращал внимание на звонок, но, когда телефон зазвонил снова, Маркос разочарованно хмыкнул.
– Это звонит сиделка моего отца. Я должен ответить. Прости, – пробурчал Маркос, не желая отрываться от ее губ и рук.
– «Я буду любить тебя вечно?» – спросила Надя.
Маркос усмехнулся, и когда он облизнул губы, она едва не набросилась на него, чтобы соблазнить прямо там и в ту минуту.
– Это любимая песня моего отца, – объяснил он, набирая номер.
Наде стало холодно, как только Маркос отстранился от нее. Поэтому она скрестила руки на груди, чтобы сохранить память о его объятиях.
– Привет, Сантьяго. ¿Todo bien? – спросил он, и это было ужасно сексуально: взволнованный и говорящий по-испански Маркос, его губы распухли от поцелуев с ней.
Голос на другом конце провода звучал спокойно, и говоривший, должно быть, ответил, что все в порядке, потому что внезапный страх, промелькнувший в глазах Маркоса, исчез. Он вздохнул и почесал подбородок, который украшала двухдневная щетина. Маркос посмотрел на Надю, поджав губы, и она приготовилась к плохим новостям.
Он повесил трубку и, снова посмотрев на нее, сказал:
– Это по поводу моего отца.
– Он в порядке?
Маркос кивнул и развел руки, приглашая ее в свои объятия. Она не могла и не хотела противиться. Он крепко обнял ее и поцеловал в макушку.
– Он спрашивал обо мне. Обо мне, а не о моем двоюродном брате Александре. Сантьяго говорит, что отец кажется более здравомыслящим, чем когда-либо, как будто он только что очнулся ото сна.
Надя на секунду закрыла глаза. Слова дались ей с трудом, но она должна была их произнести.
– Ты должен поехать домой и повидаться с ним.
Маркос кивнул, а затем указательным пальцем приподнял ее подбородок. Он подарил ей долгий, томный поцелуй, в котором было столько обещания и любви, что она почти опьянела.
– Да, должен, но еще не очень поздно. Я тут подумал, что после того, как я вернусь домой и поговорю с отцом, я мог бы заскочить к тебе домой. Ты не против? – Он нервно сглотнул. – Ты можешь сказать «нет». Ты должна сказать «нет». Но я люблю тебя, Нани, – признался Маркос, закрыв глаза и судорожно выдыхая, как будто произнесенные слова, наконец-то, дали ему свободу и одновременно причинили боль. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, и если не скажу тебе об этом, если не смогу доказывать тебе свою любовь в течение всей оставшейся жизни, то знаю, что буду сожалеть об этом вечно. Но если ты не чувствуешь того же, просто скажи мне. Я уйду. Я ни в коем случае не буду давить на тебя. Я хочу, чтобы ты наслаждалась свободой, за которую так упорно боролась.
То, как он посмотрел на нее.
Благодаря тому, что он видел в ней, что уважал ее и ее мнение, Надя почувствовала себя невероятно сильной.
Что до единственного ответа, она посмотрела ему в глаза и прошептала в губы, чтобы он навсегда ощутил вкус ее обещания:
– Езжай к своему отцу, а потом возвращайся ко мне навсегда, Ракета. Ты сможешь признаваться мне в любви всю оставшуюся жизнь. – И она поцеловала его.
Глава 17
Маркос возвращался домой в приподнятом настроении. Он все еще парил в облаках после последнего поцелуя Нади, который нес в себе такое обещание не только на сегодняшний вечер, но и на все последующие ночи.
Он не знал, что их ждет в будущем, но его заботило лишь то, что он будет рядом с ней. На этот раз он не собирался убегать.
Жизнь дала ему второй шанс, и он не собирался его упускать.
Но стоило ему вернуться домой, как перспектива увидеть своего отца и пережить решающий момент в их отношениях, чего Маркос так долго избегал, на мгновение парализовала его. Тем не менее, он пообещал себе, что не станет прятаться, и приготовился к эмоциональным качелям, на которые собирался сесть – в этот раз без какой-либо подстраховки на случай если он упадет.
Маркос должен был научиться расправлять крылья, которые прятал всю свою жизнь, не причинив вреда самым близким ему людям.
Открыв дверь и почувствовав запах маминого томатного соуса, который Сантьяго, должно быть, приготовил для отца, Маркос перенесся в прошлое. Сколько вечеров его семья сидела за круглым столом и рассказывала о том, как они провели свой день, лакомясь пастой и потягивая мате, или играя в карты? Его мама всегда говорила, что спагетти с мясным соусом – это самое простое и выигрышное блюдо, которое можно приготовить для большой семьи, а также для друзей или даже для незваного гостя.
Теперь за столом сидел только его отец, с улыбкой просматривая старый фотоальбом.
Услышав скрип открывающейся двери, Сантьяго крикнул:
– Это ты, Маркос?
Стюарт Хокинс поднял глаза, встревоженный незваным гостем, стоявшим перед ним.
У Маркоса пересохло во рту. Он выдержал взгляд голубых глаз своего отца.
– Да, это я.
Его сердце забилось так быстро, что он испугался, как бы оно не выскочило из груди. Что, если его отец опять не узнает его? Что, если он опоздал, потому что пробыл с Надей несколько лишних минут?
В глазах отца мелькнула вспышка узнавания, и он улыбнулся. Маркос увидел своего прежнего отца, крепкое плечо и защитника, по которому так скучал.
– Рад тебя видеть, Ракета, – сказал его отец и отхлебнул мате, стоявший перед ним.
Маркос почувствовал, как по всей груди разливается тепло, и ледяные оковы, сковавшие его сердце, тают.
– Привет, папа.
Его отец указал подбородком на стул перед собой и сказал:
– Я ждал тебя, сынок. Я скучал по тебе.
Маркос сел, чувствуя бурю эмоций внутри себя. Он хотел сказать, что все это время был рядом, ждал этого момента, что это его отец ушел. Но это было неправдой. Целиком.
Физически он оставался дома, увязнув в рутине повседневной жизни, но в мыслях и сердце продолжал убегать, ни в какое-то место или к какому-то человеку, а в небытие. Неудивительно, что все это время Маркос чувствовал себя таким опустошенным. И только когда он позволил себе жить настоящим, а не прошлым или будущим, он снова почувствовал покой.
– Я тоже скучал по тебе, – ответил он.
Его отец провел пальцами по своим светлым волосам, ставшим с возрастом платиновыми, и вздохнул.
– Я знаю, это было тяжело. Я должен был продать землю своим братьям давным-давно, но… Я слабый человек. Организация свадеб и больших семейных праздников дарила твоей маме счастье, понимаешь? Я думаю, причина в том, что она всю свою жизнь жила далеко от своей семьи, и, возможно, ей нравилось думать, что каждый организованный ею праздник, был для ее семьи.
– Я слышал, Монти и Джордж уже какое-то время настаивают на продаже, верно?
– Они донимали нас целую вечность, – ответил отец. – Когда умерла твоя мать, они налетели, как стервятники, пытаясь отобрать лучшую часть моей жизни… но мне было плевать на деньги. А Сарита, твоя сестра, помогала мне, и она была счастлива. Находится в «Зачарованных садах» все равно что быть рядом с твоей мамой, продолжая ее наследие. Но я не хочу, чтобы это наследие стало обузой.
Маркос кивнул, на сердце отлегло, когда он понял, что принял решение, о котором даже не подозревал, пока не услышал голос своего отца.
Его отец продолжил:
– Теперь, когда я больше не в форме, а семья Сариты растет… Может быть, это знак, что мы должны сдаться, прежде чем они найдут еще одну лазейку в законе и отберут у нас все, не оставив ни пенни. Мы не можем передать собственность другому лицу, не имеющему отношения к нашей семье, если не хотим, чтобы Джордж и Монти забрали ее у нас. Так мы хотя бы выручим немного денег для тебя и твоей сестры.
Маркос сглотнул. Его следующие слова могли определить его будущее на долгие годы вперед. Ему не легко далось это решение.
– Есть другой вариант, – откашлявшись, произнес Маркос.