– Марина… – позвал он, боясь услышать тишину. – Марина?
А дальше образы разбились на множество ранящих осколков.
Он забыл тот момент, когда увидел Марину, но запомнил, как, склонившись, гладил ее по лицу. Не слышал, что ему говорили, но чувствовал, как кто-то, наверное, Гера, тянул его вверх в безуспешной попытке поставить на ноги. И как он вырывался и снова падал на колени в пыль – тоже помнил. Жизнь уходила из его тела, замедлялся ритм сердца, дыхание перехватывало, будто умирал он, а не Марина. «Не трогай ее!» – истошный вопль, вырвавшийся у скупой на эмоции Люсинды, ударил наотмашь. «Сбрендил?!» – закричал уже Гера. «Не поднимай ее! Пусть врачи!» «Пусть врачи» – эта фраза впрыснула, как адреналин, крошечную надежду и снова запустила жизнь. Макс позволил Гере помочь ему подняться. А дальше в его памяти снова случился провал.
Глава 25
Он сидел в больничном коридоре, но услышанные от врачей фразы тасовались в голове, как карты: критическое состояние, мало надежды, операция, срочно, не доживет… Сжимал в руке телефон и не отваживался нажать на кнопку вызова. Но, видимо, сделал звонок раньше, потому что его вдруг окликнули по имени. Макс поднял голову и встретился со взглядом мамы Марины. Она что-то спросила, но он не смог ответить. А потом женщину позвал кто-то из медперсонала.
Прошел не один час, когда она снова подошла к Максу и сообщила, что операция закончилась. Он побоялся уточнять детали, мама Марины, отводя взгляд, честно сказала, что врачи сделали все возможное, но шансов очень мало. А Макс подумал, что лучше бы она смотрела ему в глаза, потому что так будто прятала самое страшное. Все слова прозвучали бы банально и неуместно, поэтому он просто кивнул. Мама вернулась к мужу и второй дочери, которые приняли ее в объятия. Макс постоял – почти пустой внутри, как этот бесконечный коридор. А затем направился к лестнице. Показалось ему или нет, но за спиной мелькнула тень, будто некто отлепился от стены и отправился на расстоянии следом.
Макс вышел в больничный сквер и поднял лицо к темнеющему небу. Скоро ночь – бесконечная, адская, самая кошмарная в его жизни. Неужели все это случилось в один день? Как жаль, что больше нет Евгении Алексеевны, которая вытаскивала с того света самых безнадежных пациентов! В этот вечер, вспыхивающий давними воспоминаниями, как уличными фонарями, молитвы Макс обращал отчего-то к ней.
– Максим? – услышал он робкий оклик, но не оглянулся. Меньше всего хотелось видеть сейчас этого человека, которого еще так недавно боготворил.
Сергей Степанович мягко прикоснулся к нему, и игнорировать его присутствие стало больше невозможно. Макс развернулся и сунул руки в карманы, чтобы шеф не заметил, как он сжал пальцы в кулаки.
– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…
Понимает… Как банально! И ожидаемо.
– Пожалуйста, Максим, выслушай меня. Прошу тебя. Я не собираюсь оправдываться. Вина за случившееся полностью на мне. Я допустил много ошибок и не хочу, чтобы ты их повторил. У тебя… У вас ожидается сложный путь…
Макс невольно усмехнулся. Что тут скажешь?
– Пожалуйста, Максим. Очень тебя прошу. Ради тебя, Люсинды, Лиды, Геры и, конечно, Марины.
– Она умирает.
Сергей Степанович выдержал его взгляд, только оттянул пальцами пустой шнурок. И Макс с презрением бросил:
– Вы отдали ему эти чертовы подвески. Сделали еще сильней убийцу!
– Выслушай меня. Это очень важно. Про подвески в том числе.
Негодующее молчание Макса Сергей Степанович, вероятно, принял за согласие и махнул рукой в сторону лавочки.
– Давай присядем. Разговор будет долгим, а ты и так сегодня набегался с больной ногой.
– Я сегодня и наотдыхался, – с сарказмом отозвался Макс, но все же опустился на лавочку. Сергей Степанович присел вроде и рядом, но на расстоянии, сжал в кулаке по привычке уже пустой шнурок.
– Моя ошибка в том, что я молчал. Скрыл важное. Это малодушие и трусость, Максим. К сожалению, расплачиваться за мои ошибки придется не только мне…
– Давайте без всего этого. Наши задушевные разговоры остались в прошлом. Начните с чего-то другого.
– С чего?
– С начала! С концерта.
– Тогда уж с моего путешествия по Латинской Америке, из которого я привез первую Слезу. Арсений рассказал вам большую часть истории. Я действительно увлекся легендой и мечтал если не отыскать все артефакты, то хотя бы узнать судьбу каждого. Признаться, пытался подобрать руны, которые активировали бы мой амулет, но далеко в этом не продвинулся. И так как мои поиски не приносили результата, я постепенно терял интерес. Тем более что мной завладела другая тема: необычные способности у вполне реальных людей. Тогда я еще не думал о создании агентства, но меня увлекла идея, что раз такие таланты бывают не только врожденными, но и приобретенными, можно попытаться создать их целенаправленно.
Сергей Степанович сделал паузу, стеклышки его очков поймали отблески заходящего солнца, и создался пугающий эффект, будто глаза вспыхнули красным. Макса невольно передернуло, но он сдержался, чтобы не высказать шефу все, что думает о его «интересах».
Впрочем, Сергей Степанович и так понял, какие бури бушуют в душе подопечного: слишком хорошо его знал, да и скрывать эмоции за привычным покерфейсом Максу в этот раз не удавалось. Сергей Степанович грустно улыбнулся и продолжил:
– Тема артефактов всплыла неожиданно. Я узнал, что в Москву приехал мексиканский целитель, который привез амулеты, по описанию очень напоминавшие потерянные Слезы. Я нашел способ связаться с этим Виктором Сапато. Мексиканец не делал секрета из того, что у него находятся артефакты, хоть и не говорил, как их раздобыл. К сожалению, я опоздал: Слезы привезли для одного человека, чье имя Сапато, конечно, назвать отказался. За амулеты уже был внесен крупный аванс, оставалось завершить сделку. Я, конечно, попытался перекупить у мексиканца Слезы, но он отверг мое предложение. Мол, хочешь получить артефакты – договаривайся с самим заказчиком. И я отправился в клуб, где должна была состояться встреча целителя с покупателем. Имя последнего так и оставалось в секрете, но я надеялся выяснить все там.
Ну а дальше случилось то, о чем ты и так знаешь. Мне повезло оказаться на достаточном расстоянии от места взрыва, хоть я как раз направлялся к Сапато. Повезло, если можно так сказать, что я заметил выпавшую из кармана мексиканца коробочку. Я подобрал ее и… присвоил. Вот так к одной подвеске добавились еще две.
– Это какое-то… мародерство, – выдавил, пытаясь справиться с отвращением, Макс.
– Ты прав, – удрученно согласился Сергей Степанович. – Мародерство… В тот момент я оправдывал свой поступок тем, что Слезы сами выбрали меня. Но это, конечно, отговорка, попытки убаюкать совесть. Удалось ли это? Не совсем. Если бы совесть меня не мучила, я бы не допустил такой ошибки – не скрыл бы от вас эту историю. Мне стыдно было признаться, что я обокрал и погибшего, и того, кто уже заплатил за подвески немалые деньги. Но вернемся в тот день десять лет назад. Рядом с Сапато я увидел юную девушку и парня, ее ровесника. Девочка была уже безнадежно мертва, а юноша еще дышал. Я не знал, вместе ли они пришли на концерт или случайно оказались рядом. Я позвал на помощь. Но парень был так сильно ранен, что, возможно, не дождался бы скорой. И тогда я рискнул… Это была одна из моих формул, еще не опробованная, с сомнительным результатом. Но в тот момент я думал не о последствиях, а о том, что для этого симпатичного парнишки все вот-вот оборвется. Я уже был отцом пятилетнего сына, и у меня темнело в глазах только от мысли, что с моим ребенком может случиться что-то подобное. Я нарисовал на мальчишке экспериментальную формулу, вложив в нее силу отцовских чувств. Это был не излечивающий став, конечно, в эту область я так и не отважился заходить. Но рунами я проложил для парня мост между мирами, понадеявшись, что он найдет выход оттуда и вернется.
Сергей Степанович сделал паузу, глядя на подопечного поверх очков, явно ожидая его реакции. Но Макс промолчал.
– Пострадавшего забрали в больницу, в которой работала моя хорошая знакомая. Через нее я и узнавал новости. Парня ввели в медикаментозную кому, за его жизнь сражались долго и тяжело, но победили. Он пошел на поправку. Все указывало на то, что парнишка может вернуться к обычной жизни, но… С ним начало происходить нечто странное. Евгения Алексеевна рассказывала мне обо всем, и однажды, после одного страшного случая, когда парень снова едва не погиб, попросила меня о помощи. Так я оказался в твоей жизни, Максим, уже официально. Я решил, что однажды расскажу о моем вмешательстве, о руническом ставе, который тебе отчасти помог, отчасти наградил непростым талантом. Но к этому разговору мы должны были быть готовы оба. Ты не принимал себя с этим даром, чурался своих способностей. Мне было очень больно слышать, что ты предпочел бы умереть, чем очнуться «таким». Вместо того чтобы жить, ты все больше сосредотачивался на том мире, который тянул тебя назад. Связь оказалась слишком крепкой, и я с ужасом понимал, что однажды ты снова шагнешь за грань. Я выторговал для тебя лишь отсрочку, которой ты был совсем не рад. Что ж, твой талант оказался бы слишком тяжелым и для взрослого мужчины, что уж говорить о семнадцатилетнем парне! Клянусь, если бы мог стереть этот дар, я бы это сделал! Но исправить ничего уже было нельзя. И тогда я стал думать, как помочь тебе найти место в жизни с этим проклятым, как ты его называл, даром. В голову мне пришла идея агентства…
– Лучше бы вы, Сергей Степанович, просто носили на голове шляпу, а не генерировали идеи!
Шеф невольно улыбнулся, тогда как Макса раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он понимал, что Сергей Степанович действовал из лучших побуждений, но добрыми намерениями он выстлал дорогу в ад, причем в буквальном смысле слова. Проложил мост…
– Жизнь – забавная штука, – продолжил после недолгой паузы шеф. – Никогда не угадаешь, с кем и при каких обстоятельствах придется встретиться. Однажды мой путь привел меня к одному шаману. Наверняка Арсений рассказал вам об этом. Он показался мне интересным человеком. Мы проговорили весь вечер и расстались с чувством, что когда-нибудь снова встретимся. Так и произошло. У близкого человека Арсения случилась большая беда, и он попросил меня о помощи. Но перед этим мы оба почувствовали, что с нашими амулетами что-то произошло.