- Плевать, Витя, не надо, - сочувственно покачал головой Лосев. - Надо всё трезво взвесить и найти верную линию поведения, чтобы спасти всё, что ещё можно спасти.
- Зареветь и во всём признаться? - иронически спросил Виктор.
Виталий махнул рукой.
- Зареветь у тебя всё равно не получится, а признаваться тебе уже не в чём. И так всё ясно. И ни на кого не свалишь. Никто тебя не толкал, не подпоил. Нет главаря, нет подстрекателя. Даже тот парень, в красной рубахе… как его зовут, ты сказал?
- Я тебе ещё ничего не сказал.
- Да нет, вчера.
- Забыл.
- Ну, неважно. Потому что и он тут ни при чём. В крайнем случае может пройти как второстепенный соучастник. Или свидетель. Но третий уже не требуется.
- Он что же, по-твоему, против меня свидетелем пойдёт?
- А какой вообще свидетель может быть? Что он может сказать? Что ты нечаянно ножом махнул? Или что человек ты вообще-то хороший, но вот в тот вечер только оступился? Эх, Витя, а ведь было время, когда ты, допустим, гонял мяч и ни о чём плохом и в самом деле не думал.
- Мяч гонял, - со вздохом согласился вдруг Виктор. - Во второй лиге.
- Ого! А где стоял?
- В средней линии. Но и задачи в обороне ставили. Работал я с обеих ног, и, куда развернусь, никто угадать не мог.
- К такому всегда трудно пристроиться.
- Вот-вот. Тонкий розыгрыш я любил, - с тоской продолжал Витька, глядя мимо Виталия, куда-то за его спину. - Длинный пас, неожиданный, только вперёд, на атаку. Для этого форварды знаешь какие нужны?
- Как Блохин, например.
- Во. Со вкусом к умной атаке. Он от кого хочешь уйдёт. Помнишь, пять лет назад, с «Баварией»? Шварценбек за ним и тот не успевал. Шварценбек, не кто-нибудь! И какие он тогда голы забил, помнишь?
- Кто не помнит! Особенно второй. Прямо вдохновенный гол какой-то. Когда чувствуешь, что всё тебе удаётся. У тебя так бывало?
- Бывало. Тогда и я забивал. Ох, компания у нас тогда была! Сейчас половина уже в первой лиге играет. Пригласили.
- Как же ты из такой компании ушёл?
- Как, как… Обиделся сначала, дурак. На игру меня не поставили, видишь. А я ночи не спал, её ждал. Мне бы стерпеть. Ну, а тут ещё нехорошее дело открылось. Переманили у нас двоих. Вот они напоследок ту игру своим будущим коллегам и сдали, по существу. Я, как узнал, психанул, конечно. Напился, помню, в первый раз до потери сознания и всё бросил.
- А потом увидел, что и без тебя обошлись, и без тех двух.
- Ясное дело, обошлись.
- Эх, без всех нас обойтись можно, мы только обойтись не можем. Помнишь, как с «Араратом» было? «Незаменимых» выкинули, когда зазнались, переболели года два, и какая команда сейчас отличная, какие исполнители!
- «Арарат» - да, - увлечённо согласился Виктор. - Он ещё чемпионом будет, увидишь.
Вообще, оба они незаметно увлеклись и как бы выключились, ушли из первоначального состояния. В первый момент Лосев пошёл на это сознательно, но сразу же азарт собеседника увлёк и его самого. Больше всего даже не предметом разговора, хотя футбол он и в самом деле искренне любил. Нет, завязавшийся сейчас разговор увлёк его больше всего своей психологической и нравственной подоплёкой. Сейчас этот парень невольно раскрывался перед Лосёвым лучшей своей стороной, лучшими качествами, которые в нём ещё сохранились. И в этом смысле разговор получался весьма полезный.
- И совсем молодые ещё, - завистливо вздохнул Виктор, имея в виду команду армянских футболистов. - Но перспективные, это точно. А двое-трое, я тебе скажу, там уже классные игроки, хоть сейчас можно в сборную ставить.
- А тебе самому-то сколько?
- Мне? Двадцать. Да что я…
- Что ты? - с какой-то невольной, тоскливой злостью переспросил Лосев. - Да как ты мог, скажи мне, ни с того ни с сего вдруг на человека с ножом броситься? Как ты мог?
Виктор беспокойно заёрзал на стуле.
- А чего он ходит, где не надо! Вот мы ему и сказали, чтобы сматывал.
- Ты, что ли, сказал?
- Ну, Горшок. Какая разница?
- А чего он сказал?
Лосев, конечно, сразу уловил кличку, которая сорвалась у Виктора.
- Чего сказал? А вот чтобы в парке его больше не было.
- А почему?
- Почему, почему… Потому.
Витька явно не знал, что сказать. Но Лосев чувствовал, что какая-то причина существовала, серьёзная причина, почему парни потребовали от Шухмина, чтобы он ушёл из парка и больше там не показывался. Но причину эту Витька называть не хотел.
- Ты, Виктор, пойми, - посоветовал Лосев. - Просто так ты его хотел прогнать или не просто так, сейчас значения уже не имеет. Сейчас тебе надо думать о другом, о себе думать, надо сбрасывать годы.
- Это как же так сбрасывать? - удивился Виктор.
- А так. Допустим, статья предусматривает санкцию от двух до пяти лет. За одно и то же преступление. Меньше нельзя и больше нельзя.
- Интересное кино, - недоверчиво произнёс Витька. - Это зачем же так придумали?
- Чтобы суд мог, если само преступление доказано, учесть личность подсудимого, его поведение на следствии, мотивы преступления, то есть что толкнуло, понял?
- Понял, не глиняный.
- Вот поэтому я тебе и говорю, что надо годы сбрасывать. Два года это лучше пяти, такая арифметика тебе, надеюсь, понятна?
- Ещё бы…
- Так вот. Чтобы получить, допустим, два или три года, а не пять, надо, как минимум, себя правильно вести на следствии, помочь ему, а не мешать.
- А как максимум?
- Как максимум, Витя, надо искренне раскаяться не только в том, что совершил, но и во всей своей неправедной жизни, твёрдо раскаяться и твёрдо решить её менять. Но этого, честно говоря, я от тебя пока не жду. Это сразу не приходит. Ты пока помоги мне, исходя хотя бы из своих собственных интересов. Понял ты меня?
- Понял, - хмуро ответил Виктор. - Ну а какая статья мне светит?
- Вот опять же. Можно тут применить двести шестую, часть вторая. Это злостное хулиганство, особо дерзкое, сюда и твой нож войти может, и что групповое оно…
- Какое групповое? Я же один.
- Двое вас было, свидетели видели. И если один убежал, это ничего не меняет. Тем более он-то первый и пристал. Так что роли разные, но драка одна.
- Та-ак, - упавшим голосом протянул Витька. - И сколько же отламывается по этой статье?
- Как раз до пяти лет.
- Фью… - Витька даже присвистнул. - Годов не жалеют.
- Что верно, то верно, - согласился Лосев. - И с этим фактом надо считаться. Но могут квалифицировать твои действия и по другой статье. Допустим, сто девяносто первой - два. Это уже посягательство на жизнь работника милиции. Тут наказание предусмотрено от пяти до пятнадцати лет.
- Ну да?! - с тревогой воскликнул Виктор.
Виталий помедлил, соображая, и покачал головой.
- Нет, эта статья в данном случае применяться не должна. Вы ведь не знали, что Шухмин работник милиции, и он был не в форме, да ещё с девушкой. Ведь не знали, верно я говорю?
- Ну, ясное дело! Откуда нам было знать?
- Вот и я так думаю. Цели ограбления у вас тоже не было. Так?
- Так, - с готовностью подхватил Витька.
- Цель была дурацкая, как я погляжу, чтобы Шухмин больше не ходил с девушкой в парк. Почему-то от других посетителей вы этого не потребовали. Только к Шухмину прицепились. Почему? Может, и в самом деле работника милиции в нём узнали?
- Да нет же! Точно тебе говорю.
- Но тогда почему именно к нему? Учти, это и на суде у тебя спросят.
- Ну, почему… Пьяные были.
- Не то. Пьяные целый час ни за кем ходить не будут. Что-нибудь другое придумай, чтобы поверили. А лучше всего правду скажи. Ведь вы за ними целый час шли, так?
- А я помню, думаешь?
- А что вообще шли, это ты помнишь?
- Ну… вроде.
- Где вы их встретили?
- Где? Не помню уже.
- А ты постарайся.
- Говорю, не помню, и всё, - заупрямился Витька.
Лосев помолчал. Странно, однако. В этом пункте парень ведёт себя особенно упрямо. Место встречи с Шухминым и, следовательно, начало слежки, он указывать явно не желает. Может быть, здесь скрыта и причина слежки? Допустим, Шухмин в том месте увидел что-то неприятное для них, опасное, и они решили посмотреть, куда он после этого пойдёт, не в милицию ли? Но то же самое видели и десятки других людей вокруг. Почему эти парни выбрали именно Шухмина? Он иначе повёл себя, чем другие? Возможно. Но Шухмин про это ничего не сказал. Значит, он сам этого не заметил. А может быть, Шухмин со своей девушкой забрели куда-нибудь, где больше никого не было, и там Пётр что-то заметил? Может, эти парни там ограбили кого-то или куда-то залезли, что-то украли? Нет, в таких случаях убегают, а не следят за свидетелями. Да и не заметил Пётр ничего подозрительного, иначе бы он сказал. Странно. Всё очень странно.
Лосев вздохнул.
- Ну, гляди, Витя. Ведь к Шухмину вы прицепились не случайно, не спьяну.
- А пусть не торчит, где не надо! Вылупил, понимаешь, зенки свой… - Он вдруг умолк, словно натолкнулся на что-то, на стену какую-то, и нервно пробормотал, продолжая мять и тискать в руках свою старенькую кепку: - Да чего там говорить…
- Вот сейчас как раз и говорить, - спокойно заметил Лосев, подчёркнуто равнодушно заметил, как бы давал понять, что говорить сейчас - это прежде всего в интересах самого Витьки. - Впрочем, если хочешь, подожди. Ну, а дома у тебя кто, одна мать?
- Ещё сестрёнка. Шесть лет ей.
- А отец где?
- Десять лет, как убежал без оглядки. След давно простыл. От матери не один он сбежал уже. Кто хочешь сбежит.
- Ты что, неужели мать не любишь?
- А за что мне её любить? Она нас не замечает, мы её. И в расчёте.
Лосев отметил про себя это «мы».
- Кого же она замечает?
- Мужиков. А те её. Красивая больно.
- Сколько же ей лет?
- Тридцать девять или сорок. А дают тридцать. Раньше, как мужик какой приходил, меня за брата выдавала. Потеха.
- А теперь?
- Теперь ухожу. А Лялька ей не помеха. А сейчас и вовсе легче будет. Что сын в тюрьме,