– Мы планируем захват?
– Можно обдумать разные варианты.
– Ладно, – кивнул Мюллер. – Я попытаюсь что-нибудь разузнать.
Официант в короткой куртке забрал их тарелки.
– И еще одно, – сказал Дреммлер.
– Да?
– Четверых наших парней избили у входа в бар; они получили серьезные травмы и рассказали, что на них напал очень крупный мужчина. Американец, который полагает, что оккупация еще не закончилась. Он был с темноволосой женщиной.
– И?… – сказал Мюллер.
– Если верить Гельмуту Клоппу, это те самые следователи из Америки. Описания совпадают.
– Ладно.
– Я не могу допустить, чтобы американцы вышли сухими из воды. Клопп сказал, что мужчину зовут Ричер, женщину – Нигли. Я хотел бы их найти. Уверен, что шеф детективов знает, где они остановились. Узнай, не записал ли он куда-нибудь их адрес.
– Ладно, – снова кивнул Мюллер, – я попытаюсь выяснить.
В десять часов вечера по времени Гамбурга Рэтклифф одобрил план Б. Но в одиннадцать Ричер от него отказался. Курьер не вернулась домой. Она и не собиралась возвращаться. Теперь это стало очевидно. Гризман сказал, что она могла улететь на любом из двадцати с лишним международных рейсов, которые стартовали в течение последних нескольких часов. Или добралась местным до Берлина, где сделала пересадку. Возможно, доехала на машине до Амстердама. Или отправилась на поезде в Париж. Или остановилась на другой конспиративной квартире в Гамбурге, что уже само по себе являлось отдельным кошмаром.
Ричер и Синклер находились в номере Мэриан, они давно приняли душ и оделись. Нигли вернулась, и они быстро ввели ее в курс дела. Упущенные намеки, неверные выводы, запоздалое прозрение. Это неизбежно привело к обсуждению следующих шагов. И отпечатка пальца.
– Уайли имеет право на суд с участием присяжных заседателей, предусмотренный Шестой поправкой, – сказала Синклер. – Но до этого не дойдет, потому что мы засадим его на многие годы совсем по другой причине. И мы не можем позволить немцам взять его первыми, поскольку тогда возникнет высокая вероятность, что мы больше никогда его не увидим.
– А если попытаться с ними договориться? – сказала Нигли.
– Мы не можем оказаться в положении, когда нам придется просить у немцев разрешения проводить расследование собственного дела, связанного с нашей национальной безопасностью, так, как нам бы хотелось.
– Но тогда мы откажемся от слишком большого числа возможностей. А часы уже тикают. И очень громко.
– Ричер? – спросила Синклер.
– Я думаю, пятьдесят на пятьдесят. Обычные поиски в городе – пустая трата времени. Даже если они способны просматривать тысячу лиц в день, потребуется почти пять лет, чтобы проверить все население. Но их архивы могут быть полезны. Уайли появился в городе не более четырех месяцев назад. Это мы знаем точно. Таким образом, у нас есть четкая начальная дата. Очевидно, он снял жилье, потому что убил проститутку в ее квартире, а не в номере отеля. Значит, он где-то остановился. И у него есть новое имя, вероятно, немецкое, которое должно соответствовать паспорту, скорее всего, также немецкому. Он должен платить по счетам. Возможно, за телефон. У нас нет доступа к этим базам данных. Именно здесь Гризман может нам помочь.
– Да или нет?
– Я пристрастен, – сказал Ричер. – И должен этому парню.
– Он для тебя ничего не сделал. Ему не удалось найти Уайли, как, впрочем, и курьера.
– Он пытался.
– Что ты думаешь о мистере Бишопе из консульства?
– Главе местного отделения?
– Он – ветеран ЦРУ.
– Он не так уж плох для старика.
– Очевидно, наши старые специалисты, владеющие немецким языком, проходили подготовку при прежней системе. Для работы в Восточной Германии, а не на цивилизованном Западе. Он любят знать все обо всех. Для вербовки, шантажа и лучшего понимания местных реалий. У них есть подробные досье. И далеко не все находятся внутри официальных кабинетов.
– И?…
– Глава детективов Гризман около года назад был клиентом убитой проститутки. Четыре раза. Мы знаем это совершенно точно. Он потратил деньги, отложенные на обучение ребенка. Вот почему я полагаю, что он хочет поскорее закрыть дело, чтобы никто не начал изучать прошлое проститутки. Вот почему его просьба о помощи не так уж благородна.
Ричер немного помолчал.
– Ладно, – наконец сказал он.
– Так да или нет?
– Уайли все еще виновен в убийстве.
– Мы не можем повесить его дважды.
Ричер снова ответил не сразу.
– Гризман поступил глупо, – сказал он.
– Он уступил вожделению, – сказала Синклер. – Такое случается.
– Он поступил глупо, и ты поймешь через пять секунд почему. И только из-за того, что ты лучше меня.
Мэриан не ответила.
– Вот как, – пробормотала она через некоторое время.
Ричер кивнул.
– Мы можем забыть про отпечаток пальца. Нам нет нужды с ним торговаться; у нас появилась возможность получить от него все, что нам нужно, при помощи шантажа.
– Очень на это надеюсь, – сказала Синклер.
– Вот только я не хочу так поступать. Во всяком случае, пока, хорошо? Уайли – солдат, находящийся в самовольной отлучке в том же городе, что и я. Это как деньги в банке.
– Сколько времени может сэкономить тебе Гризман?
– В любом случае он – наша последняя надежда. Я не хочу погрязнуть в базах данных. Есть другие способы. Меня также обучали при прежней системе. Так что проблемы морали Гризмана пока не имеют значения. Сейчас он ничего не может для нас сделать.
– Ты так говоришь из-за того, что ему должен?
– Я так говорю потому, что это правда.
– Какие другие способы ты имеешь в виду?
– Нам нужно получше узнать Уайли. И тогда мы найдем его с другой стороны.
К тому времени Нигли уже сделала копии исходного досье находившегося в самоволке Уайли, они с Ричером оставили Синклер одну и направились в номер Нигли, чтобы его изучить. Хронология бегства была достаточно очевидной. Уайли не вернулся после обычного увольнения на девяносто шесть часов. Предельно просто. Он ничего не говорил своим товарищам о том, где собирается проводить увольнение. Лучше всего подходил Франкфурт, где из-за конвенций и съездов проституток было много и они отличались изобретательностью. Любил ли Уайли проституток? Не больше, чем любой другой мужчина.
Затем они принялись изучать его прошлое, чтобы составить о нем представление. Хобби, интересы, увлечения, любимые темы разговоров. Уайли родился в Техасе, поэтому часто обсуждал крупный рогатый скот. Он гордился своим родным городом. Иногда приходил в возбуждение и говорил вещи, о которых позднее жалел. Иногда просто молчал. Однажды сказал, что поступил на военную службу только из-за того, что его дядя рассказывал ему истории про Дэви Крокетта [16]. Он предпочитал пиво крепким напиткам и не курил. Не был женат и не говорил о подружке, которая ждала его дома. Уайли был полностью счастлив в том месте, где находился. Ему нравилась служба, и складывалось впечатление, что именно этим он и хотел заниматься.
– Странно, – сказала Нигли, – большинство солдат, уходящих в самоволку, не могут назвать себя счастливыми. Именно по этой причине они и сбегают.
– А кто захочет попасть на зенитную батарею где-то далеко на границе? К тому же он все еще рядовой. И навсегда им останется. Он должен был это знать.
– Дэви Крокетт вообще служил в армии?
– Не в этой. Он служил в ополчении округа Лоренс, штат Теннесси. Естественно, потом попал в форт Аламо. Конечно, это героическая история, но смерть во время осады, когда тебя окружают многочисленные враги, – не самый славный образ, который может привлечь новых рекрутов.
– Нам следует отыскать его дядю. Возможно, они близки.
– Ты думаешь, Уайли посылал ему по праздникам открытки?
– Он мог ему что-то рассказать. Мы знаем, что он может спонтанно о чем-то проболтаться, а потом пожалеть. Может быть, именно по этой причине он убил проститутку. Я слышала о подобных вещах. Парни хвастают о том, что сделали, потому что в какой-то момент прекрасно себя чувствуют и просто не могут удержаться.
– Хорошо, – согласился Ричер. – Найди дядю. И проверь, что думают про Уайли все его командиры за последние три года. Базовая подготовка, потом зенитная школа. Он действительно хотел попасть в Германию? Именно Германия как главная цель? Это может изменить мои представления о нем. Тогда получится, что он все спланировал с самого начала, а не оказался здесь случайно.
– Три года – слишком долгая игра.
– Если только речь не идет о ста миллионах долларов.
– У нас нет ничего, что стоило бы сто миллионов долларов.
– Сделай необходимые звонки, – сказал Ричер. – Я вернусь позднее.
– И куда вы собрались?
– Погулять.
– Я заметила, что сегодня вечером доктор Синклер выглядела более расслабленной.
– В самом деле?
– От нее исходит сияние.
– Может быть, она занимается йогой.
– Или глубоким дыханием.
Ричер промолчал.
Мюллер вошел в центральный полицейский участок, где работал. Он являлся заместителем начальника транспортного отдела, так что у него не было свободного доступа к кабинету Гризмана, но вечером здесь царили тишина и покой. На этаже, где находился кабинет Гризмана, имелись и другие кабинеты, перед которыми сидели секретарши. Сейчас их столы пустовали. Все боссы были бюрократами. Они делали записи, их секретарши проводили систематизацию во время второго завтрака, потом еще раз на следующее утро.
Лоток для входящих документов секретарши Гризмана был переполнен.
Мюллер не отличался храбростью, но был верен делу, которому служил. Он заключил сам с собой сделку: решил, что просмотрит лоток, но стол Гризмана трогать не станет. Это показалось ему разумным компромиссом. Мюллер не сомневался, что все члены их организации с ним согласятся. Информация – важная вещь, но еще важнее сохранить работу. Ну, что-то вроде того.