и абордажного крюка залезают на борт, а дальше-как повезет. В случае абордажа нам помогает огнем команда. Хотя практика показала, что она охотно участвует и в поимке воришек на судне. Понятно, отчего. Воришка может и личную вещь потащить, и судовое имущество, которое завтра пригодится, да и если он повредит пломбу, то возможны долгое разбирательство с грузом, точнее с его оплатой, что вредно отзывается на заработке.
Поэтому воришка на борту-личный враг команды. Стрелять в него, может, и не будут, но напишут на его организме твердыми предметами все, что о нем думают.
___________________----
До Царицына мы с Колянычем договорились нести вахты по восемь часов. А потом посмотрим-останется ли прежний график или перейдем на 12 часовые отрезки. В случае восьмичасовых отрезков тяжелее выспаться между уходом и приходом на пост, это я заметил еще раньше. При двенадцатичасовых отрезках-уже можно, но вот отработать смену тяжелее. И есть сложности с едою. Впрочем, среди охранников есть фанатики каждого графика. Есть и вообще любители четырехчасовых интервалов (однозначные извращенцы!)
'Сирена' плыла на север, вахты сменялись периодами отдыха, симми и фонсека пока скрашивали прелести консервированных каш. И никто пока не жаждал добраться о судна и груза. Возможно, здесь просто удачное сочетание размеров 'Сирены' и огромной ширины Великой. С низкого быстроходного катера пиратам сложно забраться на высокий борт судна-это ведь не скромная самоходная баржа. А у более крупного кораблика-нет превосходства в скорости. Насколько мне известно, речные пираты пользуются либо небольшими быстроходными лодками и катерами, либо обычными буксирчиками и самоходными баржами. Днем такие вроде как обычные суда изображают мирных купцов и рыболовов, а когда гаснет закат, то лучше с ними не встречаться.
Девятьсот с небольшим километров до Царицына судно прошло за почти четыре дня хода. Пожалуй, мы правильно выбрали интервал вахт- больно много вокруг было судов, как попутных, так и встречных, то и дело при сближении приходилось быть настороже. А ночью-тем паче. Впереди по курсу идет какая-то баржа со включенным палубным освещением. И вдруг внезапно уваливается вправо, почти нам под форштевень. Что это-пьяный рулевой (увы, не так редко случается), попытка обвинить 'Сирену' в таране и нагреть руки на судебной тяжбе (тоже не редкость), попытка внезапного абордажа? А реагируешь каждый раз как на абордаж. Хотя все может быть-начнется как случайное столкновение, а потом горестно плачущие при виде последствий тарана аборигены-матросы внезапно достанут дробовики и энфилды.
Энфилды-это их любовь, хотя трехлинейки и маузеры дешевле- потому что емкий магазин дает возможность быстро засыпать противника пулями без перезарядки. Они же не солдаты, ведущие войну против других солдат, им важно налететь, смять и подавить. Конечно, самозарядная винтовка подходит еще лучше, но ее аборигену еще и раздобыть надо. Разве что как трофей. Вот гуляй-польские пираты это себе могут позволить, и пулемет тоже. Но про их пиратские проделки на Нижнем Итиле я не слышал. Как наемники они на крайний юг уходили, это да. А пираты Нижнего Итиля-это местные энтузиасты из аборигенских государств, что выходят на берега реки.
Погрузка и разгрузка в Царицыне велись в ударном темпе, даже без перерыва на темноту. Включили палубное освещение и прожектор. Взамен выгруженного турбинного масла нужно было пристроить четыре больших ящика со станками или чем-то в этом роде. Этим экипажу задали серьезную задачу, как их в большом трюме раскрепить, чтобы они не двигались по настилу. Хоть на реке нет такой качки, как на море, но крепить груз надо. Сделали какие-то распорки из досок и бревен и трюм закрыли. Ура! Конец нашему с Колянычем бдению в царицынском порту! Дождались часть команды с берега, пришедшую весьма тепленькими И отчалили.
Теперь до Самары заходов в порты не будет-эти станки из носового трюма идут туда же.
После Царицына движение чуть замедлилось. По каким-то судоводительским причинам суда, идущие вверх по Великой на отрезке от Царицына до Сызрани должны уменьшать ход. Мне эту причину когда-то даже называли, но я не стал забивать голову ею. Вроде что-то связано с глубиной реки и волнообразованием при этом. Ибо какая мне разница -отчего медленнее идут! Просто надо это учитывать, ибо неспешно идущее судно-мишень для абордажа, вот и все. А потом появилась еще и одна причина для задержки - мы- таки столкнулись, причем не с аборигенским судном, а со сторожевым катером. Вот уж от кого не ожидал тарана, так о них. Хотя таран-это несколько громко сказано- прошлись впритирку бортами, ободрав краску до металла и свернув швартовные кранцы. Водотечности вроде как не должно было быть. Но в журнал записали, что тогда-то и где было столкновение с катером, а потом последовательно вскрывали трюмы, смотрели, нет ли воды, а потом снова пломбировали. Изгадили мне половину времени отдыха. Груз при столкновении совсем не пострадал, так что, как только оформили все бумаги, мы двинулись дальше. Ход сначала еще более уменьшили, но когда выяснилось, что руль и винт работают без ограничений, то ход снова увеличили.
С Колянычем мы общались мало, пяток минут при приеме-сдаче вахт. Восемь часов бдения на заполненной судами реке все же сильно выматывают, потому сдал - и быстрее идешь в каюту. Тебе еще и отдохнуть надо, и поесть приготовить, и за собой последить. А все это времени много отбирает. Вот с матросами время поболтать иногда было, когда обходишь палубу дозором, а они подкрашивают или ремонтируют что-то свое. Ну или с коком, пока суп из концентрата доходит до кондиции и чай заваривается. А дальше берешь миску-кружку и тащишь в каюту. На речной глади все куда проще, чем на море-качки нет, только легкая вибрация корпуса от работы машин. Города и поселки покрупнее на этом участке реки на высоком правом берегу, на левом, низком-только небольшие села или сторожевые форты напротив левобережных городов. Да -забыл еще городок Капустин, в котором добывается минерал, содержащий стронций. Так что, когда над Поречьем летит трассирующая пуля или рассыпает искры фейерверк-это все обеспечивает Капустин (ну, когда цвет огня красный). Минерал для трасс зеленого цвета добывают в казанских владениях, а откуда берутся составы для других цветов-не готов сказать. Может, гномы в своих копях добывают, может, и люди.
Так что при плавании ночью огни светят больше на правом берегу, а левый темнеет. Хотя на воде частенько горят фонарики. Это здешние рыбаки ловят некоторых рыб острогами. На носу лодки на специально поддоне разжигается огонь или фонарь ставится, а рыбак с острогою восседает на корме и бьёт рыб ею. Хемем, черная иминна... Возле левого берега есть заводи, где эти рыбы любят питаться. Вот, во время ночных кормежек и они сами становятся едою. Иминна даже деликатесной считается. Я, правда, никогда ее не ел. Вот как-то так и вышло, что не попробовал. Надо будет наверстать упущенное, перейдя к спокойной жизни. Да, пора уже малость успокоиться. Как ни приляжешь отдохнуть меж вахтами-снится всякая ересь. Во снах я все бегаю куда-то и от кого-то, что-то ищу, только толку от этого абсолютно никакого. И во сне нужные дела не делаются, к тому же никак не выспаться не выходило. Вставал, как побитый и частенько потом с хрустом зевал, рискуя вывихнуть челюсть.____________-
Но некому уже говорить мне, как в детстве, когда я читал ночью украдкой и оттого зевал, не выспавшись: 'Закрой рот, а то ворона залетит'.
Самара встретила ветром, летним дождем и каким-то особенным запахом с недалекого нефтеперерабатывающего завода. Все знакомые, бывавшие там, так и говорили, что обычно завод неудобств не доставляет, но периодически на нем включают какую-то установку, и тогда запах доносится аж до Самары. Мне он напоминал запах полежавших на земле и солнышке убитых. Интересно, что там сейчас на заводе делают и кто из работающих этим запахом наслаждается весь рабочий день? К причалу мы ошвартовались быстро, а вот очередь на разгрузку дошла аж через шесть часов. Плавучий кран поднял станки или механизмы из носового трюма, а из других выгружали вручную. Грузчики то и дело летали то вглубь трюма, то наружу. У каждого изогнутый крюк, которым они пользовались для перетаскивания ящиков по палубе волоком. Грузили сразу из обоих трюмов. Мы с Колянычем были не против-так закончат быстрее. А учет грузов-это все равно не к нам, для этого вот стоят два субъекта, называемых тальманами, и ставят палочки, обозначающие единицы выгруженных ящиков. Мы же следили за тем, чтобы не было нападения на судно, и вынимаемый из трюма груз на самом судне не уходил налево. А когда ящик фруктовых консервов вынесен грузчиком из трюма, учтен в документах и пошел по сходне вниз-все в порядке. Один ящик грузчики все же уронили на палубу. Металлические банки в основном уцелели, помялись только две из них. Дальше пошел громкий разговор между помощником капитана, тальманами, и представителем бригады грузчиков. Но я сильно не вдавался в подробности-это уже не наша с Колянычем часть. Да, я слышал, что некоторые ящики специально роняют, чтобы была добыча. Его потом заколотят, но внутри окажется чуть меньше банок, чем раньше... В каждой избушке свои игрушки.
Я как-то и не заметил, куда переносили разгружаемые ящики и мешки. Те самые станки перегрузили плавкраном на небольшую баржу, и буксир поволок ее выше по течению. Интересно, для чего? Но разглядывать баржу и станки было некогда- надо было поглядывать и за тем, чтобы грузчики не убрали с судна и мачту, и шлюпки, сказав, что все так и было до их прихода. Разгрузку закончили почти что на закате. Журналы пополнились последними записями о выгрузке охраняемых трюмов. Приказчик из самарского филиала Малодедова заверил передачу функций охраны. Эпопея закончилась, без крови, без стрельбы и ужасов. Работы было до демоновой матери, но все теперь позади. Завтра пойдем в контору за расчетом, а эту ночь можно провести еще на судне. Это я сделал, пойдя и завалившись на койку. Коляныч же отправился на берег в сторону портового кабака 'Волна'. Ворота из порта в город сейчас закроют, поэтому если он примет нужный объем жидкости в кабаке за воротами, то не сможет вернуться на судно. А вот в внутрипортовом заведении он может гудеть сколько хочет, не имея проблем с входом и выходом. Я же, как только свалился, так и заснул, без потерь времени на засыпание и размышления перед сном.