Следующей моей жертвой стала крупная улитка, чья раковина громко хрустнула под ногой. Так, сея по дороге смерть и разрушения, я двигался дальше, пока не вышел на дорогу. Куда по ней? Вроде как местность понижается туда, вот и направлюсь в этот низ. За дорогою явно никто не ухаживал, потому как два встретившихся мостика через пересекавшие ее ручьи выглядели так, что я предпочел прыгать по валунам через них. К обеду впереди показался склон горы, застроенный домами. Осталось понадеяться, что в этом городе чужеземцев терпят, в жертву богам не приносят и на обед не кушают под каким-то местным соусом. И не похож я ни на кого из здешних типов, по которым плачет эшафот.
Поскольку все это не предвидишь, я побрел к домам. Но чем ближе подходил, тем меньше мне хотелось туда. Просто вот душа сопротивлялась и без всяких видимых оснований. Но приходилось идти-раз я сюда попал, то для чего-то. Если же я буду искать только харчевни или кабаки, то как увижу то, что должен увидеть?
Предчувствия сбылись, поэтому я сполна насладился мертвым городом. И удивительного я увидел много-все знакомые мне города имели оборонительные стены и разное другое, что мешает врагу или тварям прийти в гости. Здесь этого совсем не было. Разумеется, если их строить из дерева, то они когда-то сгниют и развалятся. Пусть здесь они истлели, но где признаки рва и кольцевого возвышения, на котором они некогда стояли? Да и гнилое дерево в самих домах еще сохранялось. Поэтому вокруг города должен быть кольцеобразный склад гнилушек, но нет ничего подобного. А вот это крайне занимательно и подозрительно, потому что о городах без защиты мне доводилось слышать только в том мире, из которого сюда прибыли пришлые. Неужели это я вернулся в него? Или просто это город провалился сюда и остался заброшенным? Но, видимо, я ошибался. Даже та часть провалившихся сюда городов пришлых, что не осталась в прежнем мире- это заводы, автомобили, железные мосты. остатки рельсовых дорог. Множество металла. Мир служащего человеку металла. Я знаю, о чем говорю, ибо приходилось быть в экспедиции в таком не выжившем после перемещения городе. Вот заходишь в тамошний дом, совсем небольшой, вроде отцовского. Отапливается он от некоего котла немалых размеров, от которого идут трубы и под каждым окном массивные батареи. Холодильники, газовые плиты, какие-то механизмы, назначение которых непонятно. В многоквартирных домах подъемные механизмы, чтобы люди не били ноги, поднимаясь вверх по этажам, которых целых девять! Правда, верхние этажи рассыпались и лежат по соседству. Просто нет слов, чтобы описать все это, как жили наши предки. Мы за прошедшие пару столетий сохранили только часть их. В том городе были несколько видов транспорта: один ездил по уличным металлическим желобам, другой на шинах вроде автомобильных, и оба они приводились в действие электричеством от подвешенной на столбах проводной сети! Автомобили вроде наших там тоже были. Вдоль улицы металлические ларьки и телефонные будки. Гномы от зависти к тамошним рудокопам и металлургам полопаются. А если им рассказать про огромный многоковшовый экскаватор, что ржавеет на окраине - они повесятся на сталактитах от ощущения собственной ничтожности.
Но этот город был явно не из них, я бы сказал, что выглядел он как богатый аборигенский город, где самые бедные имеют каменный домик. Никаких машин не видно. Металл есть, но его -как у тех же аборигенов- дверные петли, замки, оконные ручки, засовы. Было и стекло, но побилось когда-то в прошлом. Дома в один или два этажа, с дворовыми галереями, мощеными камнем дворами- вот это можно только приветствовать. Стены большей частью из тесаного камня симпатичных расцветок, розовато-серого, бело-желтого, зеленоватого. Крыши там, где они еще есть- черепичные. Перекрытия меж этажами и галереи были деревянными, но большею частью рухнули. С дверьми и окнами случилось то же самое, хотя им кое-где явно помогали, потому как на остатках толстых воротных столбов явно следы яростных ударов топора. Толстое дерево столба еще не успело спрятать эту улику, упав и рассыпавшись.
На улицах тоже следы благоустройства: мощеные камнем русла для ручейков, фонтаны, из которых до сих пор течет вода, каменные мостики. Центральная площадь вымощена, посередине что-то вроде подиума. Заборы, кстати, на улицу выходят высокие, в человеческий рост, а вот меж домами приблизительно по пояс. В фасадные стенки домов вделаны плиты из красноватого и черного камня с не то орнаментом, не то надписями. Я попытался походить по нескольким усадьбам, но зрелище мне это не доставило радости. В сами дома я лазать не стал, а вот во дворах нашлись следы драмы: скелеты хозяев большие и маленькие, лежащие прямо и скорчившиеся. Позы некоторых скелетов на земле и с рядом прибитыми колышками мне активно не понравились. Знакомый такой почерк некоторых кочевников. Взяв город, деревню или лагерь соперников, они начинают активное использование захваченного. Те женщины, что не пойдут за выкуп или на продажу на невольничий рынок, скажем так, используются всеми желающими. Вот их и привязывают к вбитым в землю колышкам, чтобы не сопротивлялись этим всем желающим. Здесь город был побогаче, поэтому использовали металлические костыли, которые ржавчина еще не съела. В одном из дворов был колодец, ныне сухой. На дне -костяки и черепа очень небольшого размера. На двух скелетах шейные позвонки несут следы надпилов- не сильно умелый палач пытался отрезать голову, но не преуспел. Да, такое увидишь и появляется жгучее желание разобраться с анатомией этих энтузиастов. В их головах явно крайний дефицит свинца и плохая вентиляция, приводящая именно к таким поступкам. Увы, мое желание опоздало. Тут уже десятилетия прошли. Хотя...сделавшие это жили явно неподалеку. Потому как нет множества разбросанных и поломанных, а оттого неподобранных вещей, которые обычно сопровождают погром. А вот если устроить ужас в соседнем городе и селе и с тщанием подойти к сбору трофеев, то так и должно быть. Тогда их жертвы должны были мучиться долго, потому как захватчики никуда не спешили. Может, даже несколько дней.
Жертвой моих эмоций опять стала змея, выползшая из трещины забора. Ей так наподдал, что только желтое брюшко мелькнуло в воздухе.
'Лети, наша песня, по горам и долам
И скройся вдали с выраженьем веселым!'
Найти что-то в этом городе уже не имеет смысла-все забрали еще тогда. А когда-ну лет пятьдесят назад, я ведь не знаю, насколько стойки здешние деревья на открытом воздухе. Скелеты при прикосновении рассыпаются, но тут тот же вопрос, что и с деревом. Конечно, клады могут оказаться где-то в укромных местах домов, но стоит ли тратить на это время?
Я еще зашел в здание, которое мне показалось чем-то вроде городской ратуши. Да, оно было явно нежилое, только гости и там поработали. Мебель из красивой древесины ярко-желтого цвета, но ее очень качественно пощепали топорами, словно эти скамейки, столы и лари были символом ненавистной власти. И разнося лезвием стол, кто-то ощущал, то рубит саму власть. Бумаги явно свалили в один из ларей и подожгли, правда, горело плохо. Обитатели города пользовались бумагой, которая тут же рассыпалась при прикосновении, когда я попробовал достать из старого кострища недогоревшие листы. Так что теперь можно сказать, что на плитах был не орнамент, а надписи. Вот только читать их я не мог: такого алфавита доселе даже и не видал. Конечно, для разных нужд есть тайные языки и алфавиты, но вряд ли ими пользуются в магистратах и думах. Туда вроде неграмотных не должны брать, но читаешь порою городское постановление и убеждаешься, что буквы вроде знакомые и складываются в знакомые слова, но смысла их никак не доищешься.
Да, я все время искал следы магической активности, но ощущал лишь ее естественные токи в природе. Ничего вроде артефактов мною не ощущалось. Надо скорее уходить из этого кладбища. До заката времени еще много, но вот дойду ли я до какого-то другого жилища, пока еще не стемнело? Не знаю, но ночевать в этом царстве смерти я не хочу. Совершенно определенно не хочу.
И я двинул далее по продолжению дороги, надеясь, что она приведет меня до не столь неприятного места. Но с приятным местом дорога не спешила, оттого до темноты я шел по ней, людей опять же не увидел, зато птиц хватало. Я уже стал прикидывать, где мне спать- на дереве или под деревом, когда заметил напротив поворота дороги расселину в скале. Ей-ей, это же пещера! И правда, довольно приличный грот, относительно сухой и не сильно загаженный предыдущими посетителями. Так что до темноты я в темпе очистил пол от следов тех, кто был тут раньше и Силою разогрел себе чаю. Жечь костер счел неблагоразумным. Итого я второй день питаюсь мало и только холодным, из горячего только чай. Впрочем, бывало и хуже: и камыш, и каши степняков с соленым сыром. Был как-то день только грушевой диеты, да и еще груши -дички! А пещера-это здорово. В тверских, ярославских и нижегородских владениях ночевать одному вне жилья- замаскированная попытка самоубийства. В Ребольде, на юге казанских владений и под Саратовом- уже рискнуть можно, хотя может не повезти. Под Царицыном-ну разве что какая-то тварь из реки вылезет или змея. Под Астраханью лучше и не пробовать, особенно в мангровых лесах. Хотя местные утверждают, что они могут переночевать в лесу и выжить. Ну да, это так они саморазоблачаются либо в неуемной брехне, либо в эльфийском происхождении. Эльфа отчего-то не трогают ни змеи, ни твари из Болот, да и зверье не очень. По крайней мере они так утверждают.
Поставил на входе две дорожки сторожков и мирно спал до рассвета, когда какой-то местный шакал встретил солнце долгим воем. Вот после этого уже не заснешь.
Приблизительно через час ходьбы я обнаружил засаду. Устроились они тихо и скрытно от глаза в придорожных кустах, но их подвел порыв ветра, донесший с той стороны один специфический запах. Оружие с фитильным воспламенением использует длинный фитиль, который долго и медленно тлеет, а уголек его не отваливается, если его задеть. Вот для этого фитиль вываривается в чем-то вроде щелока с порохом. Тлеющий фитиль и дает такой специфический запах. А если кто-то тихо сидит и палит фитиль, значит, он на кого-то охотится. Поэтому я их обошел и оказался в тылу. Сидели там два типа чуть старше меня, и, судя по похожим мордам, братья, ожидая кого-то. Для маскировки они поверх одежды надели дырявые рубахи, явно вываренные в каком-то отваре травы или листьев, а в дырки насовали свежесломанных зеленых веток. Сидит такой кустик тихо, не болтает, табак не курит и внимательно следит за дорогой, а ружье наизготовку. Надавит палец на пуговку, и пружина подаст фитиль к полке. С небольшой затяжкой вспыхнет порох, а вот дальше лотерея.