Вечная философия — страница 58 из 67

Алмазная сутра

И все же слова, при всей своей неадекватности и абсолютной несхожести с излагаемыми ими факты, остаются самыми надежными и точными символами. Каждый раз, когда мы хотим точно изложить факты или идеи, мы должны обращаться к словам. Церемония, резное или рисованное изображение, могут содержать в себе более глубокий смысл и передавать больше оттенков этого смысла, чем словесная формула; но, скорее всего, они передадут эти оттенки в гораздо более смутной и расплывчатой форме. В современной литературе часто можно встретить суждение, что средневековые соборы были архитектурным, скульптурным и живописным эквивалентом теологической summa и что верующие Средневековья, восхищаясь окружавшими их произведениями искусства, одновременно познавали суть доктрины. У наиболее ревностных церковников Средневековья явно была иная точка зрения. Культон цитирует речь одного из проповедников, который жаловался, что прихожане получают совершенно неверное представление о католицизме, потому что разглядывают картины, вместо того, чтобы слушать проповедь. (Нечто подобное произошло не когда-нибудь, а именно в наше время. Индейцы-католики Центральной Америки создали самые дикие виды ереси в результате длительных размышлений над резными и рисованными символами, которыми конкистадоры наполнили их храмы.) Недовольство святого Бернара богатством Клюнийской архитектуры, скульптуры и церемониала было вызвано как интеллектуальными, так и чисто нравственными соображениями. "Глаз натыкается на такое количество разнообразных форм, что у человека возникает искушение больше разглядывать камни, чем читать книги, провести целый день в созерцании резных изображений, а не в размышлениях о законе Божьем". Душа приходит к знанию, единящему ее с Реальностью, только в результате безобразных размышлений; поэтому те, кто подобно святому Бернару и его цистерцианцам, действительно хотят достичь главной цели человека, считают, что чем меньше им на глаза попадается отвлекающих символов, тем лучше.

Большинство людей поклоняется богам потому, что хочет добиться успеха в своих земных делах. С помощью этого поклонения, здесь на земле, можно очень быстро добиться материального успеха.

Бхагавад Гита

Те, кто очистил себя своими добрыми деяниями, делятся на четыре группы поклоняющихся Мне людей: уставшие от мира, ищущие знания, ищущие счастья и обладающие духовной проницательностью.

Обладающие духовной проницательностью – лучшие из них.

Они находятся в постоянном единстве со Мной.

Они всегда посвящают себя Мне и никому другому.

Ибо Я мил этим людям, а они – Мне.

Разумеется, все эти люди – благородны;

Но обладающего духовной проницательностью

Я считаю своим собственным "Я". Ибо он один любит Меня

За то, что Я – это Я,

Главная и единственная цель Его преданного сердца.

В течение его долгой жизни Его проницательность развивается;

Он считает Меня своим убежищем,

Зная, что Брахман – это все.

Как редко встречаются такие великие люди!

Люди, проницательность которых притупили их мирские желания, создают той или иной ритуал или культ, и обращаются к различным богам, соответственно импульсу их природы. Но совершенно не важно, какое именно божество выберет себе верующий, ибо если у него есть вера, Я сделаю его веру непоколебимой. Получив от меня в дар веру, он поклоняется своему божеству и получает у него все. о чем просит. Но на самом деле Я, и только Я, удовлетворяю его просьбы.

Но люди слабого понимания молятся только о преходящих и бренных вещах. Поклонники дэвов отправятся к дэвам. Те, кто поклоняется Мне, придут ко Мне.[23]

Бхагавад Гита

Если истинно верующие постоянно отправляют священные ритуалы, то они оказывают более или менее постоянное воздействие на психическую среду, в которой "купаются" индивидуальные умы и из которой они, так сказать, выкристаллизовываются в личности, достигающие более или менее полного развития, соответствующего более или менее совершенному развитию тел, с которыми они связаны. (Выдающийся современный философ доктор Ч.Д.Броуд в своем эссе, включенном в "Записки Общества Психических Исследований", написал по поводу этой психической среды следующие слова. "Должно быть, мы должны серьезно задуматься над вероятностью того, что ощущения личности вызывают более или менее постоянные изменения в структуре или функционировании чего-то, что не является ни разумом личности, ни ее мозгом. Нет никаких оснований предполагать, что эта среда является чем-то, что можно определить местоимениями типа "мое", "твое", "его", подобно тому, как мы определяем ими разум и одушевленное тело... Изменения среды, порожденные определенными прошлыми ощущениями индивидуума М, получают новый импульс от нынешних ощущений и интересов индивидуума Н и становятся причинными факторами, порождающими или изменяющими последующие ощущения Н".) Внутри этой психической среды или не-личностного субстрата индивидуальных умов независимо существует нечто, что мы можем метафорически назвать "вихревым движением", обладающим своей собственной производной и вторичной объективностью; поэтому, каждый раз при отправлении ритуала индивидуумы, чья вера достаточно сильна, действительно обнаруживают "нечто", отличное от субъективного "чего-то", существующего в их воображении. И до тех пор, пока это спроецированное психическое существо питается верой и любовью своих поклонников, оно обладает не только объективностью, но и способностью отвечать на молитвы. В конечном итоге, разумеется, истинным является выражение "Я, и только Я, удовлетворяю просьбы", смысл которого заключается в том, что все происходит в соответствии с божественными законами, обязательными как для материальных, так и для психических и духовных аспектов вселенной. Тем не менее, дэвы (те несовершенные формы, посредством которых люди из-за своего добровольного невежества поклоняются божественной Основе) могут считаться относительно независимыми силами. Примитивное представление о том, что боги питаются принесенными им жертвами, является, просто-напросто, схематичным выражением глубокой истины. Когда культ утрачивает привлекательность, когда вера слабеет, дэвы заболевают и, в конце концов, умирают. Европа полна старых гробниц, лежащие в которых святые, Девы и реликвии утратили силу и вторичную объективность, которыми они когда-то обладали. Например, в те времена, когда жил и творил Чосер, дэв по имени Томас Беккет давал любому пришедшему в Кентербери пилигриму при условии, что тот обладал достаточно сильной верой, все блага, о которых тот только мог попросить. Теперь это когда-то могущественное божество – всего лишь мертвый камень; но есть еще церкви на Западе, мечети и храмы на Востоке, в который даже самые нерелигиозные и психически устойчивые туристы не могут не почувствовать ощутимое присутствие чего-то "сверхъестественного". Разумеется, ошибочным будет предположение, что они ощущают присутствие Бога, который есть Дух и которому надо поклоняться в душе; скорее, они ощущают психическое присутствие мыслей человека о конкретной, ограниченной форме Бога, и чувств, которые он испытывает к этой форме, обращаясь к ней "соответственно импульсу своей натуры"; мысли и чувства проецируются в объективность и бродят по священному месту так же, как мысли и чувства другого рода, но такого же напряжения, бродят по местам былых страданий или преступлений. Нечто действительно присутствует в священных местах и присутствие это вызвано отправлением традиционных ритуалов или изначально присуще священному объекту, имени или формуле; но это "нечто" является не Богом или аватарой, а чем-то, что может отражать божественную Реальность, но что меньше этой Реальности и не похоже на нее.

"Сладка память об Иисусе и доставляет истинное наслаждение сердцу; но слаще меда и всего остального – его присутствие".

Это первое четверостишие известного гимна двенадцатого века, состоящее всего из семнадцати слов и междометий, представляет собой определение связи между ритуалом и истинным присутствием Бога, а также реакции верующего и на то, и на другое.

Систематическое культивирование memoria (вещи, самой по себе, полной сладости) поначалу приводит к воскрешению воспоминаний о непосредственном ощущении praesenlia[24], а потом, в некоторых случаях, выливается в само это ощущение, которое приносит с собой наслаждение совершенно иного и более высокого порядка. Существо, присутствие (спроецированная объективность которого иногда бывает настолько полной, что ее ощущают не только истово верующие, но и более или менее равнодушные посторонние) которого ощущается в том или ином месте, всегда является тем божественным существом, о котором в данной местности помнят испокон веков – Иисусом, Кришной или Амитабхой Буддой.

Ценность этого упражнения (повторения имени Амитабха Будды) заключается в следующем. До тех пор, пока один человек выполняет свои духовные упражнения, а другой – свои, они уравновешивают друг друга и не имеет значения, встречаются они или нет. Но если два человека выполняют одни и те же упражнения, то их память становится все крепче и крепче, они, из жизни в жизнь, помнят друг о друге и развивают близость друг к другу. Более того, кто бы не повторял имя Амитабха Будды, сегодня или в будущем, обязательно увидит Будду Амитабху и навсегда соединится с ним. В силу этого единства, подобно тому, как создатель духов весь пропитывается их запахом, такой человек умащается состраданием Амитабхи и просветляется, не прибегая ни к каким другим средствам.

Сурангама сутра

Теперь мы видим, что истовая вера в сочетании с упорным следованием многих людей определенной форме поклонения или духовных упражнений, имеет тенденцию объективировать идею или воспоминание, которые являются ее содержанием, и создавать своего рода настоящее присутствие чего-то сверхъестественного, которое верующие обнаруживают "там" не реже, и совершенно иначе, чем "здесь". До тех пор, пока дело обстоит именно так, ритуалист абсолютно прав, используя свои священные слова и действия, силу которых при других обстоятельствах можно было бы назвать магической. Мантра на самом деле действует, жертвоприношение действительно дает результаты, таинство притягивает благодать