Разум одержал верх над эмоциями. Мужчины решили договориться.
Как задержанная, Ульяна не могла оставаться в доме дознавателя. Как вместилище души Принцессы, отправлять её в тюрьму было нельзя. Храмов, в которые дозволялось заключать пленников, поблизости тоже не имелось. Поэтому, когда один из стражников вспомнил о здании Архива, обрадовались все.
- Я выставлю там усиленную охрану. Ты, - дознаватель окинул взглядом гибкую фигуру Шона, - можешь находиться рядом с ней. Только оружие оставь снаружи.
Тигр усмехнулся. Оба знали, что отсутствие клинка никак ему не помешает. Но ссориться с приближенным Аиджи, да к тому же Небожителем, дознаватель явно не хотел.
- Согласен. Только эту ночь Ульяна проведет здесь. Ей надо отдохнуть и восстановить силы. К тому же подозреваю, что в Архив давно никто не заглядывал... Он, вообще, пригоден для жизни?
В результате договорились, что за ночь Архив немного приведут в порядок, отгородив угол, а Ульяна пока побудет здесь: и выспится, и придет в себя.
Отдохнуть не получилось: всю ночь мучили кошмары, и рассвет Ульяна встретила почти с радостью. Но по большому счету ей было все равно, что последует дальше. Она просто смотрела на Шона, что сидел рядом с кроватью на стуле и дремал, двумя руками обняв меч. Почему-то возле него Уля чувствовала покой. И немного - счастье.
При этом не заблуждалась: несмотря на все перипетии, страсть не угасла полностью. А еще отголоски эмоций Лишаны. Принцесса любила Шона неистово и искренне. Её чувства были чисты, как родник на высокогорном плато, и не могли не передаться Ульяне.
Отказываться от них не хотелось.
Уля пошевелилась, устраиваясь поудобнее.
Шон тут же проснулся.
- Как самочувствие?
- Хочется умереть.
Шон перетек к кровати одним плавным движением. Меч остался стоять, прислоненный к стулу.
- Нельзя так говорить. Человеческая жизнь лишь миг в океане времени. Не призывай смерть, иначе она вспомнит о тебе.
Ульяна отвернулась. Забота Тигра была приятна, но не внушала иллюзий. А он тем временем налил в тазик для умывания воду, намочил полотенце и, осторожно касаясь, начал вытирать Улино лицо:
- Сейчас станет полегче. Умоешься, позавтракаешь... Ты обязательно должна поесть, чтобы набраться сил для путешествия.
Он обращался с Ульяной, как с тяжелобольной. Болтал о несущественном, ни словом, ни жестом не выдавая тревоги за будущее. Но от этого опасность не исчезала:
- Это будет больно?
- Что? - рука с полотенцем замерла.
- Когда Аиджи принесет меня в жертву. Это будет больно? А после смерти что-нибудь чувствуешь?
Полотенце полетело в таз, забрызгав все вокруг.
- Кто говорит о жертвоприношении? И с чего ты вообще взяла, что попадешь к Аиджи? Я не дам тебя в обиду!
Ульяне очень хотелось верить. Но факты говорили о другом. И все-таки она отогнала здравый смысл. Какой прок накручивать себя, если ничего изменить не в силах? По крайней мере, Шон рядом. И пусть в её глазах он видит другую... Ульяна приняла правила игры. Себе не лгала никогда и теперь понимала: влюбилась, как кошка. А горечь от ощущения ворованного счастья заглушил поцелуй: шалея от собственной смелости, Уля ухватила Шона за прядь волос и притянула к себе. И мир перестал существовать.
Он опомнился первым. Отпрянул, хватая ртом воздух. Синие глаза сверкали яростью и... желанием. Чтобы справиться с эмоциями, Ульяне пришлось закусить губу.
Шон справился первым. А потом глухо попросил:
- Не делай так больше. Пожалуйста.
На лице отразилась боль, и Ульяна поспешно отвернулась. Этого она хотела меньше всего - причинить кому-то боль.
Двери распахнулись, и Шон зарычал, хватаясь за меч. Но это дознаватель пришел сообщить, что для переезда все готово.
- Здесь завтрак для вас обоих. И одежда для девушки. Не задерживайтесь.
Уля вздохнула. У неё оставалась только одна надежда поставить точку: вывести Аиджи из себя. Так, чтобы та забылась и просто прикончила её на месте. Быстро и безболезненно.
Но Шон не догадывался об этих мыслях и продолжал хлопотать:
- Тебе надо поесть, иначе ты не выдержишь в дороге.
Он взял миску и поднес ложку к самым губам Ульяны, заставляя открыть рот. Кормил, как ребенка. Сил противиться не осталось, да и не хотелось: такая забота была приятна. Хотя Уля и чувствовала себя воровкой: нежность Шона предназначалась другой женщине.
Потом он указал на сверток:
- Справишься сама? Я выйду...
Уля кивнула.
Принесенная дознавателем одежда очень отличалась от уже знакомых ей нарядов. Длинная верхняя юбка, кофта на завязках с узкими рукавами. И нижнее белье. Ульяна тщательно его осмотрела. Новое!
Хлопок и лен подходили для путешествия куда лучше тонкого шелка, да и крой был более практичным. Но особо порадовала обувь: добротная, кожаная, на толстой подошве. Из украшений - легкий орнамент, напоминающий морские волны.
- Я готова! - открыла дверь и замерла на пороге.
Навстречу ей ощетинились сверкающие на солнце мечи.
38
Сопротивляться Ульяна и не подумала. Пока связывали руки и ноги, она искала взглядом Шона и не знала, радоваться или печалиться, что того нет поблизости. С одной стороны, Тигр мог снова предать, с другой... Второй вариант Ульяна постаралась выкинуть из головы. Пусть будет жив и здоров. Тогда ей не придется волноваться еще и за него.
Веревки причиняли неудобства. Но хуже всего оказалась повязка, закрывшая лицо. Сверху натянули мешок. И понесли.
Дерево стукнуло о дерево, и Уля почувствовала, что лежит на чем-то жестком. Потом мир вокруг покачнулся.
Судя по всему, она находилась в повозке. Снаружи доносился скрип колес и иногда - удары копыт о мостовую. Потом они стихли, но тряска стала сильнее. Похоже, ехали по проселочной дороге.
Ульяна попыталась вывернуться из пут. Безуспешно - люди дознавателя знали свою работу. Биться, как попавшая в сеть рыба, Ульяна не стала, поберегла силы и поерзала, стараясь устроиться поудобнее.
Ничего страшного не происходило, её просто куда-то везли, но куда? Воображение рисовало картины одна страшнее другой. От Аиджи до какой-нибудь тайной секты: от жителей Благоуханного края можно ожидать чего угодно.
К моменту, когда повозка остановилась, Ульяна была едва жива от ужаса. Сильные руки вытащили её наружу и поволокли. О комфорте пленницы не заботились, несколько раз ударили обо что-то твердое.
Наконец, не церемонясь, кинули на какую-то подстилку и принялись развязывать.
Ульяна напряглась: слишком уж недвусмысленной оказалась поза. И мужчины. После всех злоключений на их порядочность надежды было мало.
Но, сняв веревки, они оставили пленницу в одиночестве. Хлопнула дверь и воцарилась тишина.
Уля долго прислушивалась. Руки и ноги затекли, ощущение, что под кожу загоняют раскаленные иглы, становилось все сильнее. Чтобы не закричать, Уляна закусила губу и попыталась освободиться.
Наконец, она смогла стянуть мешок с головы. В нос ударил запах пыли. А когда удалось распутать узел повязки, стало ясно - почему.
Тонкий солнечный луч выхватывал из тьмы полки. На них темнели какие-то предметы, в некоторых узнавались вазы. Но остальные?
Подняться оказалось сложно, пришлось цепляться за стену и долго стоять, дожидаясь, когда кровообращение полностью восстановится. Прихрамывая, Уля пошла между стеллажами, под ногами тут же что-то захрустело.
Черепки!
Весь пол был усеян ими вперемежку с опилками, обрывками бумаги и какими-то выцветшими тряпками. Единственным чистым местом оказалась низкая кровать с тюфяком и покрывалом - именно туда Ульяну и положили.
Она находилась на каком-то заброшенном складе!
В памяти всплыл спор Шона с дознавателем. Но там речь шла об архиве! Значит ли это, что её просто выкрали из-под носа Тигра? И почему не отправили прямо в столицу? Она ведь собственными ушами слышала, что Аиджи велела поймать реинкарнацию Лишаны и доставить в Храм!
Что-то тут было нечисто.
Мысли метались, как вспугнутые головастики. Вскоре Ульяна поняла: еще чуть-чуть, и сойдет с ума. Нужно было отвлечься. А что поможет лучше, чем любимая керамика?
Черепков было больше, чем готовых изделий. С них Уля и начала. Поднесла к свету и ахнула: глазурь поймала луч и отразила солнечный зайчик.
Зеркало?
Серебристая поверхность казалась идеальной. Уля обновила скол - обычная керамика. Даже не фарфор - серая гончарная глина. Секрет заключался в глазури.
Невольно вспомнила Шон. Вот уж был знаток! И тут же навалилась тоска. И тревога. Где он? Что с ним случилось? Почему не помог? Или... снова обманул?
Чтобы не сойти с ума от мыслей, Уля продолжила обследовать свою «камеру». В сумраке добралась до полки с уцелевшими изделиями и подставила их под луч света.
На трехногой вазе глазури не было. Красная лощеная глина, а на ней - процарапанный чем-то острым орнамент. Тигр и... Цилинь? Ульяна вгляделась в тонкие линии.
Так и есть. Эти двое сцепились в жестокой схватке. Волнистые черточки на боках зверей явно обозначали кровь.
- Эти двое всю жизнь воевали. Никак не помирятся... - отставила вазу и застыла.
Тигр? Огромный зверь, равный по размерам и силе Цилиню? Но Шон утверждал, что его давным-давно лишили способности превращаться. Тогда... с кем дрался Ланни? Он ни разу не упоминал, что в Благоуханном краю есть другие тигры-оборотни.
А может, - мысль казалась настолько абсурдной, что Ульяна даже головой потрясла, отгоняя, - речь идет не об этом мире? А о Верхнем? Или даже Срединном? И все равно, Цилинь должен был хоть раз упомянуть о встрече.
С другой стороны, кто сказал, что гончар изобразил реальную битву? Может быть, просто плод фантазии?
- Кто сильнее: слон или кит? - задала Ульяна извечный детский вопрос. И покачала головой: тот, кто делал вазу, видел обоих зверей. Слишком уж реалистично было изображение.
Раздумья прервал скрип дверей. Уля быстро поставила вазу на пол и шмыгнула на кровать. В помещение вошел мужчина. Его форма казалась знакомой: именно так одевались подчиненные дознавателя.