— Я думаю, надо сразу оба, — прошептала Сера.
— Верно, — затаив дыхание, Урсула осторожно приложила оставшееся крыло ко второй ране.
Какое-то мгновение ничего не происходило. Затем крылья начали светиться ярче, серебристым светом, похожим на горящую звезду, пока не засияли так ярко, что Урсуле пришлось прикрыть глаза. Облегчение расцвело в её груди. «Это работает». Дикая радость взбурлила в ней.
Когда она снова открыла глаза, перед ней сидел Баэл. Его обнажённая, покрытая татуировками грудь светилась неземным светом, а комната наполнилась ароматом сандалового дерева. Он глубоко вздохнул, встал и протянул Урсуле руку.
— Спасибо, — сказал он, и свет померк. Тени снова закружились вокруг него, и тёмные крылья ниспадали каскадом за его спиной.
Он был похож на бога, и у Урсулы отвисла челюсть.
— Ты вернула мне мои крылья, — он притянул её ближе, заключая в свои сильные объятия.
Урсула вряд ли могла подумать, что такое возможно, но его тело стало ещё сильнее, словно стальные тросы теперь укрепляли его мышцы. Он поцеловал её, и она растаяла в его объятиях.
Их прервал тихий кашель.
Люциус снимал со своего тела мёртвые фрагменты теневой магии.
— Извините, что прерываю, но где Экскалибур?
Урсула резко обернулась, чтобы найти Абракса. Но его там не было.
На самом деле там, где он лежал, она увидела только пятно крови. Разве она не перерезала ему горло? А его грудь?
— Как он пережил это? — воскликнула она. — Я думала, меч сумеет убить его.
Нечто среднее между рычанием и ревом вырвалось из груди Люциуса.
— Этот меч мой.
— Значит, мы вернём его, — сказал Баэл.
Люциус схватил себя за волосы.
— Демон сейчас может быть где угодно.
Урсула лихорадочно ломала голову. Какая польза Абраксу от Экскалибура?
Именно тогда в её сознании вспыхнуло ужасающее осознание.
— Я знаю, куда он делся. Он хочет убить своего отца. Он будет в Асте, охотиться на Никсобаса.
***
У шпиля Асты Сотц приземлился на платформу. Фиолетовый кристалл слабо светился в ярком свете. Баэл слез с него сзади, и Урсула последовала за ним, бросив взгляд на Серу и Люциуса, когда они грациозно приземлились.
С тошнотворным щёлкающим звуком Люциус принял свою человеческую форму. Он хлопнул в ладоши, и его лицо покраснело.
— Давайте заберём мой меч, хорошо?
Они вошли в туннель, и Урсула протянула руку, чтобы коснуться стен прохода. Без огня Эмеразель в её венах кристалл не казался ледяным. Во всяком случае, она могла чувствовать глубокий гул магии, пульсирующей вокруг, просачивающейся в её вены.
Урсула услышала отчётливый стук ударов, когда они вошли в зал лордов, и напрягла зрение в полумраке. Слабый отблеск кристалла цвета индиго отбрасывал бледные отблески на пустые каменные столы демонических лордов.
Взгляд Урсулы метнулся к трону Никсобаса, где он, как обычно, сидел с затуманенными глазами. Но он был не один, и именно оттуда доносились удары. Абракс стоял прямо перед спящим богом, сжимая в руке Экскалибур. Он зарычал, отступая назад, чтобы замахнуться на голову своего отца. Но его прицел был неверным, и лезвие врезалось в камень рядом с Никсобасом, должно быть, минимум в сотый раз. Камень заискрился, и осколки хрусталя посыпались на пол тронного зала.
— Положи его, дурак, — проревел Люциус. — Ты не умеешь обращаться с клинком. Только Экскалибур выбирает, кто может владеть им.
Абракс повернулся. Его лицо превратилось в маску ярости, кровь текла из его горла, из груди.
— Я сын бога. Я могу делать всё, что захочу.
— Сдавайся, — сказал Баэл. — Ты в меньшинстве и уже полудохлый.
— Нет, — Абракс, пошатываясь, направился к ним, и его бледные глаза были широко раскрыты.
— Нет?
— А ты не думал, что у меня должен быть план на случай непредвиденных обстоятельств? — он указал на темную фигуру в углу. Мужчина, окутанный магией теней.
Желудок Урсулы сжался, когда она узнала песочные волосы Кестера.
Абракс ухмыльнулся.
— Всё, что мне нужно сделать, это щёлкнуть пальцами, и тени сомкнутся вокруг его горла.
— Ты думаешь, мы не пожертвуем Кестером? — спросил Баэл.
— Она этого не сделает, — Абракс указал на Урсулу.
— Баэл, — сказала Урсула. — Дай мне поговорить с ним.
Тёмные крылья Баэла грациозно струились за его спиной.
— Урсула, подожди.
Но она уже шагала по мраморному полу.
Абракс улыбнулся ей, когда она приблизилась.
— Я знал, что ты спасёшь своего друга.
— Отпусти его, — сила Никсобаса заструилась по её телу, сворачиваясь кольцами между рёбрами. Возможно, её магия огня исчезла, но теперь она чувствовала трепет ночной магии — холодной, древней и странно знакомой.
Абракс прищурился.
— Твоя душа в обмен на него.
— Урсула! — предупреждающе крикнул Баэл, но Урсула уже прыгнула, и тени несли её, словно призрачный ветер.
Она появилась рядом с Абраксом. Прежде чем он успел ударить её Экскалибуром, она вонзила Хондзё в его изуродованную грудь. Глаза Абракса расширились, когда она резко подняла меч вверх.
— Ты не можешь убить меня. Я бессмертен.
— Я знаю, что ты способен чувствовать боль, — Урсула повернула лезвие, наблюдая, как его лицо исказилось от агонии.
Тело Абракса начало дрожать, его кости напряглись, лицо стало демоническим.
— Нет, ты этого не сделаешь, — сказала Урсула, хватая его за горло и притягивая его лицо ближе. — Ты был прав. Огонь Эмеразель иссяк во мне. Но это оставляет место только для теней Никсобаса. Их тянет ко мне, как будто они принадлежат мне. Я — создание ночи. Я всегда им была. Ты помнишь, что произошло, когда ты пытался убить меня на песках Лакус Мортис?
Теперь в глазах Абракса жил страх.
— Я бессмертен…
— Но это не помешает мне поглотить твою магию.
Урсула вдохнула, втягивая тёмную магию Абракса в своё тело. Тёмная и тонкая, как дым, она пропитала её тело, собираясь вокруг черепа, рёбер. Она почувствовала, что её заманивает в бездну, в это чистое пространство небытия, где ей не нужно чувствовать. Она изо всех сил старалась оставаться сосредоточенной, вытягивая из Абракса его магию.
Бледные глаза Абракса расширились. Пока Урсула осушала его, вокруг прогремел голос, проникавший в её череп.
— Довольно.
Урсула посмотрела на Никсобаса, который сидел на своём троне, и теперь его глаза были острыми и ясными, как лучи света.
Она уставилась в древнее лицо бога, и тьма бездны затянула её в себя.
Глава 45
Урсула плыла в пустоте, темнота окутывала её.
— Урсула, — голос Никсобаса пронизывал её до костей, эхом отдавался в темноте, казалось, доносился со всех сторон. Или, может быть, из глубин её сознания.
— Почему ты сражаешься с Абраксом? — прогремел его голос.
Если бы Урсула не парила в бездне, она бы разочарованно вздохнула.
— Он собирался убить тебя. Я пыталась спасти тебя.
— Ты знаешь, почему ты здесь, в бездне? Ты знаешь, почему моя сила наполняет тебя?
Мысль, идея, зародившаяся в глубине её сознания, вспыхнула к жизни. Что-то, что она знала уже давно, но отказывалась по-настоящему воспринимать.
— Я происхожу от тебя, не так ли? Моя мать была одной из твоих последовательниц. Я видела её глаза — чёрные, как бездна.
— Она была моей любовницей.
— А я твоя дочь.
Как давно она это знала? Это первый раз, когда Урсула позволила себе подумать об этом, и всё же сейчас это казалось ей таким кристально ясным. Ночь всегда звала её. Она чувствовала, как сила магии теней течёт по её венам. Она почувствовала отдалённый ужас от осознания того, что Абракс был её братом.
Эмеразель всё это время знала, не так ли? Когда Урсула впервые встретила богиню огня, Эмеразель заставила её преклонить колени с радостным чувством превосходства.
— Если ты сможешь найти выход из бездны, я сниму с тебя метку этой суки, — сказал Никсобас, словно услышав её мысли. — Ты больше не будешь принадлежать ей. Ты полубог, Урсула. И именно поэтому мне нужно было проверить твои способности в бою на Лакус Мортис. Ты меня не разочаровала.
— Ты пожертвовал моей матерью, не так ли? Ты использовал её как пешку в своей войне против последователей Эмеразель.
— Твоя мать была могущественным воином, как и ты. Она сама сделала свой выбор. Она была очень предана мне, — ответил Никсобас. — Она сама принимала решения. Она решила попытаться убить короля ради меня. Он был последователем моего злейшего врага, Эмеразель. Его нужно было остановить, чтобы его родословная оборвалась. В своём стремлении к власти он обратил слишком много душ. Я не мог позволить Эмеразель получить такое преимущество. Твоя мать всё понимала.
В пустоте эмоции Урсулы притупились, и всё же она испытывала отдалённое чувство предательства. Её мать предпочла Никсобаса вместо неё. Мать бросила её одну. И всё же здесь, в бездне, её затягивала эта чистая, успокаивающая пустота, эта свобода от боли воспоминаний. Если бы она только могла остаться здесь навсегда…
— Мне нужно выбраться отсюда, — прошептала Урсула.
— Но тебе здесь больше нравится, не так ли? Ты жаждешь сбежать. В твоих воспоминаниях нет ничего, кроме тьмы. Ты сама сделала это с собой.
— Я кое-что помню… Я помню, что смотрела, как умирает моя мать. Её глаза были наполнены твоими тенями, — и всё же Урсула не могла прочувствовать это воспоминание… до тех пор, пока внезапно не обнаружила себя снова в Маунт-Асидейл.
Это был пол зала короля Мидака, и её взгляд упал на королевский стол. Король Мидак сидел на одном конце стола, рядом с королевой и Кестером.
Но внимание Урсулы привлекла женщина рядом с королевой, чьи каштановые волосы ниспадали на пурпурное бархатное платье. Ярко-голубые глаза, сердцевидное лицо — женщина, которая когда-то гладила её по спине ночью, когда ей снились кошмары о драконах. Женщина, которая пекла её любимый хлеб в выходные дни, которая терпеливо учила её владеть мечом. Женщина, которая перед сном сажала Урсулу к себе на колени и читала ей истории о далёких странах.