— А в чем дело?! — пытался спросить Сан Саныч, чувствуя, как разом кончился воздух и земля пошла из-под ног.
— Одевайтесь, все объясним!
— Этого не может быть, я позавчера разговаривал... Слушайте... это какая-то глупость! Это ошибка! — Сан Санычу вдруг и самому стало ясно, что это недоразумение.
— Возможно, — охотно согласился лейтенант, — мы вас задерживаем только для выяснения.
У лейтенанта был умный взгляд и тонкие стильные усики на лице. Он зачерпнул воды и подал Николь. Сан Саныч только теперь услышал, как ее трясет и что она, как сумасшедшая, бормочет: нет-нет-нет... нет-нет-нет... не-е-ет... не-е-ет-нет...
— Николь, не волнуйся... это недоразумение, все выяснится! Я же позавчера разговаривал с начальником оперотдела пароходства, я говорил тебе, он меня поздравлял.
— У вас есть оружие?
— Да, в сейфе на «Полярном»... — Сан Саныч зажег керосиновую лампу и стал одеваться.
— Вам тоже надо будет одеться!
— Мне? — Николь сидела, вжавшись в спинку кровати.
— Да! — очень уверенно ответил младший лейтенант. — Одевайтесь.
— Может, вы отвернетесь? — в голосе Сан Саныча была настоятельная просьба.
— Мы не смотрим... — сказал офицер, но не отвернулся.
Сан Саныч понимал, что могли прийти и за ним, но было ясно, что эти ребята выполняют какое-то старое задание, что они не знают, как все поменялось. Он надел китель с орденами, стал застегиваться. Младший лейтенант не дал, бесцеремонно, будто китель висел в шкафу, на плечиках, а не на плечах, прохлопал карманы, потом брюки. Ощупал Белова со спины. В Сан Саныче вскипело негодование, но он тут же задушил его. Он готов был раздеться догола, и пусть бы они здесь все обыскали и убедились, что у них ничего запретного нет и быть не может! Пусть бы обыскали, убедились и ушли... Николь натягивала на себя одежду под одеялом.
— Куда мы? Мы вместе пойдем? — спросила. В ее голосе была надежда.
— В отделение милиции. Доложим начальству, скажут отпустить — отпустим. Вы правы, ошибки бывают... — младший лейтенант доброжелательно улыбнулся.
Сан Саныч переглянулся с Николь.
— А вы тут жили... — она кивнула на соседнюю комнату, — вы следили за мной? — она тоже старалась дружески, как знакомому, улыбнуться лейтенанту.
— Служба такая, — в тон ей ответил молодой лейтенант. — Ребенка возьмите! — подсказал.
— Да? — удивилась Николь. — Ну конечно! Я совсем забыла!
Она повернулась к Клер, которая кряхтела и вела себя беспокойно, как только все началось. Поменяла пеленку и стала одевать. Ее сильные руки привычно крутили девочку, натягивали рукава, видно было, что Николь торопится, делает все машинально, сама посматривает на офицера и пытается улыбаться.
— Возьмите зубную щетку и порошок, — подсказал штатский, он уже убрал пистолет.
— Зубную щетку? — Сан Саныч, не понимая, посмотрел на старшего.
— Мы готовы! — Николь застегнула пальто и взяла девочку на руки.
— Товарищ останется, — лейтенант кивнул на штатского, — посторожит вещи. Если на улице встретятся знакомые, ведите себя спокойно, как будто ничего не произошло. Это в ваших интересах, вы можете вернуться уже сегодня... Правильно?
— Конечно, что вы, мы... конечно... — перебивая друг друга, согласились Николь и Сан Саныч.
Они вышли и, старательно делая вид, что все в порядке, двинулись пустынной ночной улицей. Николь не отдала Сан Санычу Катю, сама несла, спотыкаясь в свете фонарей. Младший лейтенант шел чуть сзади.
В отделении милиции их завели в небольшую комнату. Сначала опросили Николь, Белов ждал в коридоре. Кто такая, где работает, в каких отношениях с Беловым А. А. Лейтенант довольно формально все записывал. Или делал вид, или Николь на самом деле его не интересовала. Насчет Клер, которую Николь держала на руках, вообще ничего не спросил и отпустил.
— Я могу подождать Белова? — спросила, поднимаясь, Николь.
— Не надо, пока с начальством свяжемся, в Красноярске еще не проснулись... Вам ребенка надо кормить. Идите.
Николь вышла с Сан Санычем. Было около девяти, еще не светало. Отошли чуть в сторону от света фонаря.
— Ну что?
— Ничего, обычная анкета... — она смотрела на Сан Саныча, а сама думала о чем-то. — Сказал, будет в Красноярск звонить. Мы даже постановление об аресте не посмотрели...
— Да ладно, нормальные мужики, сейчас позвонят, и все выяснится, — трусливо бодрился Сан Саныч.
— Нет, Саша, там нормальных нет... Я подожду тебя здесь. Вот тебе носки шерстяные, я захватила. — Она вдруг стала решительной. — Я схожу за твоими теплыми вещами...
— Не смей! — напыжился Сан Саныч. — Они подумают, что я на самом деле в чем-то замешан!
— Саша, — Николь смотрела тревожно и не отрываясь. — Они просто так не приходят, они не отпускают, если взяли. Меня три раза арестовывали и все время врали, а я всегда им верила! Как дура! Я пойду за вещами. И не рассказывай им ничего лишнего!
— Ты что говоришь? Что мне скрывать?! Я неделю назад Сталина видел!
— Саша! — Николь показала глазами.
За спиной Сан Саныча в свете лампочки, покачивающейся над входом, стоял младший лейтенант и разминал папиросу.
— Закуривайте, товарищ Белов. — Он раскрыл коробку «Герцеговины Флор». — Эти папиросы как раз товарищ Сталин курит, извините, что нечаянно подслушал. Где же вы его видели?
— Не курю! — Сан Саныч смотрел чуть с вызовом. Носки в руках стиснул. — В Москве...
— Везет вам, я в Москве ни разу не был. Красивая?
— Красивая... — уже спокойнее ответил Сан Саныч и повернулся к Николь. — Иди домой! Я скоро приду.
— Саша! — Николь потянулась к нему одной рукой. — Обними меня!
Сан Саныч замялся, но все же обнял.
— Я люблю тебя, — зашептала горячо Николь, — я буду тебя ждать, что бы ни случилось. Никому не верь, если скажут, что я от тебя отказалась. Помнишь про адреса? Спрячь их, сохрани...
Сан Саныч попытался отстраниться, но она держала крепко:
— Если сегодня ночью у нас получилась еще одна Катя, я ее рожу!
— Что ты говоришь... — Сан Саныч вдруг испугался за нее, прижал крепко. — Не говори так, все будет хорошо. Меня не за что, ты же понимаешь...
Она не давала ему говорить, прижималась крепко и целовала его лицо.
— Нам пора! — раздался спокойный голос младшего лейтенанта.
— Все. Иди! — Сан Саныч решительно отвернулся и пошел вслед за офицером.
Опросили и его. Забрали паспорт, билет кандидата в члены ВКП (б), сберкнижку, блокнот с адресами и телефонами, новенькую орденскую книжку. Лейтенант внимательно рассмотрел фотографию Николь. Ее делал знаменитый московский фотограф Гарик. Из первого лагпункта. Сан Саныч всегда носил ее с собой.
— Хороший снимок, — младший лейтенант кивнул с завистью. — Вы давно вместе?
— Два с половиной года... Лейтенант, пожалуйста! Скажите, в чем дело? В чем меня обвиняют? Это все очень нервно для нее, я знаю, что меня отпустят, но она волнуется. Она ссыльная... Вы же понимаете?
— Я выполняю приказ. Обязан задержать вас до выяснения обстоятельств. Сейчас получим указания, но предполагаю, что все же придется съездить в Игарку.
— В Игарку?!
— Да... день туда, день обратно, не волнуйтесь. В ваших интересах, чтобы все прошло спокойно. Не привлекайте к себе внимания. Я и так, сколько могу, помогаю, ордена вам оставил, и, если хорошо будете себя вести, без наручников полетим.
— Без наручников? — поразился Белов, и страх опять навалился и раздавил. Он застыл. В который раз мелькнули перед ним его честная и ясная жизнь, работа... Что произошло? Не могут же просто так... — Товарищ лейтенант, скажите... это не связано со старшим лейтенантом Квасовым?
— А кто это?
— Начальник управления госбезопасности... в Игарке. А вы откуда?
— Слишком много вопросов, — уже без улыбки ответил офицер и встал из-за стола.
Летели на том же почтовом «Ли-2», на котором Белов прилетел из Туруханска. Как и обещал лейтенант, без наручников. Их сопровождал тот же человек в штатском.
В Игарке привели на квартиру. Ни Зины, ни ее вещей почему-то не было. Забрали комсомольский билет, военный, профсоюзный, вторую орденскую книжку. Лейтенант составлял опись, штатский листал книги. На место ничего не возвращал, сваливал все в кучу в центре комнаты. Изъяли порох, дробь и пачки с патрончиками для мелкашки. Сложили все в коробку.
— Ордена тоже сюда! — здесь лейтенант вел себя жестче, не улыбался.
— Ордена не дам! В чем моя вина?! — Сан Саныч закрыл ордена рукой, ему все это надоело. Все его вещи, выглаженная форма вперемешку с обувью и грязными мешками из-под картошки валялись в одной куче.
Штатский оторвался от книг и уставился на Белова.
— Здесь мы задаем вопросы! Ордена! — приказал лейтенант.
Сан Саныч нахмурился, его заколотило от наглости, но штатский уже шагнул к нему, поймал его руку и быстрым движением вывернул за спину. Сан Саныч взвыл, оказался лицом вниз, он дернулся изо всех сил, и оба громко грохнулись на пол. Штатский давил сверху, заламывал руку.
— Пустите! — зашипел Сан Саныч, ему было стыдно перед соседями, он перестал сопротивляться.
Но штатский держал больно, лейтенант встал из-за стола и неторопливо, со знанием дела, содрал с груди капитана Белова сначала «Красную Звезду», потом «Трудовое Красное Знамя». С мясом вырвал.
— Как вы можете?! — растерялся Сан Саныч, глядя на дырки в парадном кителе, но штатский больнее надавил на руку.
— Пусти его! — велел младший лейтенант и потрогал усики.
Штатский ослабил руку, Белов стал разгибаться, в это время дверь открылась, и вошел Квасов. Поздоровался за руку с обоими. Белову даже не кивнул. Он был не похож на себя. Прошелся по комнате, оглядывая кучу. Остановил долгий, многозначительный взгляд на Белове.
В Красноярск везли обычным пассажирским рейсом. Ни офицера, ни штатского уже не было, два охранника в тулупчиках и с пистолетами провели Белова в наручниках через весь салон и посадили на заднее место. Сан Саныч шел, отворачиваясь от знакомых, кто-то попытался заговорить, но им не дали: «Не разговаривать с задержанным!»