– Да!!! – вдруг закричала Ксюша. – Я же слышала, я слышала кусок разговора! Говорил Дидье Леблан с кем-то – второго человека не видно было… И этот вот невидимый человек говорил, что не собирается ничего обсуждать до тех пор, пока документы не будут у него на руках!
– Ничего себе! – выдохнул комиссар. – И вы в своих показаниях об этом умолчали!
– Я не умолчала – я забыла! – обиделась Ксюша.
– Вы уж тогда напрягите сейчас вашу девичью память, чтобы вспомнить заодно все то, что вы еще забыли, мадемуазель. Не то вы через год вспомните, что и убийцу видели…
– Больше ничего такого не было, – насупилась Ксюша. – Вот только кусок разговора услышала, и то смутно, они за камнями говорили… А потом Дидье Леблан заметил мою тень и вышел. Второго человека я так и не увидела.
Комиссар только головой покачал и стал что-то писать в своем блокноте.
– Вы сумеете узнать тех, кто приезжал по вызову мэтра Леблана в Ла Барбен?
Этот вопрос им уже задавали. И Реми подумал, что комиссару не хочется их отпускать. Что же до Алексея, то он думал примерно то же самое, что и Реми, но со значительным опозданием: он нуждался в переводе, и Александра тихо пересказывала ему в ухо реплики комиссара и Реми.
– Вряд ли, – ответил Реми. – Было еще довольно темно, и мы видели их издалека и мельком.
– А парочку из темно-красного «Рено»?
– Тоже нет, господин комиссар. Все происходило в темноте… А накануне мы их видели днем, когда ездили в клинику «Венюс» – но на значительном расстоянии. Номер машины я вам уже дал…
Реми страшно не нравилось, что комиссар пошел по второму кругу. Если он им не верит, то их не выпустят из города не только завтра, но и в ближайшую неделю…
Комиссар сообщил, что беседа окончена, все охотно двинулись к двери, но, когда они уже были на выходе, комиссар послал им в спину вопрос:
– Вы мне все рассказали?
Ему показалось, что удивление на лицах было неподдельным.
– Конечно, господин комиссар. У нас нет никаких причин скрывать правду, – ответил Реми за всех. – Проблема у нас одна: что мы сами далеко не все знаем…
Все были удручены их вынужденным задержанием в Экс-ан-Провансе. Кроме, кажется, Михаила. Что, в общем, понятно: ему торопиться было некуда. Лариса больше не ждала его в Париже, а он отнюдь не горел желанием являться за вещами в ее квартиру, где так красиво началась и так быстро и трагически закончилась их любовь… В Москву ему хотелось и того меньше. У него не было места на земле, где бы его ждали и любили.
Ксюша была с ним особенно участлива. Три дня, в течение которых они делили клетку в подземелье замка Ла Барбен, их сильно сдружили. Ну, Ксюша, понятно – нежная душа, готовая любить весь мир, а Левиков… У него мелькало по отношению к Ксюше что-то отеческое. По всей видимости, нерастраченное в отношениях с родной дочерью… Остальные относились к нему с сочувствием и некоторым недоумением, словно в их компанию затесался ребенок, добрый и беспомощный – немножко, правда, крупноватый и седоватый для своего статуса, но вызывавший стабильное желание его опекать и им руководить…
Машину Реми пока не вернули – шло снятие отпечатков и поиск прочих разных следов, – и они отбыли в гостиницу на обещанном полицейском транспорте.
В гостинице выяснилось, что у Михаила не хватает денег: собираясь в поездку, где все расходы брала на себя приглашающая сторона, он взял с собой минимум. Реми и Алексей скинулись, оформили для Левикова номер, после чего все, уже без аппетита, перекусили и разбрелись по комнатам спать.
…Они проснулись только к вечеру. Никто толком не понимал, чем заняться. Никто толком не знал, чем еще они рискуют и рискуют ли. Посему, оглушенные поздним сном, вялые, как осенние мухи, все пятеро, взяв по стаканчику кофе в автомате, собрались в номере Реми и Ксюши. Пожалуй, только Михаил Левиков выглядел посвежевшим: он вымыл голову и придал волосам подобие прически, а бородке – форму (на этом настояли сестры, заверив, что бородка ему необыкновенно идет), отчего сразу помолодел лет на десять как минимум.
– Ну что, сопоставим наши истории? – нарочито бодро произнес Алексей.
Не сказать, чтобы его предложение вызвало энтузиазм в массах – мозги уже устали перемалывать одно и то же, но… Но все равно заняться было нечем.
Алексей разлил по пластмассовым стаканчикам, освободившимся от кофе, коньяк: «Чтобы взбодриться». Ксюша бодриться не хотела – она не любила алкоголь, – остальные охотно разобрали стаканчики.
Только сейчас до них, кажется, дошло, что концы с концами до сих пор никто не свел и что у каждого на руках – только фрагменты общей картины. Что-то они слышали в полиции из показаний друг друга, но целостной картины все равно не было.
– Итак, – начал Алексей…
…Итак, все началось с того, что Лариса еще до приезда Михаила Левикова обратилась в парижскую дирекцию клиник красоты «Венюс». Там быстро поняли, что держат в руках миллионы, если не миллиарды, и, скрывая нетерпение, ждали приезда изобретателя, чтобы предложить ему сделку. Однако Михаил в силу личных причин, этических и профессиональных, сотрудничать с этой организацией не пожелал. Лариса быстро нашла другое заинтересованное лицо – «Провентис-Фарма».
Клиники поняли, что прибыли уплывают из-под их носа в руки конкурентов. И приняли меры. От имени «Провентис-Фарма» они пригласили Михаила на экскурсию в Прованс, которую он закончил в заброшенном подземелье замка Ла Барбен…
Переводчик приходил несколько раз с вопросом, не изменил ли изобретатель свое решение продать открытие фармацевтам. И Левиков неизменно отвечал «нет», каждый раз боясь, что после его отказа последуют куда более жесткие меры. Но никаких мер почему-то до сих пор не было.
Клиники, как считали детективы, не торопились принимать меры по двум причинам. C одной стороны, они хотели «подчистить» сначала все следы «рецепта вечной молодости» у фармацевтов, а с другой – Левиков, за это время хорошенько промариновавшись в подземелье, и сам бы им уступил в конечном итоге без всяких «мер».
– Ох, черт, я ведь совершенно забыл про Буше, – вдруг спохватился Алексей. – Замдиректора «Провентис-Фарма»! Надо же его порадовать, что нашлась драгоценная пропажа – господин изобретатель! Вы ведь и впрямь дорого стоите, Михаил, – смотрите, какие битвы…
Кис, набрав номер Буше, послушал и закрыл телефон.
– Автоответчик. Ладно, завтра позвоним… Пока что продолжим наш брифинг.
…Надо думать, что Леблан давно приглядел это местечко: в заброшенных подземельях никто никогда не бывал, звук оттуда наружу не доносится, кричи не кричи – лучшего тайника не сыскать. В замке Леблан прекрасно ориентировался, будучи близким и давним другом хозяина, и мог позволить себе приезжать туда без приглашения. Для исполнения задуманного он подкупил ночного сторожа замка Ла Барбен, Морриса, который и опекал-охранял пленника…
Одним словом, Леблан все устроил наилучшим образом. В этих подземельях, если бы не случай, никто и никогда не нашел бы Левикова. Его вообще могли оставить там умирать без воды и без пищи – а спустя десятилетия какой-нибудь наследник или историк гадал бы, что здесь за кости да чьи они…
И ничего бы не случилось, если бы не Ксюшино непомерное любопытство. Впрочем, ему они в результате обязаны счастливой развязкой, так что…
Теперь ясно, что адвокат поначалу не имел никаких дурных намерений в отношении Ксюши. Оба детектива больше не сомневались: мэтр Леблан причастен к убийству мэтра Шавиньи, и именно поэтому ему позарез нужно было покинуть замок до «несчастного случая» и до приезда полиции. Причем так, чтобы все непременно запомнили, что он ушел ДО.
И сделал он это с помощью Ксюши, которая очень кстати обронила, что обожает замки… Леблан решил предложить ей посмотреть Ла Барбен.
Разумеется, ему не могло и в голову прийти, что гостья выскользнет из замка и предпримет ночью в одиночку путешествие по владениям…
…Тут встрял Реми, которому Александра нашептывала перевод русской речи Киса:
– Маленький комментарий: уверенность Леблана в надежности тайника связана с французским менталитетом – ни один гость замка никогда не позволил бы себе подобного своеволия! Но он не учел, что Ксюша обладает русским менталитетом, русским воспитанием (или отсутствием оного? – саркастически заметил Реми) и чисто индивидуальным восторженным любопытством…
Ксюша залилась краской при этих словах, а Реми с насмешливой улыбкой продолжал, гнусный садист!
– … Моррис, сторож, увидев, что девица двигается прямо в сторону подземелья, запаниковал, и голос его приобрел угрожающие нотки, которые так напугали Ксюшу…
В результате чего она спряталась от сторожа в подземной пещере. Затем, как мы уже знаем, Ксюша потеряла в темноте направление и вышла прямиком и нечаянно на узника подземелья, Михаила Левикова…
Сторожу ничего не оставалось делать, как присоединить непрошеную визитершу к пленнику. Затем он доложил Леблану о происшествии, и адвокат, который должен был действительно улетать утром в Штаты, велел удерживать ее в подземелье до своего возвращения…
Из поездки адвокат вернулся досрочно, и, надо думать, из-за Ксюши. Надо было что-то решать с ней… И, подозреваю, жизнь ее висела на волоске.
Реми при этих словах строго посмотрел на Ксюшу, которая на этот раз побледнела.
– Почему? – с трудом выговорила она.
– А ты сама подумай: мог он тебя отпустить после того, как ты увидела Михаила в клетке? После того, как он рассказал тебе свою историю? Или ты полагаешь, что тебя бы выпустили под твое честное слово, что ты никому не расскажешь об увиденном? Тут миллионы, Ксюша, миллиарды – кто бы их судьбу доверил твоему честному слову? Шутишь, милая…
– Я же не думала, что…
– В том-то и дело, Ксюша, что ты не думала. Ты никогда не думаешь! А мы чуть тебя не потеряли – понимаешь ты это?
– Хорош, Реми, – вступила Александра. – Воспитательный час для подрастающего поколения закончен!