— Я потерялся и не понимаю: какой же дорогой мне идти к вечной жизни?!
— По моему мнению, старению есть восемь или девять различных причин: укорочение теломеров, окисление митохондрий, прекращение обновления клеток, старение крови и т. д. Борьба со старением есть борьба с целым букетом связанных между собой процессов. Но это нас совершенно не пугает!
— А генная терапия не опасна? В 2015 году Элизабет Пэрриш, генеральный директор фармацевтической компании BioViva, специализирующейся в биотехнологиях, отправилась в Колумбию[284], чтобы изменить ДНК и удлинить теломеры. Она называет себя первой женщиной, прошедшей «апгрейд» и получившей более современные молодые клетки. Разве она не рисковала своей жизнью?
— Повторюсь: прежде чем ввязываться в сомнительные эксперименты, придется пройти протокол DBPCRCT. Как и все виды лечения, генетические коррекции считаются опасными до тех пор, пока не будет доказана их безвредность. Лично я считаю, что манипуляции с нашими генами будут не только безопасными, но и полезными.
— Когда мы узнаем, жизнеспособен ли генетически модифицированный человек (ГМЧ)?
— Преимущество редактирования генома для предотвращения старения в том, что, если метод сработает, мы увидим это очень быстро. Но поскольку побочные эффекты могут заявить о себе в отдаленной перспективе, FDA одобряет терапии, если они не вызывают серьезных проблем в следующем году. Итак, через год мы узнаем, как будет себя чувствовать ГМЧ. Чтобы перепрограммировать нас генетически, нужно «упаковать» исправленные гены в клетки вируса, который разнесет их по всему организму, но, делая это, мы рискуем столкнуться с нашей иммунной системой…
— Чулика использует ВИЧ и Т-клетки. Я только что секвенировал свой геном и заморозил свои IPS-клетки. Каким будет следующий шаг к бессмертию: инъекция вируса иммунодефицита?
— Замораживать я предпочитаю плацентарные клетки (клетки пуповины). IPS-клетки создаются искусственно с помощью достаточно мощных генов, которые могут вызывать рак. Замораживание пуповинной крови при рождении я сравниваю с автомобильными подушками безопасности: вряд ли понадобятся, но пусть будут. Мало ли что…
Черч уклонился от ответа, но я не отступал.
— Что вы думаете о трехмерной органной биопечати?
— Очень зрелищно. Мы работаем с 3D-биопринтингом, но я не думаю, что это самый точный метод изготовления органов. Есть ошибки. Это как не совсем совершенная копия с расхождениями на полмиллиметра. Я побаиваюсь пересаживать пикселизированные органы! Кроме того, процесс очень медленный. При этом орган, который вы воспроизводите, умирает — ведь чтобы скопировать, его надо изъять. Кровообращение отключено, а воссоздание может продлиться тысячи часов! В то же время существует иной подход — выращивание человеческих тканей в лаборатории. Это называют биологией развития. Уже получается делать человеческую кровь… Мы опубликуем результаты в ближайшее время. Но я предпочитаю использовать животных для создания органов, совместимых с человеческими.
— Недавно на TED-конференции[285] вы сказали, что использовали свиней?…
— Да, мы «очеловечили» этих животных. Их ДНК полностью очищена от ретровирусов, опасных для людей, и они совместимы с homo sapiens.
— И как это происходит?
— Мы изменяем геном. Массово редактируем участки ДНК в клетках свиней, отдельные, представляющие потенциальную угрозу для нашего организма, удаляем. Потом интегрируем в свиней человеческие гены и удаляем гены, которые могли вызывать иммунный ответ.
— Значит, вы можете пересадить мне свиную печень?
— Безусловно. Она почти того же размера, что человеческая. Некоторым людям уже пересадили свиные или бычьи сердечные клапаны, но их нужно заменять каждые десять лет. Свиные ткани используют и во время некоторых операций на женской груди. Преимущество генетически модифицированных свиных органов в том, что они останутся живыми и адаптируются.
— Слушаю вас — и хочется визжать от восторга.
— Все человеческие органы можно заменить свиными, кроме рук, наши практичнее.
Хуже всего, что этот гений — забавный. Он напоминает мне знаменитую фотографию Эйнштейна с высунутым языком. Великий изобретатель всегда должен быть панком в душе, иначе он ни черта не изобретет. В соседней комнате каждые тридцать секунд звонил телефон. Бессмертие интересует всех на свете.
— Перед мусульманами и иудеями встанет серьезная дилемма, когда им предложат имплантировать свиное сердце.
— Мы работаем и с коровами. Но вы, конечно же, скажете, что против будут индусы…
Профессор Черч — не ученик чародея; он — главный маг, эдакий Великий Сахим — наследник демона или безумный доктор Фоламур[286] постчеловечества. Его имя — воистину предназначение. Леонора закатила глаза, и я испугался, что она сейчас встанет и уйдет, хлопнув дверью. Хорошо, что моя любимая — швейцарская протестантка и умеет держать себя в руках. Интересно, не случится ли так, что «очеловеченные» свиньи заговорят, как шимпанзе в «Планете обезьян» Пьера Буля? Я бросил взгляд в окно и… Уверяю вас, я не шучу: прямо перед лабораторией Черча стоит часовня!
— Итак, позволю себе резюмировать: чтобы стать вечным, человек должен стать свиньей?
— Главной проблемой будет мозг. Тут разница непреодолимая, нашу память не перенести в мозг свиньи.
— А что вы думаете об идее Рэя Курцвейла загрузить мозг человека на жесткий диск компьютера?[287]
— Я не слишком в это верю, потому что компьютер потребляет 100 000 ватт, а наш мозг — 20, как бытовая лампочка. И это для компьютера, который играет в шахматы! Есть еще одна проблема: если я хочу что-то скопировать, я копирую, но не стану превращать копию в нечто иное. Затея переноса мозга на жесткую кремниевую подложку столь же абсурдна, как если бы я хотел сделать его копию в виде зеленого растения или сыра! Единственная возможность, которую я могу себе представить, — скопировать копию в другой мозг. Это имеет смысл. Вот вам пример: было бы хорошо заморозить мозг, пока биопринтер копирует его, чтобы он не умирал во время операции. Очень трудно заморозить живое существо, не нанося ему непоправимый ущерб. Пока получается только с некоторыми рыбами и водяными медведями — тихоходками[288]. Лично я, пожалуй, рискнул бы напечатать в 3D каждый раздел замороженного мозга по отдельности, а потом собрал бы их.
Леонора нашла новый способ дразнить почетного профессора. Из нас вышел отличный дуэт научных интервьюеров. Мы могли бы посоперничать с братьями Богданофф, которые в 1979 году устроили мне дебют на телевидении в шоу «Время X».
— Причина, по которой мы заговорили о загрузке мозга в компьютер, — сказала Лео, — заключается в том, что вы, как и мы в Женеве, переносите этот тип данных каждый день: берете ДНК человека, секвенируете, исправляете его, вырезаете, переделываете на компьютере и вводите обратно в живые клетки. Если подобный обмен между человеком и машиной возможен в масштабе ДНК, почему же вы отвергаете его в масштабе мозга?
— Вы — уважаемый биолог и, конечно, знаете, как важен масштаб. Мы используем компьютер, чтобы представить очень простую вещь — ДНК…
— Три миллиарда букв… Та еще простота!
Джордж Черч впервые растерялся:
— Я не утверждаю, что загрузку мозга нельзя выполнить! Я говорю, что, если бы мне пришлось выбирать лучший способ продлить жизнь собственному мозгу, я бы, вероятно, остановился на копировании органа, а не на оцифровке. Использовал бы компьютер для создания копии, но не для загрузки мозга — это слишком рискованный маневр.
Я сидел, уткнувшись в ксерокопии из научных журналов и книг, и притворялся, что понимаю его тарабарщину. Одно из изданий называлось «Безумное одиночество» французского математика, философа и писателя Оливье Рея. Он разработал концепцию «самосозданного человека».
— Мне бы хотелось поговорить о другой области ваших исследований, — сказал я. — Искусственная жизнь, вот что меня интересует. Я знаю, что вы один из самых передовых исследователей в области синтетической биологии. Вы участвуете и в проекте по созданию первого младенца без родителей — Human Genome Project-Write, — первой в истории человечества попытке синтеза полного искусственного генома человека. Какова цель этого квеста? Это способно помочь человечеству или вы хотите создать новое человечество, чтобы заменить нас?
— Надеюсь, все, над чем я работаю, полезно для общества, а также имеет философский интерес. Мы пытаемся создать искусственные геномы и синтетические организмы — сделать их резистентными к вирусам. Нам пришлось на два года закрыть фармацевтическую компанию в Бостоне из-за заражения вирусом. Поэтому мы пытаемся создать вирусоустойчивые клетки, переформатируя их с нуля.
— Как вы создаете искусственные организмы? Берете живые и вводите гены собственного изобретения?
— Именно так. На практике было бы очень сложно создать новую форму жизни, не связанную с уже существующей. Мы вдохновляемся реальностью, копируем кусочки жизни. Самой радикальной нашей затеей был синтез четырех миллионов пар в одной бактерии, что сделало ее устойчивой к вирусам. Теперь можно переходить к другим животным, имеющим промышленное значение.
— Можно ли лечить людей, имплантируя искусственные клетки?
— Да, гепатозную печень, СПИД или полиомиелит… Мы исходим из того, что имплантируемая клетка резистентна к вирусам.
Леонора (далее — Швейцарка) «сделала стойку»:
— Вы понимаете, что, если мы сможем создать синтетический человеческий геном, способный генерировать человеческие клетки, последствия будут множиться до бесконечности?
Счастье, что за судьбой homo sapiens