В эти дни она все время думала о годах, проведенных в колледже. Думала о Тяньмине.
Наконец лифт вышел из теневого конуса Земли. Кабину залило яркое победное сияние Солнца, и стёкла автоматически потемнели. Чэн Синь лежала на диване и сквозь иллюминатор в потолке следила за направляющим рельсом. Бесконечная прямая линия, казалось, исходила из самого Млечного Пути. Чэн Синь силилась разглядеть движение или хотя бы вообразить себе его. Зрелище было гипнотическое, и в конце концов она уснула.
Кто-то позвал ее по имени. Мужской голос. Она обнаружила, что лежит на нижней кровати двухъярусной койки в студенческом общежитии. Больше в комнатке никого не было. По стене двигалась полоска света, будто лучи фонарей внутри едущего автомобиля. Чэн Синь бросила взгляд на окно: за знакомым китайским зонтичным деревом по небу пробегало солнце, всходя и заходя каждые несколько секунд. И даже когда светило поднималось в зенит, небо оставалось чернильно-черным, и на нем одновременно с солнцем сияли звезды. Голос продолжал звать Чэн Синь. Она хотела встать и осмотреться, но тут ее тело взмыло с кровати в воздух. Книги, чашки, ноутбук и прочее — все вспорхнуло и закружилось вокруг...
Чэн Синь резко проснулась и обнаружила, что действительно парит невысоко над диваном. Она протянула руку, желая вернуться обратно, но вместо этого нечаянно оттолкнулась. Ее понесло к потолку, к верхнему иллюминатору, где она, невесомая, перевернулась вверх ногами, оттолкнулась от стекла и успешно возвратилась вниз, на диван. В кабине все выглядело так же, как раньше, — лишь пыль, до того лежавшая спокойно, поднялась в воздух и, искрясь, танцевала в солнечных лучах.
Чэн Синь заметила пришедшего снизу служащего СОП — наверно, это он звал ее. Мужчина ошеломленно таращил глаза.
— Доктор Чэн, насколько мне известно, вы впервые в космосе? — осведомился он. Та кивнула, и он засмеялся, качая головой. — А такое впечатление, что вы бывалый астронавт!
Чэн Синь и сама удивлялась. Первая в ее жизни невесомость — и ни боязни, ни беспокойства, лишь приятная расслабленность без малейших признаков дурноты или головокружения. Как будто она родилась в космосе.
— Мы почти на месте, — сообщил служащий, указывая вверх.
Чэн Синь посмотрела туда и увидела все тот же направляющий рельс, но теперь можно было различить движение его поверхности — значит, кабина замедлялась. А вот и причал на геосинхронной орбите. Станция состояла из нескольких концентрических колец, соединенных пятью радиальными галереями. Терминал, построенный первым, представлял собой небольшое сооружение в центре станции. Кольца добавили позже, так что внешние были самыми новыми. Все сооружение медленно вращалось вокруг своей оси.
Чэн Синь обратила внимание и на другие космические объекты, тесно сгрудившиеся вокруг станции. Близость к лифту облегчала транспортировку строительных материалов, что и объясняло плотность застройки в этом районе космоса. Сооружения, имеющие самые разные формы, издали казались россыпью затейливых игрушек. Оценить их истинные масштабы можно было, лишь подлетев поближе. Чэн Синь знала, что в одном из них размещалась штаб-квартира ее космической строительной компании — концерна «Гало». Как раз сейчас там работала АА.
Кабина приблизилась к массивной стальной ферме. Солнечный свет замигал, пробиваясь между многочисленными перемычками. Когда кабина вынырнула с другого конца, здание причала заняло почти все поле зрения, и Млечный Путь мерцал лишь между концентрическими кольцами. Громадное сооружение придвигалось все ближе, и когда кабина вошла в терминал, стало темно, как будто они оказались в туннеле. А еще через несколько минут кабину залил яркий свет снаружи: они прибыли в главный зал терминала. Помещение вращалось, и впервые за все время у Чэн Синь закружилась голова. Но вот капсула лифта отделилась от рельса и причалила к платформе. Последовал легкий толчок, кабина начала вращаться вместе с залом, и все вокруг снова стало казаться неподвижным.
Чэн Синь в сопровождении четырех человек вышла в круглый зал. Поскольку у платформы стояла одна-единственная кабина, зал выглядел неестественно пустым. Несмотря на мельтешащие всюду информационные окна, у Чэн Синь сразу возникло чувство, что картина ей знакома: несущие конструкции были выполнены из металла, в основном из нержавеющей стали и свинцовых сплавов, — настоящая редкость в эту эпоху. Повсюду виднелись следы, оставленные временем, и Чэн Синь казалось, будто она находится не на космической станции, а на старом железнодорожном вокзале. Этот лифт построили самым первым из всех, и здание терминала, завершенное на 15-м году Эры Кризиса, находилось в эксплуатации уже больше двух веков, включая и времена Великой пади.
Зал во всех направлениях пересекали поручни для передвижения в невесомости. Их тоже изготовили из нержавеющей стали, хотя некоторые из меди. Царапины и потертости, за два века оставленные на них руками бесчисленных пассажиров, напомнили Чэн Синь глубокие колеи перед воротами древних городов.
Поручни были пережитком старины, потому что сейчас все перемещались при помощи индивидуальных реактивных двигателей, крепящихся на поясе или за плечами и управляющихся с ручного пульта. Спутники Чэн Синь попробовали преподать ей первый космический урок — как пользоваться таким двигателем. Однако Чэн Синь предпочла поручни.
У выхода из зала она остановилась, чтобы полюбоваться старыми агитплакатами на стене. Большинство относилось ко временам строительства оборонной системы Земли. Один из плакатов почти полностью занимал солдат в неизвестной Чэн Синь форме, его горящие глаза смотрели прямо на зрителя. Ниже крупными буквами шел текст: «Ты нужен Земле!» Рядом с этим плакатом висел другой, размером побольше, и на нем люди всех рас и национальностей стояли бок о бок, держась за руки и образовывая живую стену. Фоном служил голубой флаг ООН. Текст гласил: «Выстроим для Земли новую Великую Стену из наших тел!» Хотя Чэн Синь и заинтересовалась плакатами, они не вызвали в ней чувства узнавания, поскольку были выполнены в старом стиле, популярном до ее рождения.
— Они относятся к началу Великой пади, — пояснил представитель СОП, идущий рядом с девушкой.
То была короткая деспотическая эпоха, когда мир стал под ружье, прежде чем все рухнуло — и вера, и жизнь... Но зачем продолжают сохранять эти плакаты? Чтобы люди помнили? Или чтобы забыли?
Чэн Синь с сопровождающими вышли из главного зала в длинный круглый коридор, который, казалось, уходил в бесконечность. Это была одна из пяти радиальных галерей, соединяющих кольца. Поначалу группа двигалась в полной невесомости, но вскоре появилось «тяготение», роль которого играла центробежная сила. Сперва оно проявлялось очень слабо, однако его хватало, чтобы породить ощущение верха-низа: неожиданно коридор стал казаться глубоким колодцем, и путешественники не плыли по нему, а падали. У Чэн Синь кружилась голова, но ей помогли поручни, выступающие из стенок «колодца»: разогнавшись слишком быстро, она притормаживала, хватаясь за перекладины.
Путники миновали пересечение с первым кольцом. Чэн Синь посмотрела влево и вправо и обнаружила, что пол по обе стороны поднимается кверху, как если бы она стояла на дне долины. Над входами в кольцо горели красные таблички: «Первое кольцо. Тяготение 0,15 g». В стенах закругляющегося коридора было множество дверей, которые то и дело открывались и закрывались. Сновали «пешеходы». Поскольку здесь уже было тяготение, пусть и слабое, люди стояли на полу, но перемещались по-прежнему плавными прыжками с помощью индивидуальных реактивных двигателей.
Чем дальше продвигались новоприбывшие, тем сильнее становилось тяготение, и вскоре свободное падение стало опасным. В стенах «колодца» появились лифты — один шел вниз, другой вверх. Чэн Синь присмотрелась к пассажирам, едущим наверх: их одежда, простая и удобная, ничем не отличалась от одежды жителей Земли. На стенах колодца светились большие и маленькие информационные окна; на многих шел репортаж о том, как она, Чэн Синь, входит в кабину космического лифта двадцать часов назад. Но сейчас девушку окружали четверо спутников, а глаза ее прятались за огромными темными очками. Никто ее не узнавал.
На пути вниз они пересекли еще несколько колец. Поскольку каждое последующее кольцо увеличивалось в диаметре, кривизна коридоров по обе стороны колодца становилась все менее заметной. У Чэн Синь складывалось впечатление, будто она перемещается во времени. Каждое кольцо строилось из иных материалов, чем предыдущие, и выглядело новее. Конструкция и дизайн словно бы образовывали временн`ую капсулу с заключенным в нее тем или иным отрезком истории: суровое милитаристское единообразие Великой пади сменилось оптимизмом и романтикой поздней Эры Кризиса, чтобы потом уступить место гедонизму и праздности Эры Устрашения... Вплоть до четвертого кольца жилые и прочие помещения являлись неотъемлемыми элементами структуры, но начиная с пятого конструкция служила лишь основой, предоставлявшей место для различных пространственных решений. Здания, образовывавшие внешние кольца, были спланированы и присоединены каждое по отдельности, демонстрируя богатство и разнообразие стилей.
По мере спуска признаки того, что путники находятся на космической станции, постепенно исчезали, и окружающее все более походило на обычную жизнь на поверхности планеты. Внешнее, восьмое кольцо станции по виду мало чем отличалось от небольшого городка где-нибудь на Земле. Коридор выглядел оживленной пешеходной улицей в торговом квартале. Добавить к этому стандартное тяготение в 1 g — и Чэн Синь почти забыла, что находится в космосе, на высоте тридцати четырех тысяч километров.
Но впечатление города исчезло, как только маленький электромобиль доставил путников в место, откуда они снова могли видеть космос. Перед входом значилось: «Ангар А-225». На обширной ровной площадке размещались несколько десятков космических аппаратов разных моделей. С одной стороны ангар был открыт космосу и звездам. Неподалеку от новоприбывших разгорелся факел, озаряя все помещение, — это включился двигатель одного из кораблей. Понемногу оранжевый свет перешел в голубой. Корабль поплыл над полом, затем разогнался и стремглав вылетел в космос через отсутствующую стену. Чэн Синь дивилась технологическому чуду, давно ставшему чем-то привычным для других, но так и остававшемуся для нее загадкой: как можно сохранять воздух и атмосферное давление в помещении без одной стены?