Теперь зонтик крутила тетушка Дорода. Капитан позвал спутниц с кромки берега. Когда дамы подошли, он указал на океан:
— Смотрите, вон Могильный остров.
Однако внимание принцессы привлек не сам остров, а великан, стоящий на нем. Несомненно, это был принц Глубокая Вода! Он возвышался словно одинокая гора: от солнца кожа его стала бронзовой; мышцы под ней выпирали, словно валуны; волосы, которые трепал ветер, были подобны кронам деревьев на макушке горы. Великан походил лицом на принца Ледяного Песка, но в его чертах не было мрачности и замкнутости; скорее взгляд и весь вид принца внушали зрителю ощущение, что он открыт, как море. Солнце взошло еще не полностью, но голова великана уже купалась в золотом свете, будто объятая огнем. Огромной ладонью он прикрыл глаза, как козырьком. На мгновение принцессе показалось, что их взгляды встретились, и она принялась кричать:
— Братец! Я Росинка, твоя младшая сестра! Я твоя малышка-сестренка, братец! Мы здесь!
Великан, похоже, не услышал ее. Взгляд его скользнул мимо путников и двинулся дальше. Затем он убрал от глаз руку, тряхнул головой и повернулся в другую сторону.
— Почему он не обращает на нас внимания? — спросила встревоженная принцесса.
— Да кто заметит трех муравьев где-то вдали? — Капитан повернулся к тетушке Дороде: — Видишь, я говорил, принц Глубокая Вода — великан!
— Когда я держала его на руках, он был крошкой! Как он умудрился так вымахать? Но это даже хорошо, что он великан. Такого никто не сможет остановить! Он накажет злодеев и заберет у них портрет принцессы.
— Но сначала надо, чтобы он узнал о случившемся, — возразил Далекий Парус.
— Нужно перебраться на остров! — воскликнула принцесса, хватая капитана за руку. — Мы должны туда попасть!
— Но мы не можем! За все эти годы ни у кого не получилось доплыть до Могильного острова. И никому не удалось оттуда перебраться сюда.
— Но ведь должен же быть какой-то способ! — Слезы брызнули из глаз принцессы. — Мы ведь приехали за принцем! Ты должен знать, как туда добраться!
Далекий Парус беспомощно смотрел на плачущую принцессу.
— Я и в самом деле не знаю! Мы правильно поступили, приехав сюда. Вам необходимо было сбежать из дворца — там вас ждала смерть. Но я с самого начала отдавал себе отчет, что мы не сможем попасть на Могильный остров. Разве что... разве что послать принцу весть с почтовым голубем?
— Отличная мысль! Пойдемте раздобудем почтового голубя!
— Да что проку? Даже если принц и получит от нас весточку, ему все равно не добраться сюда. Может, он и гигант, но и его рыбы-обжоры сгложут живьем, стоит ему только сунуться в море... Давайте-ка сначала позавтракаем, а потом решим, как быть. Пойду приготовлю что-нибудь.
— О нет! — вскричала вдруг тетушка Дорода. — Моя лохань!
Был прилив, и волны слизнули с песка бадейку для умывания. Ее уже отнесло от берега; она перевернулась, и мыльная вода вылилась. Участок моря вскипел белой пеной. Беглецы на берегу увидели рыб-обжор — их плавники рассекали волны, словно ножи. Пара секунд, и от лохани останутся только щепки.
Но тут начало твориться нечто непонятное. Стоило только рыбам коснуться пены, как они останавливались и всплывали на поверхность. Неистовые обжоры, казалось, потеряли всякий интерес к добыче, стали вялыми и безвольными. Они медленно поводили хвостами туда-сюда, но не для того, чтобы двигаться вперед, а так, от истомы. Некоторые даже решили поплавать брюхом вверх.
Путников как громом поразило. Они молча следили за рыбами. Затем принцесса произнесла:
— Я, кажется, знаю, что они чувствуют. В этой пене расслабляешься настолько, что становишься как будто бескостным. Им не хочется двигаться.
— Да, мыло из Хе’ершингенмосикена и вправду дивное. — Тетушка Дорода вздохнула. — Жаль у нас только два кусочка...
— Это мыло и в Хе’ершингенмосикене стоит баснословных денег, — сказал капитан Далекий Парус. — Знаете, как его делают? В тех краях растет волшебный лес, а в нем — тысячелетние мыльные деревья, очень-очень высокие. Обычно это деревья как деревья, ничего особенного, но стоит только подуть сильному ветру, как они начинают пускать мыльные пузыри. Чем сильнее ветер, тем больше пузырей. Из них-то и делают мыло. Но собрать пузыри — задачка не из легких: они летят с огромной скоростью, и к тому же почти прозрачны, поэтому их чрезвычайно трудно увидеть. Чтобы их разглядеть, надо двигаться очень быстро — так, чтобы казалось, будто пузыри стоят на месте. Это возможно, только если скакать на самых резвых лошадях особой породы, а их в Хе’ершингенмосикене осталось не больше десятка.
Как только деревья начинают исторгать пузыри, мыловары вскакивают на лошадей и несутся вслед за ветром, собирая пузыри сачком из тончайшей марли. Пузыри бывают разного размера, но даже самые большие, попав в сачок, лопаются и становятся крохотными, не видными глазу. Чтобы сделать один кусок мыла, нужно собрать сотни тысяч, а то и миллионы пузырей.
Но стоит только опустить мыло в воду — и каждый пузырь делится на миллионы новых. Вот почему оно дает так много пены. У пузырьков нет веса, поэтому чистое, настоящее мыло из Хе’ершингенмосикена тоже невесомое. Это самое легкое вещество в мире, при этом чрезвычайно ценное. Мыло, которое хранит тетушка Дорода, наверняка преподнес королю в дар посол Хе’ершингенмосикена при коронации. После этого...
Далекий Парус внезапно замолчал и уставился на море, погрузившись в раздумья. Несколько рыбин продолжали лениво плескаться в белой пене. Деревянная бадья болталась на волнах в целости и сохранности.
— Кажется, я придумал, как нам добраться до Могильного острова. — Далекий Парус указал на бадью. — Представьте себе, что это лодочка!
— Какая там еще лодочка! — возопила тетушка Дорода. — Так я тебе и позволила подвергнуть мое дитятко такой опасности!
— Я не имел в виду принцессу.
По решительному виду капитана Росинка заключила, что того будет трудно переубедить.
— Если ты поплывешь один, как ты заставишь принца Глубокую Воду поверить тебе? — Принцесса раскраснелась от возбуждения. — Я тоже поеду! Я должна!
Капитан скептически кивнул на простонародную одежду Росинки:
— Даже если вы доберетесь до острова, то как докажете принцу, что вы это вы?
Тетушка Дорода промолчала. Она-то знала как.
— Мы с братом легко докажем друг другу, кто мы такие, — сказала принцесса. — Надо только провести испытание крови.
— Все равно — принцесса не должна ехать! — стояла на своем кормилица. — Слишком опасно!
Однако тон ее был уже не таким непреклонным.
— Думаете, если я останусь здесь, то мне ничто не грозит? — Росинка указала на зонтик в руках кормилицы. — Мы конечно же привлечем чье-нибудь внимание, и тогда сюда явится Ледяной Песок и схватит меня. Даже если я не превращусь в картину, мне несдобровать. Нет, на Могильном острове гораздо безопаснее.
Словом, решили отправиться все вместе.
Капитан выбрал среди лежащих на берегу лодок самую маленькую. Лошади подтащили ее к кромке воды, туда, где волны лишь слегка лизали песок. Целого паруса не нашлось, но капитан отыскал пару старых весел. Затем помог принцессе и тетушке Дороде, беспрестанно крутившей зонтик, сесть в челнок. Взяв кусок мыла из Хе’ершингенмосикена, капитан насадил его на меч, который отдал принцессе:
— Как только отплывем, опустите мыло в воду.
Росинка кивнула.
Далекий Парус оттолкнул лодочку, потом, зайдя в воду до пояса, запрыгнул в нее и принялся грести изо всех сил. Челнок понесся к Могильному острову.
Множество черных плавников начали резать волны вокруг лодки. Принцесса, сидящая на корме, опустила конец меча с мылом в воду. Море тут же вскипело пузырями; пена поднялась выше роста человека и расплылась по воде пышным широким шлейфом. Заплывая в нее, обжоры утрачивали пыл и лениво тянулись за лодкой, наслаждаясь неведомой им доселе возможностью понежиться на роскошной белой перине. Росинка впервые видела рыб так близко. Животы у них были белые, а все остальное абсолютно черное. Они походили на автоматы из стали и чугуна, но сейчас эти автоматы на время стали томными и безвольными.
Лодочка рассекала спокойное море, а за ней стелилось по воде пенное покрывало, подобно улегшемуся на волны облаку. Бессчетные рыбы-обжоры собирались со всех сторон, словно паломники, пришедшие поклониться облачной реке. Иногда некоторые подплывали к челну спереди и ухитрялись цапнуть за дно, а одна даже отгрызла кусочек весла. Впрочем, и этих рыб быстро отвлекала на себя пена позади лодки, так что большого урона они не нанесли. Белое облако за кормой и блаженствующие рыбины напомнили принцессе о рае небесном, каким он представал в рассказах священников.
Берег уходил вдаль, а лодочка все ближе подплывала к Могильному острову.
И тут тетушка Дорода воскликнула:
— Посмотрите, принц Глубокая Вода вроде как стал меньше ростом!
Росинка пригляделась: кормилица не ошиблась. Принц по-прежнему был великаном, но казался существенно ниже, чем с берега. Он так и стоял спиной к путешественникам и смотрел в другую сторону.
Принцесса перевела взгляд на Далекого Паруса, орудовавшего веслами. Он был само олицетворение силы: все его тело бугрилось мышцами, весла в руках поднимались и опускались ритмично, словно крылья, и челнок неустанно летел вперед. Молодой человек, похоже, был прирожденным моряком — на воде его движения становились свободнее и увереннее, чем на земле.
— Принц видит нас! — воскликнула тетушка Дорода. И правда, Глубокая Вода повернулся в их сторону и указывал рукой. В глазах его читалось изумление. Губы принца двигались, как будто он что-то кричал. Ничего странного, что он так удивился: море смерти рассекала одна-единственная лодка, а за ней тянулся пенный шлейф, — чем дальше он уходил от кормы, тем становился шире. Принцу-великану наверняка казалось, будто по морю плывет невесть откуда взявшаяся длиннохвостая комета.
Однако вскоре мореплаватели