— А что, если… — Чэн Синь неуверенно оглянулась. Она еще не привыкла к ВД.
— Вперед! Ни перед чем не останавливаться! — выдохнул в ее сторону Уэйд вместе с облаком дыма.
— Возможно, нам не придется посылать живого человека.
Вся команда посмотрела сначала на Чэн Синь, потом друг на друга, потом на экспертов по гибернации. Те затрясли головами — они тоже не понимали, о чем речь.
— Мы мгновенно заморозим человека до —200 градусов или даже ниже, а потом запустим тело в космос. Не нужно ни систем жизнеобеспечения, ни обогревателя; а контейнер с телом сделаем тонким и легким. Уложимся в 110 килограмм. Для нас такое тело — труп; а для Трисоляриса, может, и нет.
— Очень хорошо, — кивнул ей Уэйд. На ее памяти, это был первый раз, когда Уэйд кого-нибудь похвалил.
Встал один из экспертов по гибернации:
— Вы говорите о криоконсервации, а не о гибернации. Самое сложное в реанимации такого тела — предотвратить образование кристаллов льда. Заморозьте тофу, разморозьте — и получите губчатую массу. Впрочем, вряд ли кто-нибудь из вас когда-либо замораживал тофу… — Эксперт, китаец, улыбнулся окружавшим его западным коллегам. — Возможно, у Трисоляриса и найдется такая методика. Возможно, они знают, как разморозить всё тело за ничтожное время — за миллисекунду, или даже за микросекунду — без того, чтобы превратить его в облако пара.
Чэн Синь почти не следила за обсуждением. Она напряженно размышляла: и кто же станет этим телом, замороженным до —200 градусов и запущенным в глубокий космос? Она изо всех сил старалась двигаться вперед, не задумываясь о последствиях, но от этой мысли ее пробрал озноб.
Программу «Лестница» доработали и снова поставили на голосование в СОП. Уэйд переговорил с несколькими делегатами; по его словам, у «Лестницы» были неплохие шансы. В этой редакции целью программы стал первый контакт человечества и инопланетян, а не просто запуск зонда. Кроме того, человек, отправленный навстречу флоту, мог стать бомбой с часовым механизмом, заложенной в самое сердце врага. Агент, искусно пользуясь превосходством людей в науке хитрости и обмана, потенциально мог изменить ход войны.
Поскольку этим вечером на специальной сессии Генеральной ассамблеи ООН собирались объявить о проекте «Отвернувшиеся», сессию СОП отложили на час. Сотрудники АСР дожидались в вестибюле зала Генеральной ассамблеи. На предыдущие сессии СОП приглашали только Уэйда и Вадимова; все прочие оставались за дверьми на случай, если СОП решит задать им какой-нибудь технический вопрос. Но на этот раз Уэйд попросил Чэн Синь проследовать за ним и Вадимовым в зал заседаний — высокая честь для скромного технического специалиста невысокого ранга.
Заседание Генеральной Ассамблеи завершилось. Чэн Синь и ее коллеги увидели, как окруженный кольцом репортеров мужчина — должно быть, один из только что назначенных Отвернувшихся — проходит через вестибюль и покидает здание. Поскольку сотрудники АСР работали только над «Лестницей», большинство из них не интересовалось другими проектами; лишь двое-трое вышли наружу, чтобы взглянуть на новоиспеченного Отвернувшегося. Поэтому, когда произошло вошедшее в историю покушение на Ло Цзи, никто из группы АСР не услышал выстрела; они только увидели сквозь стеклянные двери внезапно возникшую суматоху. Чэн Синь вместе с другими работниками АСР выбежала на улицу; ее тотчас же ослепили прожекторы зависших над площадью вертолетов.
— Боже мой, Отвернувшегося убили! — крикнул, подбегая к ней, один из коллег. — Говорят, он получил несколько пуль! Прямо в голову!
— Кого назначили Отвернувшимися? — без особого интереса спросил Уэйд.
— Я и сам не уверен. Мне кажется, что трое из них хорошо известны. Четвертый, тот, кого убили, — ваш соотечественник. — Работник АСР кивнул в сторону Чэн Синь. — Но о нем никто до сих пор не слышал. Самый обычный человек.
— Мы живем в особенное время — «обычных людей» больше нет, — заявил Уэйд. — На совершенно случайного человека могут возложить тяжелую ответственность, а важного чиновника — сместить. — Он взглянул сначала на Чэн Синь, потом на Вадимова. В этот момент секретарь СОП отозвал Уэйда в сторону.
— Он угрожает мне, — прошептал Вадимов Чэн Синь. — Наорал вчера на меня и сказал, что ты без труда меня заменишь.
— Михаил, я…
Вадимов поднял руку, чтобы остановить ее. Яркий луч вертолетного прожектора просвечивал его ладонь насквозь, и та отливала розовым.
— Он не шутит. Наше агентство не обязано придерживаться обычных кадровых процедур. Tы напористa, хладнокровнa, трудолюбива, к тому же изобретательна. Tы подходишь к своей работе с гораздо большей ответственностью, чем можно ожидать от человека на этой должности. Редкое сочетание достоинств в твоем возрасте. Синь, я и в самом деле рад, что ты можешь заменить меня — но поверь, я могу делать такие вещи, на которые ты органически не способна.
Вадимов окинул взглядом царящий вокруг хаос.
— Ты не продашь свою мать в бордель. Когда дело доходит до этой особенности нашей профессии, ты всё еще дитя. И я бы очень хотел, чтобы ты такой и осталась.
Подошла Камилла с ворохом бумаг в руках. Чэн Синь подумала, что это предварительный отчет о возможности осуществления программы «Лестница». Камилла подержала документы несколько секунд, но затем, вместо того чтобы передать бумаги одному из них, с размаху швырнула их на землю.
— Да пошли они ко всем чертям! — вскричала Камилла, перебивая грохот вертолетов. Несколько прохожих обернулись. — Эти проклятые свиньи способны только копошиться в грязи!
— О ком вы говорите? — спросил Вадимов.
— Обо всех! О человечестве! Полвека назад мы разгуливали по Луне! А сегодня у нас ничего нет, и мы ничего не можем сделать!
Чэн Синь наклонилась и собрала бумаги. Это в самом деле был предварительный отчет. Они с Вадимовым пролистали несколько страниц, но такой сложный технический документ невозможно читать «по диагонали». К ним вернулся Уэйд — секретарь СОП сообщил, что заседание начнется через пятнадцать минут.
В присутствии шефа АСР Камилла немного успокоилась:
— НАСА провело в космосе два испытания прототипа импульсного ядерного двигателя. Все цифры в отчете. Если коротко, то наша капсула по-прежнему слишком тяжела, чтобы разогнаться до требуемой скорости. По их расчетам, масса всего зонда не может превышать пяти процентов от нашего варианта! Пяти процентов! Это же десять килограмм!
— Впрочем, у них нашлись для нас и хорошие новости. Массу паруса можно уменьшить до десяти килограмм. Они сжалились над нами и сказали, что мы можем рассчитывать на пятьсот грамм полезной нагрузки. Но ни граммом больше! Иначе понадобится усилить тросы для паруса; каждый дополнительный грамм полезной нагрузки отзовется тремя граммами тросов. Поэтому в нашем распоряжении только полкилограмма. Ха-ха, точно как наш ангел и предсказывала: «капсула, легкая, как перышко»!
Уэйд улыбнулся:
— Предложим полететь Монье, котенку моей матери. Впрочем, даже ему придется вдвое похудеть.
Когда вокруг него сосредоточенно и с удовольствием работали, Уэйд ходил мрачный, как туча. Когда все падали духом, Уэйд смеялся и шутил. Чэн Синь думала, что у него просто такой стиль руководства. Но Вадимов сказал, что она совсем не разбирается в людях. Настроение Уэйда не имело ничего общего ни со стилем руководства, ни с желанием подбодрить сотрудников. Он всего лишь наслаждался отчаянием других — даже тогда, когда ему самому стоило бы разделить их уныние. Чэн Синь удивилась, что Вадимов, всегда хорошо отзывавшийся о других, так плохо думает об Уэйде. Но сейчас, похоже, Уэйд и в самом деле радовался, глядя на утративших надежду подчиненных.
У Чэн Синь больше не осталось сил. Сказалось многодневное переутомление: колени девушки подкосились, и она опустилась на лужайку.
— Встать! — приказал Уэйд.
Впервые Чэн Синь не исполнила его приказа. Лежа на траве, она прошептала:
— Как же я устала…
— Ты и ты, — распорядился Уэйд, указывая пальцем на Камиллу и Чэн Синь. — С этого момента запрещаю вам вот так терять над собой контроль! Вы должны идти вперед! Не останавливаться ни перед чем!
— Нам некуда идти, — возразил Вадимов. — Остается лишь опустить руки.
— Вам только кажется, что идти некуда — и это потому, что вы не умеете плевать на последствия!
— Что же делать с сессией СОП? Отменить?
— Нет. Продолжаем, как будто ничего не произошло. Но у нас нет времени, чтобы исправить документацию. Зачитаем новый план с трибуны.
— Какой новый план? С котенком весом в пятьсот грамм?
— Нет, конечно.
В глазах Вадимова и Камиллы вспыхнул огонек надежды. Чэн Синь тоже собралась с силами и поднялась с земли.
Четвертого Отвернувшегося погрузили в «скорую» и увезли под охраной армейских бронетранспортеров и вертолетов.
На фоне огней Нью-Йорка Уэйд казался черным призраком с глазами, сияющими холодным светом.
— Мы отправим только мозг, — заявил он.
Отрывок из «Прошлого вне времени»Программа «Лестница»
В Китае четырнадцатого века, в эпоху династии Мин, военные моряки придумали оружие под названием «Холун Чу Шуй» — «Огненный дракон, взлетающий с воды». Это была многоступенчатая пороховая ракета, схожая по принципу работы с противокорабельными ракетами Общей Эры. К головному снаряду («Холун») привязывали несколько реактивных ускорителей и запускали. Ракета летела невысоко над поверхностью воды. Когда «первая ступень» выгорала, последние крупинки пороха воспламеняли «вторые ступени» — несколько ракет поменьше. Они вылетали из переднего конца ракеты и поражали вражеские корабли.
Оружейники древности также изобрели многозарядный арбалет, предшественник пулемета Общей Эры. Эти механизмы знали и на Западе, и на Востоке. Такие арбалеты китайского производства[16] находят в захоронениях, датируемых четвертым веком до Р. Х. и позже.