Мне ничего не остается, как заключить, что шаткий мир, основанный на устрашении «темным лесом», нарушен. Возможны только два варианта: либо всеобщая гравитационная передача была осуществлена, либо нет.
Чу Янь нажал на кнопку в воздухе и вызвал на голографический экран фотографию Чэн Синь, тоже найденную на «Гравитации». На снимке Чэн Синь стояла перед зданием Секретариата ООН, держа на руках ребенка. Ее изображение увеличили до размера «щетки» — до чего же разительный контраст! В космосе преобладали два цвета — черный и серебристый, бездна пространства и холодный свет звезд. А Чэн Синь была азиатской мадонной. И девушка, и младенец купались в теплом, золотистом свете. Собравшимся в ангаре показалось, что их самих озарили солнечные лучи, — они их не видели уже полвека.
— Мы полагаем, события разворачивались по второму сценарию, — сказал Чу Янь.
— Почему же они выбрали такого Держателя Меча? — спросил кто-то из экипажа «Синего космоса».
Ответил капитан Морович:
— Вы расстались с домом шестьдесят лет назад, мы — пятьдесят. На Земле всё переменилось. В колыбели Устрашения комфортно, и пока человечество мирно дремало в ней, оно из взрослого превратилось в ребенка.
— Разве вы не знаете, что на Земле больше нет мужчин? — выкрикнул кто-то с «Гравитации».
— Люди Земли больше не могут устрашать «темным лесом», — сказал Чу Янь. — Мы собирались захватить «Гравитацию» и восстановить режим устрашения. Но только сейчас нам стало известно, что антенна — а с ней и весь гравитационный передатчик — скоро, через два месяца, выйдет из строя. Поверьте, это ужасный удар по всем нам. Остается только одно: немедленно осуществить всеобщую космическую передачу.
Собравшиеся взорвались криками. На одной фотографии — холодный космос со следами движущегося на световой скорости трисолярианского флота. С другой на них смотрела полная любви Чэн Синь. Эти фотографии олицетворяли выбор, который им предстоит сделать.
— Вы действительно готовы совершить мундицид? — сурово спросил капитан Морович.
Чу Янь не утратил спокойствия, несмотря на общий гвалт. Оставив вопрос коллеги без ответа, он обратился к толпе:
— Для нас самих передача не имеет значения. Ни Земля, ни Трисолярис нас не догонят.
Это понимали все. Софоны навсегда отрезаны от дома, «капли» обезврежены. Ни Земля, ни Трисолярис не смогут отследить их путь. В безграничном глубоком космосе за пределами облака Оорта даже трисолярианские корабли, способные летать со скоростью света, никогда не найдут две пылинки.
— Значит, вы хотите отомстить! — пришел к выводу один из офицеров «Гравитации».
— Это наше право. Они обязаны заплатить за свои преступления. На войне правомерно и справедливо уничтожать врагов. Если мои рассуждения верны, гравитационные передатчики человечества разрушены, а Земля под пятой оккупантов. Очень вероятно, что сейчас идет геноцид человеческой расы.
Всеобщая космическая передача даст Земле еще один, последний шанс. Если местонахождение Солнечной системы будет раскрыто, она станет бесполезной для Трисоляриса — в любой момент ее могут уничтожить. Тогда трисоляриане покинут Солнечную систему, а их световой флот отвернет в сторону. Может быть, нам удастся спасти человеческую расу от немедленного уничтожения. Чтобы дать им больше времени, мы передадим только координаты Трисоляриса.
— Но это то же самое, что передать координаты Солнечной системы! Мы слишком близко!
— Мы все это понимаем, но надеемся, что Земля выиграет немного времени, и больше людей успеет убежать. Воспользуются они этой передышкой или нет — решать им.
— Вы рассуждаете об уничтожении двух миров! — заявил капитан Морович. — И один из них — наша родина. Это Страшный суд. Такое решение нельзя принимать необдуманно.
— Совершенно согласен.
Рядом с двумя фотографиями появилась голографическая красная кнопка длиной в метр. Под ней горела цифра 0.
Чу Янь продолжил:
— Как я уже говорил, все мы здесь — один мир. И жители этого мира — самые обычные люди. Но волей судьбы нам предстоит стать присяжными на Страшном суде и вынести решение по двум цивилизациям. Оно будет принято, но не одним человеком и даже не кучкой людей. Решение примут всем миром, на референдуме. Итак, кто за передачу координат Трисоляриса во Вселенную — нажмите красную кнопку. Те, кто против или воздерживается, не делайте ничего.
В настоящий момент общее количество людей на борту «Синего космоса» и «Гравитации», включая присутствующих и тех, кто на дежурстве, составляет одну тысячу четыреста пятнадцать. Если голоса «за» достигнут или превысят две трети от этого количества, девятьсот сорок четыре, мы немедленно осуществим всеобщую космическую передачу. Если нет — мы никогда не воспользуемся передатчиком и дадим антенне выйти из строя. Начали.
Чу Янь повернулся к парящей в воздухе красной кнопке и нажал. Кнопка мигнула, и число под ней сменилось с 0 на 1. За ним то же сделали два вице-капитана «Синего космоса». Счет поднялся до 3. Затем голосовали остальные старшие офицеры «Синего космоса», потом младшие офицеры и рядовые — длинной чередой они пролетали мимо кнопки и один за другим нажимали ее.
Кнопка мигала, счет под ней рос. Сердце истории отбивало последние удары, отмеряло последние шаги к точке невозврата.
Когда число достигло 795, кнопку нажал Гуань Ифань. Он стал первым представителем «Гравитации», поддержавшим передачу. За ним последовали несколько офицеров и рядовых «Гравитации», они тоже нажали кнопку.
Наконец число достигло 943, и над кнопкой крупным шрифтом загорелись слова:
Следующий голос «за» активирует всеобщую космическую передачу.
Следующим должен был голосовать рядовой. За ним выстроилась длинная очередь. Рядовой приблизил ладонь к кнопке, но не нажал. Энсин, стоявший следующим, положил на его ладонь свою; затем множество других рук легло поверх.
— Подождите, — сказал капитан Морович. Он подплыл поближе и под пристальным взором собравшихся положил свою руку сверху.
И тогда десятки рук как одна нажали кнопку, и та мигнула в последний раз.
Триста пятнадцать лет прошло с того утра в двадцатом веке, когда Е Вэньцзе нажала другую красную кнопку.
Началась гравитационная передача. Все ощутили сильную вибрацию. Казалось, что она исходит не снаружи, а изнутри тела, словно каждый человек стал дрожащей струной. Музыка этой цитры смерти звучала всего двенадцать секунд, а потом настала тишина.
За бортом корабля тонкая мембрана пространства-времени трепетала под напором гравитационных волн, как волнуется тихое озеро под порывами ночного ветра. Смертный приговор двум мирам полетел сквозь пространство со скоростью света.
Эра Пост-Устрашения, год 2•Утро после Великого переселения, Австралия
Окружавший ее шум затих, и Чэн Синь услышала голоса, доносящиеся из информационного окна над палаткой мэрии. Один определенно принадлежал Томоко, и еще два — кому-то другому. Чэн Синь находилась слишком далеко, чтобы разобрать, что именно они говорили. Она подумала, что эти голоса несут магию тишины — звуки вокруг девушки ослабли и наконец пропали. Казалось, замер весь мир.
А затем ее затопило цунами людских криков, и Чэн Синь задрожала. Она уже начала привыкать к слепоте, и картины реального мира в ее голове мало-помалу вытеснялись иллюзиями. Среди внезапно разразившегося бедлама ей показалось, что Тихий океан поднялся и поглотил Австралию.
Через несколько секунд Чэн Синь поняла, что толпа ликует. «Чему тут радоваться? Они что, с ума посходили?» Галдеж не убывал, но понемногу возгласы перешли в слова. Одновременно говорило такое множество людей, что картина океана, затопившего Австралию, тут же дополнилась бушующим на нем штормом. В этой суматохе девушка была не в состоянии разобрать что-либо.
Но несколько раз она выхватывала из общего гвалта названия «Синий космос» и «Гравитация».
Постепенно слух Чэн Синь пришел в норму, и она уловила среди шума и гама легкий звук — шаги прямо перед ней. Кто-то остановился возле нее.
— Доктор Чэн Синь, что у вас с глазами? Вы не видите меня? — Чэн Синь почувствовала колыхание воздуха. Наверное, подошедший махал руками перед ее лицом. — Мэр послал меня за вами. Мы возвращаемся домой, в Китай.
— У меня нет дома, — ответила Чэн Синь. Слово кольнуло словно ножом, и ее сердце, потерявшее чувствительность от мучительной боли, тем не менее дрогнуло еще раз. Она вспомнила ту ночь три века назад, когда она покинула родной дом; вспомнила, как встретила рассвет под окнами родителей… Мама с папой умерли еще до Великого Раскола. Они и представить себе не могли, куда бури времени и судьбы забросят их дочь.
— Ну что вы! Все готовятся к отъезду. Мы покидаем Австралию и возвращаемся туда, откуда прибыли.
Чэн Синь подняла голову. Она никак не могла привыкнуть к этой упрямой тьме, стоящей перед широко раскрытыми глазами. Девушка попыталась увидеть хоть что-нибудь.
— Что?
— «Гравитация» произвела всеобщую передачу.
«Но как такое может быть?»
— Разглашены координаты Трисоляриса. Разумеется, это значит, что Солнечная система тоже под угрозой. Трисоляриане уносят ноги. Второй флот поменял курс и мчится прочь от Солнечной системы. Все «капли» исчезли. Томоко объяснила, что больше незачем беспокоиться о вторжении. Мы, как и система Трисоляриса, стали смертельно опасным местом, от которого кто угодно захочет держаться подальше.
«Но каким образом!?»
— Мы возвращаемся домой. Томоко приказала Силам Безопасности Земли оказать всяческое содействие ре-эвакуации из Австралии. Постепенно процесс наберет ход, но вывоз всех беженцев с континента займет от трех до шести месяцев. Вы можете уехать первой. Мэр хочет, чтобы я отвез вас в правительство провинции.
— Это был «Синий космос»?
— Подробностей никто не знает, даже Томоко. Но всеобщую передачу приняли на Трисолярисе, а провели ее год назад, после провала Устрашения.