Как и в предыдущий раз, шлюпка Чэн Синь летела навстречу сияющему Солнцу, но стоило ей только войти в тень астероида, всё кругом мгновенно померкло — ведь в космосе нет воздуха, чтобы рассеивать солнечный свет. Так что Солнце по ту сторону астероида всё равно что не существовало. У Чэн Синь возникло чувство, будто она стоит у подножия утеса в полночь.
Даже без заслона астероидов разглядеть бомбу-«Солнце» на расстоянии пятидесяти километров было невозможно. Но взглянув в другую сторону, Чэн Синь увидела «Сатурн». В соответствии с масштабом, он находился в ста километрах от «Солнца» и в пятидесяти километрах от «Юпитера». Размер у этого астероида был примерно такой же; в солнечных лучах он несколько выделялся на фоне космоса, так что Чэн Синь с некоторым усилием могла различить его форму. В двухстах километрах отсюда висел «Уран» — блестящая точка, практически неотличимая от других звезд. Остальные «планеты» оставались невидимыми.
Помимо шлюпки Чэн Синь за «Юпитером» пристроились еще девятнадцать летательных аппаратов. Все вместе они изображали двадцать запланированных юпитерианских космоградов. Корабли выстроились в три ряда, шлюпка Чэн Синь находилась в переднем — примерно в десяти метрах от астероида. В остальных космолетах сидело больше сотни добровольцев. АА тоже собиралась отправиться вместе с подругой, но дела компании не позволили. Шлюпка Чэн Синь оказалась единственной за «Юпитером», в которой сидел лишь один пассажир.
Участники эксперимента видели ярко-голубую Землю, до которой было около полутора миллионов километров. Свыше трех миллиардов жителей планеты смотрели сейчас прямой репортаж из космоса.
Таймер принялся отсчитывать последние десять минут перед детонацией. Каналы связи затихли. И вдруг тишину нарушил мужской голос:
— Привет. Я рядом с тобой.
Чэн Синь вздрогнула — она узнала голос. Ее шлюпка была крайней в ряду из пяти космолетов. Взглянув направо, Чэн Синь увидела сферическую шлюпку, очень похожую на ту, в которой она летала сюда год назад. Почти половина обшивки была прозрачной, внутри пятеро пассажиров. Ближе всех сидел не кто иной, как Томас Уэйд, и махал ей рукой. Молодая женщина сразу узнала его: в отличие от остальных, на нем был не легкий скафандр, а черная кожаная куртка. Он как будто демонстрировал свое презрение к космосу. Один рукав пуст — значит, Уэйд не позаботился обзавестись протезом.
— Давай пристыкуемся, чтобы я мог перейти к тебе, — сказал Уэйд. Не ожидая согласия, он запустил стыковочную последовательность. Его аппарат включил маневровые двигатели и медленно приблизился к шлюпке Чэн Синь. Без особой охоты Чэн Синь тоже начала процедуру стыковки. С легким толчком шлюпки состыковались, и оба наружных люка бесшумно открылись. Уши у Чэн Синь слегка заложило от перепада давления.
Уэйд заплыл в ее шлюпку. Вряд ли он много летал в космос, но, как и Чэн Синь, вел себя так, будто родился на космическом корабле. Несмотря на то, что у Уэйда была только одна рука, все его движения в невесомости были уверенными и точными, словно при нормальной тяжести.
В кабине царили сумерки. Солнечные лучи, отразившиеся от поверхности Земли и затем вторично отразившиеся от «Юпитера» — вот и всё освещение. Напрягая глаза, Чэн Синь всмотрелась в Уэйда и нашла, что прошедшие с их последней встречи восемь лет не сильно его изменили. Он выглядел примерно так же, как тогда, в Австралии.
— Что вы здесь делаете? — спросила Чэн Синь, стараясь говорить спокойно. Но, как всегда, ей с трудом удавалось сохранить хладнокровие в присутствии этого человека. Испытания последних лет закалили и отшлифовали ее сердце так, что оно стало гладким, как поверхность астероида перед шлюпкой. И лишь Уэйд торчал одиноким острым выступом.
— Мой срок закончился месяц назад. — Он вынул из кармана половинку сигары и сунул в рот, хотя закурить здесь не мог. — Скостили. Да, да, убийца вышел всего через одиннадцать лет. Понимаю, это несправедливо… по отношению к тебе.
— Мы все обязаны подчиняться закону. Не вижу в этом ничего несправедливого.
— Подчиняться закону? Во всем? А как насчет двигателя, искривляющего пространство?
Как и раньше, Уэйд без долгих церемоний перешел прямо к делу. Чэн Синь не ответила.
— Зачем тебе световые корабли? — задал вопрос Уэйд, беззастенчиво уставившись в глаза собеседницы.
— Затем, что только они сделают человечество великим, — ответила Чэн Синь, бесстрашно встречая взгляд бывшего начальника.
Уэйд кивнул и вынул сигару изо рта.
— Очень хорошо. Масштабно мыслишь.
Чэн Синь смотрела на него, и в глазах ее стоял невысказанный вопрос.
— Ты знаешь, что хорошо, что плохо, и у тебя есть смелость и чувство долга, чтобы сделать правильный выбор. Вот почему ты выдающаяся личность.
— Но?..
— Но у тебя не хватает ни воли, ни качеств, необходимых, чтобы осуществить это намерение. У нас с тобой общий идеал. Я тоже хочу увидеть, как строятся световые корабли.
— К чему вы клоните?
— Оставь это мне.
— Оставить вам что?
— Да все, что у тебя есть: свою компанию, свое богатство, авторитет, положение в обществе и, если сумеешь, свою репутацию и нимб вокруг головы. Я воспользуюсь всем этим, чтобы построить световые корабли, — ради воплощения твоих идеалов и ради величия человеческого духа.
Снова включились маневровые двигатели шлюпки. Хотя сила притяжения астероида была очень мала, ее всё же хватало, чтобы шлюпка потихоньку падала на «Юпитер». Двигатели отвели суденышко на прежнюю дистанцию. Их плазменный выхлоп осветил участок поверхности астероида, и намалеванное на нем красное пятно стало похоже на открывшийся глаз. Сердце Чэн Синь стеснилось непонятно от чего — то ли от этого зрелища, то ли от слов Уэйда. Уэйд уставился на гигантское око взглядом острым и холодным, с тлеющим в нем глумливым огоньком.
Чэн Синь молчала. Она не знала, что ответить.
— Не совершай одну и ту же ошибку дважды, — процедил Уэйд. Каждое его слово било прямо в сердце Чэн Синь, словно тяжелый молот.
Время пришло — звездно-водородная бомба взорвалась. Без атмосферного щита почти вся ее энергия ушла в излучение. На мониторах камер, ведущих прямой репортаж с расстояния в четыреста километров, рядом с Солнцем вспыхнул огненный шар. Вскоре он превзошел светило в яркости и размерах, и светофильтры камер быстро потемнели. Если бы кто-нибудь прямо взглянул на шар с этого расстояния, то потерял бы зрение мгновенно и навсегда. Когда поддельное «Солнце» достигло наибольшей яркости, камеры уже не показывали ничего, кроме ослепительной белизны. Казалось, пламя готово поглотить всю Вселенную.
Прячущиеся в тени огромного камня Чэн Синь и Уэйд ничего этого не наблюдали — телевизионная аппаратура в шлюпке была отключена. Зато они увидели, как позади внезапно вспыхнул «Сатурн». Затем мимо шлюпки полетела расплавленная лава, образовавшаяся на стороне «Юпитера», обращенной к «Солнцу». Капли, срывающиеся с краев астероида, багрово пылали, но когда они отдалялись на некоторое расстояние, отраженный свет термоядерного взрыва затмевал их собственное свечение, и брызги лавы сверкали, словно фейерверк. Зрелище из шлюпки походило на вид с вершины серебряного водопада, летящего к Земле. К этому времени четыре маленьких астероида, имитирующих планеты земной группы, обратились в золу, а четыре больших — «газовые гиганты» — стали похожи на шарики мороженого, нагретые с одного боку. Сторона, обращенная к месту взрыва, расплавилась и превратилась в гладкую полусферу. Каждая «планета» обзавелась сияющим лавовым хвостом. Примерно через десять секунд после того, как излучение достигло «Юпитера», имитация «звездного вещества» — разорванная оболочка бомбы — ударила в астероид, отчего тот дернулся и медленно поплыл прочь от «Солнца». Включившиеся маневровые двигатели шлюпки помогали ей сохранять прежнюю позицию по отношению к «Юпитеру».
Огненный шар горел около тридцати секунд, а затем потух — как будто в огромном зале внезапно выключили свет. Настоящее Солнце, примерно в одной астрономической единице отсюда, казалось блеклым. Как только пылающий шар исчез, багровое сияние раскаленной половины астероида стало видимым. Вначале оно было очень ярким, как будто камень горел, но космическая стужа быстро охладила его до тускло-красного тления. Лава по краям астероида застыла длинными сталактитами.
Пятьдесят укрывающихся за «газовыми гигантами» космических кораблей не понесли никакого урона.
Когда через пять секунд передача достигла Земли, мир возликовал. Надежда, что у человечества есть будущее, расцветала повсюду, словно космический фейерверк. Цель, ради которой затевался эксперимент, была достигнута.
— Не совершай одну и ту же ошибку дважды, — повторил Уэйд, как будто всё только что произошедшее — лишь досадный шум, помешавший их беседе.
Чэн Синь взглянула на шлюпку, в которой сюда прилетел Уэйд. Четверо мужчин в скафандрах всё это время неотрывно наблюдали за ее летательным аппаратом, не обращая внимания на только что разыгравшийся величественный спектакль. Чэн Синь знала, что заявки на участие подали десятки тысяч человек; из них выбрали лишь знаменитостей или важных персон. Хотя Уэйд только что вышел из тюрьмы, он уже приобрел себе могущественных сторонников — во всяком случае, эти четверо из таких — и корабль, по всей вероятности, принадлежит ему самому. Даже одиннадцать лет назад, когда Уэйд боролся за должность Держателя Меча, у него было много верных поклонников и еще больше сочувствующих. Ходили слухи, что он организовал тайное общество, которое, возможно, живо до сих пор. Этот человек был как ядерное топливо — даже заключенное в свинцовый контейнер, оно источает мощь и угрозу.
— Мне нужно подумать, — сказала Чэн Синь.
— Конечно, думай. — Уэйд кивнул и, не проронив больше ни слова, уплыл обратно в свою шлюпку. Люки плотно закрылись, и космолеты расстыковались.
Капли охладившейся лавы облаком серебряной пыли неспешно дрейфовали к Земле. Напряжение в душе Чэн Синь постепенно ослабевало, и она сама чувствовала себя пылинкой, парящей в безграничном космосе.