– Но я не могу так сразу! – с надрывом сказала Женя. – Геннадий сразу поймет, что я к нему неровно дышу! Веня ему наверняка сказал, что я всегда была замарашкой.
– Да, – мрачно заключила Ира. – Я никогда не смогла бы быть психоаналитиком. Я не понимаю людей даже тогда, когда они объясняют мне причины своих поступков открытым текстом.
– Если я выряжусь, мне будет стыдно показаться ему на глаза! – в отчаянии воскликнула Женя.
– Может быть, для тебя это станет откровением, но у женщин обычно бывает все наоборот.
– Я знаю, что не такая, как все! – У Жени на глаза навернулись слезы. – Я червь, я гадкий утенок, я серая мышь, я одежная моль…
– Меня, конечно, трогают твои зоологические сравнения, – осторожно сказала Ира, – но я все-таки считаю, что тебе необходимо пересмотреть свою позицию. Причем чем скорее, тем лучше.
– Как бы мне хотелось быть такой, как ты! – зарыдала Женя, зажимая рукой нос. – Вон как ты с мужчинами обходишься! За галстук водишь!
– Думаешь, мне это нравится? – опечалилась Ира. – Я мечтаю о настоящем мужчине, который ни в чем мне не уступит.
– О таком, как Ян? – продолжая лить слезы, спросила Женя.
– Не о таком, как Ян, а о самом Яне, дурочка!
– Мне надо идти! – прорыдала Женя. – Мартынов будет сердиться.
– Не рассыплется, если немного подождет, – махнула рукой Ира. – Никогда не веди себя как раба. Не заискивай и не извиняйся. Если ты ему нужна, он прождет и час. А если не нужна, то твои извинения вообще теряют смысл, не так ли?
В качестве комментария к ее словам Мартынов внизу дважды нажал на клаксон.
– Вот! – сказала Ира. – Он демонстрирует свое нетерпение. Что ты должна сделать?
– Что? – эхом откликнулась Женя.
– Помаши ему рукой из окошка и задержись еще минут на пятнадцать.
– Я не могу сейчас играть в эти игры, – вытирая лицо поданной салфеткой, заявила Женя. – Все складывается ужасно. Веню убили, мой дядя может оказаться преступником…
– Я все понимаю, дорогая, но это не игры. Это твой новый образ мышления. По крайней мере, я надеюсь.
– Ты обещаешь выступить в роли крестной Золушки, когда это понадобится?
– Клянусь! – сказала Ира.
Спускаясь по лестнице, Женя подумала, что в ее сказке принц вполне мог бы влюбиться в крестную и все бы его поняли. «Мою же физиономию, судя по всему, в силах изменить только пластический хирург», – обреченно подумала она.
– Вижу, ты плакала, – хмуро заметил Мартынов, отшвырнув окурок в сторону. – Надеюсь, ничего серьезного?
– Так, сбрасывала нервное напряжение, – криво улыбнулась Женя.
«Если мы и дальше будем проводить вместе столько времени, – подумала она про себя, – то я начну рыдать прямо в твоем присутствии. Может быть, даже брошусь тебе в ноги». Воображаемая унизительная сцена ей до такой степени не понравилась, что она решила поскорее перестать думать об этом.
– Итак, суши глаза, мы идем на дело, – полушутя велел ей Мартынов.
– Ты не забыл, что квартира Вени опечатана? – напомнила ему Женя. – Милиция все-таки расследует это дело.
– Не думаю, что кто-то охраняет ее ночью. А чтобы не оставлять следов, я взял с собой две пары резиновых перчаток. Ключи у нас есть, так что никаких особых сложностей я не предвижу.
– Давай на всякий случай оставим машину в соседнем дворе, – предложила Женя.
– А что, если за нами погонятся и надо будет срочно уносить ноги? – не согласился тот.
Женя так испугалась, что не нашлась, что сказать в ответ. Всю оставшуюся дорогу они не разговаривали. Только когда автомобиль мягко затормозил возле дома Лаптева, Мартынов снова подал голос:
– Достань из бардачка наше снаряжение. Там все, что может понадобиться: ключи от квартиры, фонарь, перчатки, флакончик спирта…
– А это еще зачем?
– Стирать следы, если вдруг что.
– А фотоаппарат ты не догадался взять? – спросила Женя.
– Да у меня дома только мыльница. В темноте она все равно что кусок пластмассы. Да и что нам фотографировать? Надо будет все осмотреть и как следует обдумать увиденное.
Женя надеялась, что обдумывать Мартынов будет сам. Она так боялась заходить в квартиру, на пороге которой по ее вине оборвалась Венина жизнь, что несколько минут не могла попасть пальцами в перчатку.
– Что с тобой? – спросил Мартынов шепотом, когда они подошли к подъезду. – Ты так дышишь, как будто бы тебя душат.
– Мне страшно, – выдохнула Женя.
– Думаешь, мне не страшно?
Это его признание буквально деморализовало Женю. Она схватила Мартынова сзади за пояс джинсов, чего бы никогда себе не позволила в нормальном состоянии. Он, впрочем, не протестовал. Так, паровозиком, они и поднялись по лестнице.
Как назло на лестничной площадке не было света. Мартынов посветил фонариком на дверь и, наклонившись к Жениному уху, тихо прошептал:
– Кто-то сюда уже лазил. Видишь, тут все нарушено? – Он сунул ей в руки фонарик, предлагая поработать осветителем.
– Что могли искать в этой квартире? – выразила недоумение Женя, водя лучом по двери.
– Может быть, Венька не просто раздобыл компромат, а откопал вещественное доказательство? Именно за ним идет охота?
– А вдруг там кто-нибудь сейчас есть? – указала дрожащим пальцем на дверь Женя.
– Глупости, – успокоил ее Мартынов. – Уверяю тебя, в квартире нет ни одной живой души.
Он осторожно вставил ключ в замочную скважину и повернул сначала один раз, потом другой. Дверь дрогнула под его натиском и бесшумно пошла внутрь.
– Давай, – кивнул Жене Мартынов.
– Я первая не пойду! – пискнула она.
– Тогда отдай мне фонарик.
Они гуськом вошли в коридор, потом Мартынов обошел Женю и запер дверь на задвижку.
– Блеск, – уже немного громче сказал он. – Никто не откроет, даже будь у него сто отмычек.
Женя слегка расслабилась.
– Свет можно включать? – спросила она.
– Сейчас задернем шторы и включим.
Мартынов бодро направился в гостиную. Расшатанные паркетные доски поскрипывали под его ногами.
– Все, можешь включать! – скомандовал он Жене, проверив, чтобы между шторами не осталось даже самого ничтожного зазора. – Только не люстру, а ночник.
Женя послушно выполнила приказание и застыла в позе часового.
– Пойди проверь маленькую комнату, – велел Мартынов.
– А что там проверять?
– Просто окинь взглядом обстановку. Если что не так, ты сразу заметишь. Возможно, в квартире что-то искали. И только мы с тобой, как жильцы, сможем это определить. Я пока схожу на кухню.
На кухне он тоже устроил светомаскировку и лишь тогда включил лампу над столом. Прошелся придирчивым взором по всем поверхностям. Делал он это, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Когда круг завершился, в дверях он увидел Женю. Вид у нее был престранный: глаза выпучены и смотрят в одну точку, руки висят вдоль тела, а рот то открывается, то закрывается, причем совершенно бесшумно.
– Ты похожа на зомби, – поделился с ней своим впечатлением Мартынов. – Случилось что?
Женя перевела на него безумный взгляд и выдавила из себя звук, похожий на предсмертный хрип.
– Понимаю, – сказал Мартынов, – тебе страшно и ты хочешь поскорее убраться отсюда.
Женя энергично закивала головой и снова исторгла из себя что-то нечленораздельное. При этом она вяло махнула рукой в направлении комнаты.
– Да-да, сейчас я приду туда.
Мартынов перестал обращать на нее внимание и начал лазить по ящикам стола. Женя завозилась за его спиной и вдруг басом сказала:
– Там!
Мартынов подпрыгнул и уставился на нее.
– Боже, что с твоим голосом?
– Там! – снова повторила Женя и громко икнула.
– Ну уж это ни в какие ворота! – расстроился Мартынов. – Я и представить себе не мог, что ты так впечатлительна. Впрочем, памятуя о твоих вечных обмороках, мне надо было оставить тебя в машине.
– Там! – снова сказала Женя все тем же ужасным басом.
– Что – там? – почти рассердился Мартынов. – Что ты там увидела? Привидение?
Женя еще сильнее выпучила глаза и снова закивала головой.
– Отлично! Оно висит под потолком или нырнуло в шкаф?
Увидев, что Мартынов все-таки обратил внимание на ее призывы, Женя нашла в себе силы выговорить:
– Там Веня.
Мартынов так и подпрыгнул.
– Милочка, ты что-то путаешь, – мрачно сказал он. – Веню сегодня похоронили.
– Он лежит на кровати, – возразила Женя, к которой с трудом вернулся голос. Был он, правда, странно скрипучим и неприятным.
Мартынов тут же перестал иронизировать и быстрым шагом направился в спальню. Глазам его предстало поистине кошмарное зрелище: Веня Лаптев лежал на кровати в позе полнейшего умиротворения – руки сложены на груди, глаза закрыты, губы улыбались. Он был в пижаме и белых махровых носках, волосы его выглядели влажными и были аккуратно зачесаны набок. От него яростно пахло шампунем и одеколоном.
Неяркий свет ночника, проникавший из большой комнаты в спальню, не достигал постели, зато через окно туда падал отблеск большой синей вывески на соседней башне. Из-за этого Веня казался синим.
– Матерь божья! – прошептал Мартынов, невольно отступая. – Я не большой специалист по покойникам, – пробормотал он, – но, насколько мне известно, спустя несколько дней после смерти человек должен выглядеть как-то не так.
– Надо подойти к нему поближе, – предложила осмелевшая Женя. Шок Мартынова почему-то придал ей храбрости.
В этот момент ей показалось, что труп пошевелил пальцем левой ноги. Женя вздрогнула, но вслух ничего говорить не стала. Если бы нога была голой – другое дело. А так… Может, это блик на носке.
Не смея включить верхний свет, Мартынов медленно двинулся в сторону кровати.
– Почему он в пижаме? – шепотом спросила Женя, неслышно ступая за ним.
– Спроси что-нибудь полегче, – пробормотал тот и обежал лучом фонарика стены и мебель.
– Балкон закрыт, – заметила Женя.
Мартынов ничего не ответил и направил свет фонарика на лицо предполагаемого трупа.