Итак, мы с отцом молились за мою бабушку. Папа лишился своей матери, а я одного из лучших людей, кто понимал меня без каких-либо слов и намеков. Не знаю, о чем тогда думал папа. Возможно, он просил об успокоении, о лучшей жизни для бабушки на том свете. Зато я точно помню свою молитву. Я не просила у Него вернуть мне бабушку, оживить ее и тому подобное. Мне лишь хотелось увидеть бабушку на Рождество не только на фотографиях, а вживую – в образе ангела, ведь она была такой чудесной женщиной. Увы, мечты постепенно превращались в надежду, а потом в ничто. До сих пор думаю, что Бог просто не мог мне дать этого или бабушка очень занята рядом с Ним. Когда о моей просьбе узнали родители, они слегка улыбнулись и обняли меня. Папа тогда прошептал: «А я ее видел». Нельзя словами передать мой потрясенный взгляд. Мне не верилось. Уверена, папа всего-то хотел меня подбодрить и у него это вышло на пять с плюсом. Вот какие у меня воспоминания об этом месте. Хорошие они или нет, но воспоминания – это часть меня.
Прошло достаточно времени, однако Роуз все не возвращалась. Она там что, уснула? Конечности затекли, и теперь я чувствовала, как по ногам бегали мурашки. Взглядом я пыталась найти хоть кого-то. Тщетно – ни Роуз, ни ее родителей нет поблизости. В голове мелькнула мысль: могли ли они меня забыть и уехать? Будет очень неловко.
Громко выдохнув, я встала со скамьи и прошла к центру храма, где над моей головой висела огромная люстра. Людей стало значительно меньше – все расходились. Повсюду горели свечи, означающие веру и надежду.
Остановившись у одной из икон, я все-таки решила дать себе шанс и, сложив ладони в кулачок, помолилась за всех, кого люблю. На это ушло секунд тридцать.
Мои руки потихоньку разжались, а потом и вовсе опустились. Внезапно до меня донесся знакомый голос. Боковым зрением я увидела, что справа от меня стояли священник и какой-то молодой человек. Они о чем-то беседовали, но диалог слышно не было. Я прислушивалась к голосам, хоть это и некрасиво.
– …Простите, пожалуйста. Моему отцу сегодня очень плохо, поэтому мама не смогла прийти на воскресную молитву. Вы же знаете… – оправдывался парень, стоящий ко мне спиной.
– Я понимаю, – мягко отозвался священник, перебив юношу, – пусть Господь ему поможет, – после этих слов они оба произнесли «аминь».
– Я боюсь, что это его последний день. Мне очень страшно, святой отец.
– Ты можешь попросить помощи у Бога. Он всегда рядом с твоим отцом, дорогой мой Эрик. Ты просто должен верить.
– Я верю.
По телу пробежала холодная дрожь. Сердце рвется из груди. Я готова закричать на всю церковь; готова ударить себя по голове и громко смеяться. Это же нормально, правда? Весь город собирается на молитву. Это абсолютно нормально, что мы с ним встретились. Но если подумать… Есть еще и другие церкви! Почему именно этот храм? Удивительно, в городе более ста тысяч человек, и они все приходят именно сюда? Неслыханно!
Мой живот скрутило; ноги готовы бежать, а губы нервно улыбаться. По мне льется водопадом холодный пот. Я автоматически встала лицом к священнику, который уже говорил с какой-то пожилой женщиной. В груди резко что-то кольнуло, и я почувствовала волну паники. Эта паника напомнила тысячу иголок, или удар молотом по пальцам рук, или сильную жажду в пустыне. Я обернулась и не застала Эрика. Моргнула несколько раз, чтобы избавиться от тревожного чувства. Его нет. Я даже не знаю, рада ли этому. Однако… Я почувствовала чье-то дыхание на своем затылке. Вновь по телу пробежала дрожь, вновь появились забытые ощущения.
– Кажется, ты ищешь меня? – по голосу понятно, что Эрик довольно улыбался.
Его ход сделан, теперь мой черед. В итоге я покорно повернулась к нему лицом. Передо мной находился причесанный Эрик в белой рубашке, поверх которой был черный свитер. Его разбитая губа понемногу заживала, и теперь все выглядело не так плачевно, как было в первый день. Он поправил куртку в руке, улыбаясь, смотрел на меня. Даже разбитая губа ему к лицу… Что за глупые мысли?
– С чего бы это? – голос был уверенней меня самой.
Это радует. Я сложила руки на груди в ожидании ответа.
– Не знаю, – парень прищурился и осмотрелся, – просто такое ощущение.
– Что ж, тебя оно подводит, – последовало молчание. Я вспомнила о разговоре священника и решила спросить: – Твоему отцу стало хуже?
Невозмутимый взгляд Эрика исчез. Он побледнел. Неужели настолько плохо? Парень прошел к скамейке и устало присел, я села рядом.
– Да. Сейчас с ним мама и дежурные врачи. Я не думал, что будет все так быстро.
В его голосе столько отчаяния и сожаления. Ужасно знать, что тот, кого ты любишь, скоро умрет, и что ему никак не помочь. Да и нечем. Рак никогда не отпускает свою жертву. Он убивает либо быстро, либо мучительно. Это страшно. Невозможно передать словами, как мне его жаль…
– Не отчаивайся, Эрик. Ты должен верить в лучшее, – я поджала губы. – Смотри, ты сейчас в сердце Бога. Попроси Его о помощи.
– Просил, – произнес тот, доставая из кармана звенящий мобильник.
В церкви запрещены сотовые телефоны, но, видимо, Эрику все равно. Он поднял на меня встревоженный взгляд:
– Это мама.
– Ответь же скорее!
– А если она скажет, что отец умер?
– Не скажет, я так чувствую, – на самом деле мне было страшно не меньше, чем Эрику. Я жутко боюсь, что наши пессимистические мысли окажутся правдивы. Мысли о том, как Эрик кричит от боли, меня морально убивают.
Эрик неуверенно ответил на звонок. Я слышу нежный голос женщины. В мыслях повторяю: «Все хорошо, все хорошо, все хорошо». Пытаюсь по лицу Эрика прочесть, что происходит, но он сидит как каменная глыба. Без каких-либо эмоций. Может, это шоковое состояние?
– Ну слава Богу! – облегченно выдохнул парень, улыбаясь. – Он сейчас спит?
От услышанного я радостно вскрикнула, не обращая внимания на замечания священников. Все страшные мысли сразу же испарились.
– Ну что там? – вмешалась я в разговор, но Эрик не откликнулся, продолжая говорить по мобильнику.
Он долго вглядывался в мое лицо, а затем отвернулся от меня. Что за дела?
– Можно я приведу гостью к отцу? – спросил тихо Эрик у матери. Но мои уши этот вопрос уловили. – Хорошо, я согласен. Обещаю, мы будем недолго.
Парень развернулся обратно, выключая мобильник. Я в смятении. Мой вопросительный взгляд направлен в зеленые глаза, но тот лишь хитро лыбился.
– Эрик?..
– Ты ему понравишься, я это точно знаю.
– Ч-что? Я не понимаю.
Эрик улыбнулся шире и вскочил со скамьи.
– Пора знакомиться с родителями.
Глава 10
На окраине города, где в основном простираются леса и холмы, есть одноэтажный дом с потрепанным флигелем. Снаружи дом выглядел слегка запущенным, с широкими окнами и горшками цветов. В тот момент я подумала: «Странно, что семья Эрика проживает в таком непримечательном домике, еще и так далеко от центра». Его отец вроде бы бизнесмен. Но это не мое дело.
– И долго мне тебя ждать? – устало спросил Эрик, шаркая ногой по зеленому газону, давно нуждавшемуся в стрижке.
Зачем он вообще привел меня сюда? Мне до чертиков неловко, я не знаю, куда себя деть.
– Я точно не буду мешать?
Эрик закатил глаза на заданный не в первый раз вопрос и схватил меня за руку. Он легко открыл калитку, и мы быстро направились к веранде, украшенной цветами в разноцветных горшках. Здесь полно гардений, кактусов разных форм и размеров, каланхоэ, китайских роз и орхидей. За считаные мгновения я оказалась напротив двери, выкрашенной в беж. Изнутри доносился звук телевизора, кажется, шла программа «Вкусная кухня». Похоже, стены довольно тонкие, потому что я слышала даже шум воды, бегущей по трубам. Эрик ослабил хватку и посмотрел на меня странными глазами, словно раздумывал над чем-то.
– Погоди, – одернул сам себя он, а потом обратился ко мне: – Я хочу предупредить тебя.
– О чем?
– Моя мама… она очень верующая женщина, поэтому тебе лучше не использовать в разговоре «черт», «ад» и все в таком духе. За кощунство у нас штрафы, – я не понимала, шутит ли Эрик, но мне стало любопытно, о каких штрафах шла речь. – И еще она не любит, когда кто-то ее перебивает… – он сделал паузу, копаясь в памяти. – А! Еще ты должна при разговоре с ней кланяться.
М-да, очень необычная у Эрика мать. Я пыталась дышать глубже и запомнить перечисленные предупреждения, впрочем, дело это пустое. Я слушала Эрика, но, казалось, не слышала его слов.
– А кланяться обязательно? Или твоя мама родом из Азии? – прищурилась я в недоумении, подумав: почему бы и нет? Это же на восемьдесят процентов возможно.
Эрик надавил большим пальцем на дверной звонок, после чего раздался свист птички.
– Ты ведь хочешь понравиться моей маме?
– При чем здесь это вообще?..
Я не успела дать ответ. Дверь отворилась, и на порог вышла немного пухлая женщина с темными волосами. На первый взгляд очень милая. На щеках играл румянец, напоминавший летний закат. На маме Эрика был белый фартук, а в руке она держала полотенце. Видимо, готовила обед. Я тут же поклонилась женщине в пояс, только вот зачем – сама без понятия. Она вопросительно нахмурилась, выдавив улыбку.
– Привет, мам, – хихикнув надо мной, кивнул той Эрик.
Я выпрямилась, заправив упавшие на лицо волосы за уши.
– Привет, – улыбнулась она шире, – представишь меня?
Забавно, цвет глаз у них разный, наверное, Эрик унаследовал свои от отца.
– Это Рэйчел, моя подруга, – указал на меня Эрик, – а это моя мама. Ее зовут Дарья, но ты можешь называть ее миссис Нансен.
– Лучше Дарья, – поправила миссис Нансен.
Я легонько кивнула.
– Что ж… проходите, мой фирменный салат почти готов.
Последовав за Эриком, я оказалась в коридоре, одурманенная запахом свежих овощей и приправ. Передняя была достаточно тесной – мы с Эриком стояли слишком близко, словно прятались от родителей после школьного собрания. На стенах светлые обои с узорами, под ногами паркет, но его толком не видно из-за индийского цветного ковра.