А он целеустремленный.
– Тебя ждет череда неудач.
– Неудача – это еще не проигрыш.
Мы улыбнулись друг другу. Идиллию прервал звонящий телефон. Эрик достал мобильник и поднес к уху.
Ничего не слышно. Он что-то бубнил и изредка ругался, злобно отвечая кому-то. Прошло несколько минут, пока тот наконец-то отключил телефон.
– Все нормально?
– В «Сходке» намечается драка. Мы должны ехать.
«Драка», – пульсировало в голове.
Вот вам веселые выходные. Мы сорвались с места и помчались к выходу, позабыв о недавнем разговоре.
Как прежде уже ничего не будет, Рэйчел.
Глава 11
Все плохое когда-нибудь закончится. Когда-нибудь солнце засветит так ярко, что уничтожит жизнь. Когда-нибудь люди без преград смогут летать на другие планеты и даже устраивать экскурсии по Млечному Пути. В далеком будущем мы сможем заглядывать в прошлое, где только-только образовывалась жизнь на Земле. Мы сможем увидеть, потрогать и почувствовать то, что нам казалось недосягаемым. Будущее наступает так быстро, что до нас не доходит, что именно сейчас и есть будущее. Эта секунда, эта минута и час – все это будущее.
В шестом классе я начала задумываться об этом. Я гадала темными ночами и светлыми днями: кто же я? Может, моя цель стать врачом, или актрисой, или дегустатором, или поваром, как мама? В мире столько профессий, но для меня они недостижимы. Для успешной карьеры нужно хорошее образование и упорство, но если ты ленивый и несобранный человек, все двери будущего будут перед тобой закрыты на железный замок. Я не хочу, чтобы будущее наступило. Честно говоря, мне никогда не удавалось разглядеть себя где-то еще, помимо школы. Дальше выпускного класса меня нет. Я не хочу взрослеть, хочу остановить время, хоть на двадцать четыре часа. Мечтать остаться молодым, наверное, нормально. Видимо, поэтому мне так нравятся фильмы про вампиров – я им завидую. Оставаться семнадцатилетним подростком не так уж и плохо, если не считать проблем с отвержением, особой диетой и враждой с чесноком. Я могла бы к этому привыкнуть.
Быть подростком не всегда выгодно, в основном это очень нелегко. Главное отличие тинейджеров от взрослых людей в том, что подростки, совершая ошибку, пытаются спрятаться, когда чувство вины или стыда убивают клетки их мозга. У взрослых же все иначе. Они могут сознаться, могут попросить прощения и взять на себя огромную ответственность. На первый взгляд это кажется простым, только это заблуждение.
Быть подростком порой забавно, ведь твое безответственное поведение оправдывается возрастом. Я хочу быть молодой. Хочу, чтобы мне было вечно семнадцать лет. Хочу совершать ошибки, а затем исправлять их, чтобы потом опять совершать новые. Хочу бегать под холодным дождем в одних шортах и топике. Хочу встречать рассветы летом с друзьями. Хочу просто быть счастливой.
Молчание – это немое оружие, которым можно убить человека. В тишине мы слышим крики внутреннего «я», которое стремится отравить наши и без того испорченные жизни.
Молчание бывает разным: 1) угнетающим; 2) неловким; 3) громким. Да, именно громким. Громким оттого, что слышно, как воет ветер, как плывут облака, как тикает время, как стучит сердце и как стынет в жилах кровь. По-другому это молчание я называю задумчивым. Обычно в такой гробовой тишине мы вспоминаем что-то очень плохое и грустное, из-за чего на глазах выступают слезы. Многие говорят, что дьявол любит тишину, ибо в такой обстановке ему удобно слышать ваши страхи. Потому держите свои мысли при себе.
Понятия не имею, о чем сейчас думал Эрик, но посоветовала бы ему не разбрасываться своими мыслишками. По его нахмуренному лбу можно легко догадаться, что он сейчас раздражен. Лучше мне не делать лишних движений. Его лохматые, кофейного цвета волосы неуклюже уложены, и прическа напоминала бушующие волны холодного океана. Его изумрудные глаза холодно и в то же время целеустремленно глядели на полупустую дорогу. За время, пока мы находились в пути, Эрик не проронил ни слова. От этого мне становится некомфортно. Возможно, снаружи он тише воды и ветра, но внутри – как тайфун: рвет и мечет. Эрик бурно отреагировал на звонок Джея. После этого злополучного звонка он начал крыть весь белый свет ругательствами; перевернул вверх дном всю комнату, пока искал металлическую бейсбольную биту. Не думаю, что это нормально. Зачем ему бита? Он что, собирается убить этих парней?
Прошло, наверное, полчаса. И без того неровная дорога все больше и больше становилась похожа на руины. Появлялись ямки и какие-то бугорки, от которых машина пускалась в пляс. Мне пришлось крепко уцепиться за поручень, чтобы не удариться о лобовое стекло, а затем о крышу и в конце концов не вылететь из машины. Но Эрик и не думал притормаживать, чтобы хоть как-то успокоить машину, – ехал на большой скорости, неаккуратно.
Дорога немного улучшилась. Вдоль нее замелькали ветхие дома, одинокие здания и заброшенные вышки. Я всегда отмечала, что в этих краях можно было бы снять отличный фильм ужасов или какой-нибудь боевик, на крайний случай фильм-катастрофу, что-нибудь про конец света, например, ну или про НЛО.
Тучи заслонили апрельское солнце, обещая появление сильного дождя. Эта черно-серая масса выглядела угрожающе. Словно некое предупреждение. Я полна суеверий и все принимаю близко к сердцу, поэтому мне резко захотелось убраться отсюда. Дело усугубила вспышка молнии вдалеке, а затем глухой грохот, словно по небу покатилась бочка. Мы мчались в эпицентр бури, и речь сейчас не о погоде.
– Прости, я быстро еду? – Эрик сбавил скорость автомобиля, заметив мой настороженный взгляд.
– Ничего. Мой папа иногда тоже любит погонять. У меня иммунитет с детства. – Естественно, это было не совсем правдой.
Как странно, мы с Эриком сблизились на два шага, но при каждом препятствии я отдаляюсь от него на четыре, возвращаясь в самое начало, и снова все с нуля. Мне было бы легче, если бы кто-то подсказал любую тему разговора. Я же ничего не знаю! Не знаю, о чем говорят с парнями.
С Беном и Коди легче. По крайней мере, я знала, что мы друг другу друзья, и никто из них в меня не влюблен. А беседы у нашей компашки скупы и однообразны: выпускные экзамены, любимая марка кетчупа, костюмы для Хеллоуина, с кем на сей раз будет встречаться Пэрри Уайлд (ученик по обмену, прибывший к нам по ошибке). И что же, наш разговор пойдет о марке кетчупа или горчицы?
– Через десять минут будем на месте. Я хочу, чтобы ты все время сидела в машине, – принялся наставлять меня Эрик.
После его слов небо на секунду осветилось и раздался такой громкий раскат грома, что на несколько мгновений все остальные звуки растворились в воздухе. Я почувствовала, как задрожала земля.
– С чего бы это?
Эрик облизнул губы и переключил скорость машины.
– Более чем уверен, будет драка, – сказал он, и я вспомнила о металлической бите, – не хочу тебя вмешивать.
– Неужели все это только из-за «Сходки»? – я наконец подняла глаза на Эрика.
Тусклый солнечный свет, вырвавшийся из пелены грозовых туч, осветил правую часть его лица, от чего зеленый глаз парня загадочно блестел, заставляя смотреть и смотреть на него.
– Да, – ответил тот, – «Сходка» привлекательное место. Копы туда не суются. Можно делать что душе угодно.
– Ты будешь драться? – вдруг спросила я, прежде чем подумать.
Эрик хмыкнул и посмотрел на дорогу. Даже не знаю, ждать мне ответа или уже можно начать ругать себя. Мы проехали какой-то магазинчик и пару жилых домов. Класс, здесь есть люди.
– Если хочешь, я могу не драться, – Эрик украдкой наблюдал за моей реакцией.
Ха! Какой хитрый малый. Если я скажу, что не хочу, будет казаться, что у меня есть чувства к нему, а если наоборот, то Эрик подумает, что я равнодушная. Посмотрите-ка, он загнал меня в угол. Я должна хорошенько подумать над ответом. Подумать так, как никогда не думала раньше.
Парень продолжал разглядывать мое задумчивое лицо, тем самым побуждая меня к ответу. Я громко выдохнула.
– У тебя отсутствует инстинкт самосохранения, ты в курсе?
Эрик засмеялся.
– Со мной все будет хорошо, Рэйчел, – уверенно произнес он, улыбаясь, – мне льстит твое волнение.
Я прикусила нижнюю губу и отвернулась к окну, скрывая улыбку. Почему меня это забавляет?
Хочу убить себя за эти слова, но все же… Мне очень повезло, что Эрик чуть ли не сбил меня тогда в кафе. Бо-о-же, неужели я призналась себе в этом?
– После школы ты и дальше планируешь посещать «Сходку» и заниматься боевыми видами спорта?
Он задумчиво почесал лоб.
– Нет, скорее всего, я уеду учиться в Европу. На экономиста. Этого хочет мой отец.
Почему-то мне показалось, что Эрик поник. Нет больше загадочного блеска в глазах, улыбки на лице. Он серьезен; и этот тон взрослого человека, который работает в элитной фирме и воспитывает двоих детей, меня напрягал.
– А чего хочешь ты сам?
Мы уже совсем близко к «Сходке». Погода с каждой секундой становилась хуже: на лобовом стекле появились первые капли дождя, и Эрик включил дворники.
– Хм, – кашлянул Эрик, – я хочу заниматься спортом. Это мое хобби, да и вообще мне просто это нравится. А папе, увы, не очень. Не хочу его расстраивать и лишний раз заставлять нервничать, поэтому он ничего не знает о «Сходке». Моя семья очень скучная и до смерти правильная. Ты не представляешь, как мне хочется сказать перед мамой обычное «черт возьми».
Почему-то я засмеялась.
– Звучит и вправду очень скучно, – согласилась я. – У меня иначе. У тебя хотя бы есть семья, а у меня только мама, – заметив взгляд, полный недоумения, я быстро пояснила: – Отец ушел от нас.
– Ты мне этого не говорила. Хочу сказать, – Эрик помедлил, а потом грустно рассмеялся: – Скоро и у меня будет только мама.
Мы посмотрели друг на друга. Я чувствую, как сердце панически бьется. Чем больше я смотрю в его глаза, тем меньше мне хочется от них отрываться. Что же это…