В конце концов я заставила себя поднять налитые свинцом веки и осмотреться. Теперь мне понятно, почему у меня все болит: руки и ноги привязаны к железному стулу, на который меня усадил неясно кто. Наверняка эти уроды забрали мой сотовый, и теперь мне не удастся дозвониться до полиции или Эрика. Да, я в ужасном положении. Кругом пыльные коробки с кеглями, ветхий стол, грязные кеды с номерками, громоздились куски гипсокартона вперемешку с пустыми бутылками. В середине комнаты висела одинокая лампочка, которая мигала из-за перепада напряжения. Я подумала позвать на помощь, но тут же остудила свой пыл, осознав, что это глупая идея. Вряд ли тот, кто ударил меня ногой в спину, оставил меня здесь просто так. Хотел бы избавиться – придумал бы что получше.
Взглянув на себя сверху вниз, я в панике сглотнула: на голубой рубашке появилось кровавое пятно, видимо от осколков, на которые я приземлилась. Дернувшись, я больше не хотела здесь оставаться, только веревка слишком тугая и распутаться не выйдет. Подпрыгивая на месте, я кричала, чтобы меня отпустили, раскачиваясь на стуле. Моя цель привлечь внимание, а дальше действовать исходя из ситуации. Как и предполагала, потеряв равновесие, я оказалась на холодном полу, сильно ударившись виском, отчего из глаз брызнули слезы. Удар, словно глубокий разлом, прошелся по всем нервным окончаниям. В какой-то момент, не услышав шагов, я испугалась. Никто не знает, где я, да я и сама не знаю, где я. Может, здесь вообще никого нет и я зря надрываю горло.
Я больше не кричала. Нет смысла звать на помощь. Быть беспомощной – быть жалкой. Дыхание стало отрывистым. Я закрыла глаза, не переставая плакать. Не могу остановить то, что давно вырывалось наружу.
Однако неожиданно я ощутила сквозняк и шум открывающейся двери. Замерев, я затихла, прислушиваясь к каждому шороху, а когда кто-то ловко поднял меня на ноги, я слабо пискнула. К рукам начала поступать кровь, значит, неизвестный развязал веревку. Так же было и с ногами. Мне страшно хотелось обернуться и заглянуть своему псевдоспасителю в глаза. Я ждала увидеть Коди и Бена, заслуживших парочку оскорбительных слов, только выставила себя еще большей дурой тем, что ожидала застать их. Это был тот парень. Крис.
Оцепенев, я молча наблюдала за его растянувшейся на губах дьявольской ухмылкой. Он закончил таращиться и прошел мимо, с шумом опустив на пыльный стол тарелку с едой: это был пакет сока, магазинная булочка и консервированная фасоль.
– Ешь, – требовательно произнес он, своим голосом, словно саблей, разрезая тишину.
– Нет.
– Ешь, ты потеряла кровь. Тебе нужна еда, чтобы восстановить силы, так что ешь!
– Нет! – повторила я, отмахнувшись.
Терпение рыжего иссякло. Он отвел от меня взгляд, затем бросил тарелку с едой на пол, отчего она разбилась, а фасоль разлетелась по полу. Я зажмурила глаза. Эрик говорил правду: этот парень неадекватен; но уже поздно об этом думать. Сейчас я с ним один на один, и это уже пугает. Неверный ответ – и Крис может убить; он как бомба замедленного действия, которую мне нужно обезвредить. Вопрос только один: какой провод резать, а какой нет? По вине таких психов, как он, я и оказалась здесь, да и вообще вмешалась в эту темную историю… Мне нужно быть сильной. Ему нравится видеть чужие страдания. Но мне – нет.
Крис достал из кармана черных джинсов сигареты, вставив одну из них в рот.
– Будешь? – рыжий кивнул мне и выжидающе глядел, подняв вопросительно брови.
Мне мерзко.
– Я не курю.
Получив ответ, он спрятал пачку и закурил, выпуская неприятный дым прямо мне в лицо. Я закашляла, отмахиваясь от сизой завесы. Какой же он подонок!
– А вообще правильно, – делая затяжку, заключил парень, – курение убивает, а в жизни и так достаточно способов сдохнуть.
Отлично, теперь мне надо с ним болтать? Господи, да я просто хочу домой. Я грязная, потная, вся в крови и в собственных слезах.
– Где я? – игнорируя реплику Криса, спросила я, автоматически снова осматриваясь, будто за это время что-то изменилось.
Рыжий опять затянулся, не торопясь ответить на вопрос.
– Ты в боулинг-клубе, а точнее в его подвале.
Значит, меня никуда не увозили. Правда, от этого легче мне не стало.
– Это похищение? – наивно поинтересовалась я, и Крис слегка ухмыльнулся.
– Что ты, конечно, нет! Это всего лишь дружеская беседа в неформальной обстановке.
Ага, конечно. Очень смешно.
– Где мой мобильник? Где Бен и Коди? Что вы хотите от меня?
Крис сипло засмеялся. От дыма никотина мои глаза заслезились, поэтому я их почесала.
– Моя очередь задавать вопросы, красотка, – в его интонации слышалась ирония. – Что ты забыла в этом районе?
В горле застрял воздух, и на секунду я забыла, как дышать. Мои глаза уставились прямо на него, и от вида Криса спина покрывалась мурашками. Разве может человек так пугать кого-то? Он пронзительно смотрел в мои голубые глаза, будто считывал правду.
– Я… я шла к репетитору, – первое, что пришло на ум.
Крис опустил голову и тихо рассмеялся. Затем поднял, и я увидела злобную ухмылку.
– Ответ неверный, – сказал тот и прижег сигарету о мою ладонь.
Я дико заорала. Это было неожиданно, и оттого в два раза больней. На глазах выступили слезы, и я невольно всхлипнула. Крис убрал сигарету с моей ладони, и я заметила, что на месте сигареты образовалась красная рана, похожая на раскаленный уголек. Я прижала руку к груди, пытаясь заглушить адскую боль. Подняла туманный взгляд на парня, который со спокойной душой разглядывал мою рану. Видимо, для него это привычное дело, как позавтракать.
– Что ты творишь?! – воскликнула я, прикусив нижнюю губу, чтобы заглушить спазмы.
Крис встал в полный рост, кружась вокруг меня, как стервятник над полумертвой жертвой. Рана на ладони сильно щиплет, но я молчала, чтобы парень не думал, будто мне больно. А мне больно, даже очень. Однажды в детстве я пролила на себя кипяток и не знала, с чем сравнить ту боль, так вот теперь есть с чем.
– Рэйчел, Рэйчел, – Крис остановился за спиной и грубо схватил меня за плечи. Я вздрогнула. – Разве мамочка не говорила тебе, что ложь – это плохо? Или ты хочешь, чтобы все твое соблазнительное тело покрылось мерзкими шрамами от ожогов? – он склонился к моему уху. – Будь умницей, отвечай честно.
Черт возьми, только не глупи. Я сглотнула ком и судорожно выдохнула.
– Л-ладно.
– Итак, дубль два. Что ты тут делала? – он сжал мои плечи.
Сказать правду или соврать? Я не должна подставлять Эрика и парней. Что делать? Думай, Рэйчел, думай.
– Я… я… шла на встречу!
– И с кем же у тебя встреча?
– С подругой, я должна была передать ей конспекты!
Крис со всей силой сжал мои плечи. Острая боль пронзила все тело: стало тяжело дышать.
– Я же просил говорить правду!
В конце концов я не выдержала и вскрикнула. Боже, это невыносимо. Меня словно выжимают, как мокрую тряпку. Наверное, я себя не прощу, но нет больше сил терпеть эти издевательства.
Сквозь боль я крикнула:
– Я следила за Беном и Коди!
Ладони Криса разжались. Я услышала, как он довольно хмыкнул. Из глаз потекли слезы отчаяния.
– Вот видишь, всего-то сказать правду, – злорадствовал Крис.
– Теперь ты доволен? Отпусти меня уже…
Парень оставил сказанное мною без внимания и сел передо мной на корточки, глядя из-под густых бровей. Он поправил мои волосы за ухо, не спеша отпускать, погладил лицо, большим пальцем протирая слезы. От его прикосновений к горлу подступил комок. Меня воротило от одного его вида.
– А зачем ты следила за ними? – я молчала. – Да брось, последний вопрос.
Его игра мне надоела, но я ответила:
– Хотела понять, что вас связывает, – сплюнула я нехотя, скрыв всю информацию об Эрике и «Сходке».
Крис поджал губы и грустно перевел дыхание.
– Какая же ты глупая. И чего же ты добилась? Ничего. Верно? – он фыркнул. – Даже как-то печально.
– Ты достаточно сегодня поиздевался надо мной, подонок! Оставь меня в покое! – от злости заорала я.
Крис коротко хохотнул.
– Ну что ты! Как я могу тебя оставить? Ты ведь такая хорошая игрушка, – слово «игрушка» напугало меня. – У тебя очень важная миссия.
Я захлопала глазами.
– Какая еще миссия? О чем ты?
– Ты ведь близкая подружка Эрика, правда? А это значит, что у тебя есть на него влияние.
Откуда он знает про нас с Эриком? Я скептически сощурила веки.
– К чему ты клонишь?
– Видишь ли, красотка, есть одна площадь, в которой заинтересована моя семья. Название Бром-стрит тебе о чем-нибудь говорит? По напуганным глазкам вижу, что да, – хрипло хихикнул Крис. – Мне нужно, чтобы ты подействовала на своих друзей, и они убрались оттуда.
Его требования застали меня врасплох.
– Я не стану этого делать!
– Тебе придется, иначе пострадаешь не только ты, но и твой драгоценный Эрик, твоя любимая подружка-блондиночка и остальная компашка.
– Зачем вам это? – стушевалась я, услышав угрозы.
– Скажу так, – Крис перебил сам себя, – для бизнеса. Фред хочет это место уже давно.
Я покопалась в памяти и вспомнила разговор с Эриком. Он признался, что до болезни у его отца намечалась крупная сделка с каким-то человеком из правительства на приобретение участка, а именно «Сходки». Вроде бы Уильям говорил о месторождении нефти в этой части города; но сделку отложили на неопределенный срок, пока Нансену не станет лучше. Формально Бром-стрит принадлежит Уильяму, осталось только поставить подпись. Если в этих местах найдут нефть, то Эрик станет миллиардером. Теперь ясно, почему семья Криса столь жаждет завладеть «Сходкой».
– Вы ведь можете перекупить эту площадь, не так ли?
Крис хитро улыбнулся.
– А ты умнее, чем кажешься. – Я стиснула зубы. – Наши счета заморожены. У брата проблемы с банком, но это неважно. Ты поняла, что должна сделать?
Потихоньку все вставало на свои места. Если Крис и его семья незаконно заполучат участок, то позже, когда они найдут нефть, смогут уже официально завладеть «Сходкой», да вообще купить весь наш город! Видимо, Бен и Коди повелись на деньги, ведь у семьи Хвостика проблемы со счетами, а отец Бена сел в тюрьму за мошенничество. Те