Я протерла глаза ладонью, потом поцеловала Эрика в соленую щеку и села рядом. Наверное, Эрик вспоминает свое детство, вспоминает, как они с отцом здорово вместе проводили время, играли и шутили. От человека остались лишь воспоминания. Чем можно заполнить пустоту внутри себя? Только воспоминаниями.
Трудно предположить, который сейчас час. Мы слишком глубоко погрузились в мысли, чтобы переживать из-за времени. Я слушала рассказы Эрика, отгоняя дремоту, пока он с любовью листал фотоальбомы. Эрик поочередно пересматривал их, со слезами на глазах вспоминая минувшие годы.
– Это мы в Лондоне, – погладил он большим пальцем сквозь пленку фотографию. Отец и сын стоят на фоне Биг-Бена с сахарной ватой в руках. – Папа тогда еще поругался с продавцом хот-догов из-за горчицы, а точнее из-за того, что ее не было, – Эрик слабо улыбнулся.
Я решила ничего не говорить. Просто слушать все, что он мне рассказывал.
– А это мой тринадцатый день рождения, – Нансен откинулся на спинку дивана и улыбаясь смотрел на изображение Уильяма, – папа тут такой веселый… Помню, он заставил меня выпить залпом виски, аргументируя, что я мужчина. Меня спаивал собственный отец, боже…
Я прислонилась к его плечу и перевела дыхание. Мне правда страшно за Эрика. Я знала, что впереди нас ждут большие трудности. Похороны будут тяжелыми.
– Я все еще не верю.
Молчание. Нежно переплетаю наши пальцы. Они такие холодные…
– Я тоже. Словно это произошло не с нами… не с тобой. Мне очень жаль.
– Я хотел поехать с мамой, но она мне запретила, сказала, что это ни к чему… А я хотел, очень хотел, но боялся, – с горечью пробормотал Эрик, голос которого хрипел от слез.
Скорбь может заглушить только злость. Эрик был в этом уверен, поэтому сжимал кулаки и метался безумным взглядом по комнате. Я его не испугалась – мой долг находиться рядом с Эриком, стать ему опорой. Порой люди пытаются казаться сильными, но иногда это просто невозможно. Смерть ломает людей. А я не хочу, чтобы Эрик был сломлен.
– Твоя мама не хотела делать тебе больно, – оправдала я Дарью, сжимая ладонь Эрика; тот играл с моими волосами, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди. Это успокаивало меня.
– Наверное.
– Эрик, ты справишься. Мы есть друг у друга, а значит, сможем пройти через все, даже через смерть. Ты просто не забывай об этом, хорошо?
– Хорошо.
Домой я вернулась к шести часам утра. Эрик захотел отвлечься от тоскливой атмосферы, которая витала по дому, решив подвезти меня. Я не стала спорить, потому что это было очень кстати.
Мама еще спала, так что мой уход остался незамеченным. Как только я вошла в свою комнату, сразу же упала на кровать и сомкнула веки. Мне нужен сон. А еще холодный душ. Эти дни просто вымотали меня. Я устала от жизни, и мне хочется просто побыть в тишине, разобраться во всем. Уверена, после отъезда Роуз все будет только хуже. От этой мысли я прикрыла лицо руками и громко замычала.
Прошло часов пять. Я с трудом разлепила глаза и увидела перед собой потолок. Все плывет. За окном уже светло.
Лениво поднявшись на ноги, я мгновенно ощутила сильное головокружение, чуть было не оказавшись снова в постели.
Неровной походкой спускаюсь по лестнице, слышу, как мама что-то напевает. Заметив меня, она заулыбалась и поправила волосы. На ней фартук, который она надевает, когда готовит что-то вкусненькое, и домашний спортивный костюм.
– Как спалось? – бодро спросила мама.
Я позавидовала ее свежему, выспавшемуся виду. Только она неверно сформулировала вопрос. Надо так: спала ли ты вообще?
– Ужасно. Можешь дать таблетку от головы? – я села за стол.
Мама кивнула и из ниоткуда достала аптечку. Я выпила аспирин и облегченно выдохнула, будто избежала сурового наказания. На какое-то время погружаюсь в себя. Я еще не могла поверить в смерть Уильяма, не верила в отъезд Роуз… Это все было неправдой, казалось какой-то злобной шуткой! Меня загнали в угол, как беззащитного кролика. Сердце мгновенно начало пульсировать, и эти удары отдавались в голове. Я скорчила гримасу. Мама это заметила.
– Голова все еще болит?
Я подняла на нее взгляд и туманно разглядывала выражение ее лица.
– Да, в моей голове словно взрывают петарды, – на мое сравнение мама, не удержавшись, прыснула.
Мне показалось это идеальным моментом, чтобы рассказать ей все о своей жизни, ну почти все… Я прочистила горло еще одним глотком воды и решительно настроилась на серьезный разговор.
– Мама, нам надо поговорить.
– О чем? – оглянулась она через плечо.
– Ну…
Ничего не сказав, она отошла от плиты и села напротив, сложив руки на столе, как прилежная ученица. Тем временем я обдумывала наш диалог. С чего начать? Как начать? Стоит ли ей говорить о «Сходке»? Определенно, не стоит.
– Ну-у, – промямлила я, и маме это не понравилось, – в общем, у меня есть молодой человек, – я подобно маме сложила руки перед собой.
К моему удивлению, она заулыбалась во весь рот, будто я сообщила ей о вручении Нобелевской премии.
– Ты меня поразила прямо-таки! Никогда не замечала за тобой заинтересованность в парнях, – от ее слов я поежилась, неловко улыбаясь.
– Для меня это тоже в новинку.
– Так странно… – ее глаза заблестели любопытством. – Кто он? Как его зовут? Он из хорошей семьи? Вы давно встречаетесь?
Мама буквально завалила меня вопросами об Эрике. Я не успевала вдумываться и вообще ухватить суть мыслей. Понимаю, она мать и ей хочется все поскорее узнать в подробностях, однако я смущалась. Хоть мы с мамой о многом могли поговорить, но тему парней нам довелось обсуждать впервые.
– Его зовут Эрик, – начала я, – не волнуйся, он хороший. И семья у него прелесть, только вот… – я прикусила губу, почувствовав холод, который прошелся по спине.
Мама нахмурила брови, как бы спрашивая «что такое?».
– Не смей говорить, что они неблагополучные. В таком случае я не одобряю твои отношения.
– Эй! Все не так, – поспешила разъяснить я, пока мама не проиграла в своей голове бюджетную мелодраму с моим участием. – Его отец умер сегодня ночью. И сегодня ночью я была у него дома… – призналась я, аккуратно заглянув маме в глаза.
Она их округлила и с недоумением поглядела куда-то вперед, сквозь меня.
– То есть как? Ты же была дома, – мама не спрашивала, а скорее настаивала на этом ошибочном убеждении.
– Да, но ночью я поехала к Эрику, – кажется, зря я затеяла душевный разговор.
Ее лицо потемнело.
– Рэйчел, ты убежала из дома, и я ничего об этом не знала?! Что за новости?!
Я закатила глаза. Да, определенно не стоило затевать все это.
– Мам, прекрати! Я вообще-то пытаюсь тебе сказать, что у моего парня умер отец! Что еще мне оставалось делать? Тем более я знала его лично, и поверь, он был очень хорошим человеком, – поджав губы, я прикрыла на мгновение веки, и от этого мама смягчилась. – Говори что хочешь, но я поступила правильно, и вообще, речь не об этом.
Мама бесшумно выдохнула, натягивая слабую улыбку, и посмотрела вперед, кажется, на мою кофту или на кулон с инициалом «Э».
Наконец-то мы поговорили. Давно хотелось поделиться с мамой хотя бы половиной своих мыслей.
– Мне жаль юношу и его семью, пусть Господь смилуется над ними. Ты молодец, что не оставила мальчика в трудный час, поддержала его… Я правда искренне рада за тебя, дочка, – мама по-новому мне улыбнулась.
Мне жутко захотелось ее обнять, что я и сделала. Я чувствовала, что она рядом, что никогда меня не предаст и не бросит, всегда поймет и выслушает. Моя мама. Она самая лучшая на свете.
– Ты меня сейчас задушишь! – мы засмеялись, и я неохотно ее отпустила.
Мои глаза случайно зацепились за груду бумажек, неаккуратно сложенных на одной из полок кухонных шкафчиков. Я сделала шаг и взяла квитанции. Это всего-то чеки и счета… Счета за свет, за воду, счета за неуплаченный кредит. Я расправила бумажку, в которой просят выплатить долг за предыдущий месяц (кредит за телевизор). Мы увязли в долгах.
– Мам, у нас проблемы с кредитами? – спросила я.
Она устало ответила:
– Да нет, это мелкие долги, сегодня все отдам до последнего цента.
Я хмыкнула, считывая с конверта адрес, номер телефона банка, а затем и сегодняшнюю дату. В груди все оборвалось. Я замерла.
Мама с волнением остановила свой взгляд на мне, не понимая, в чем дело. А я тем временем терялась в печальных догадках.
– Рэйчел, что случилось?
Я перевела на нее твердый взгляд.
– Какое сегодня число, мама?
Она смотрела на меня с глуповатым выражением лица, делая вид, что не поняла вопроса. Но мама все прекрасно поняла. Ее реакция меня вывела из себя.
Я сжала конверт в руке, превращая его в мусор. Мама открыла рот и сердито произнесла: «Что ты творишь-то, это ведь документ!» Но мне было плевать. Ярость и недоумение ослепили меня. Я плотно сжала губы в невидимую полоску, а затем отрывисто выдохнула.
– Мама, сегодня двадцать первое апреля… Сегодня у папы свадьба?!
Она прикрыла глаза и огорченно кивнула.
– Да.
К горлу подобрался ком сухих рыданий.
– Ладно, почему я все еще здесь? – я несколько раз моргнула. – Я же сейчас должна быть у стилиста, должна подбирать платья, да? А где приглашение? Я хочу посмотреть на него. Дай мне его, – я протянула раскрытую ладонь маме.
Она подняла глаза и с грустью посмотрела на меня.
– Нет никакого приглашения, Рэйчел.
Я недоверчиво засмеялась. Мне стало смешно, когда внутри захлестывали эмоции. Я ухватилась за рядом стоящий стул, чтобы не упасть. Черт, почему я так чувствительна?!
– То есть как это нет? В смысле нет? Они что, нас не пригласили?! – эта новость потрясла меня до глубины души.
Оцепенение. Я провела рукой по волосам, взъерошивая их. Мама с жалостью наблюдала за мной: ей так же обидно, как и мне, я в этом уверена на все сто процентов.